Страница 16 из 16
– Место действительно не ахти, но, может, надо было срочно? Чтобы чего-нибудь не подписал или не встретился… а у дома не получилось.
– Может, и так, не знаю. К дому подъеду, может, там уже «каблучок» отметился?
– Собери информацию и докладывай, а бабу не держи. Тут за нее уже звонили. Из Газпрома интересовались.
– Из Газпрома?! – удивился Зобов.
– Да, из Газпрома. Ручаются, знают, гарантируют… Если тебе надо людей, возьми Петю.
– Зачем он мне?!
– Не «зачем», а – вперед! Я уже подписал приказ.
Зобов вышел от начальника и тут же на лестнице встретил Петю, или Петра Васильевича Шишканова, бестолкового, но исполнительного парня лет двадцати пяти, худого, долговязого, с никогда не проходящими прыщами на лице, вечного пионера. Шишканов, когда слышал социальную рекламу по радио, что в органы внутренних дел требуются честные, талантливые и совестливые, понимал: это о нем, и он уже здесь. Над ним подсмеивались, не открыто, конечно, но он чувствовал эти смешки за спиной, и все же светился раздражающим детским интересом при любом расследовании. За полтора года работы в полиции, какое бы дело ни попадалось ему, самое заштатное, он лез всегда с фантастическими версиями и загорался раскрыть его в один день. За глаза Шишканова звали Шишок, в простом общении Петей, а подтрунивая, называли по имени и отчеству – Петр Васильевич.
– Петь, ты – мой. Понял?
– Понял. По двойному убийству?
Зобов, интуитивно, чтобы акценты были правильно расставлены с самого начала, даже не стал отвечать на вопрос, а просто сразу дал задание узнать телефоны «Renatus Group» и договориться о встрече с руководством, лучше на завтра, на вечер.
– И еще! – вдогонку крикнул Зобов бежавшему исполнять Шишканову. – Закажи-ка нам, Петя, распечатку мобильных звонков по «музыканту» и «татарину»!
– Хорошо, Сереж! – радостно ответил Шишканов, подозревавший в любом теплом обращении к себе начало крепкой, мужской дружбы.
У дежурного Зобов оформил наряд-заказ в СИЗО, чтобы привезли на допрос Ульянову. Затем, все еще чувствуя утренний неослабевающий ветер успеха в спину, пришел на свое рабочее место и спешно набросал для себя план. Так делал всегда – писал на коричневатой узкой картонке от старых советских ЭВМ.
Однажды он вел хозяйственное дело в научно-исследовательском институте – там этого хлама скопилось сотни килограммов. Из перфокарт делали ценники в столовой, ставили печать учреждения, и получались номерки в гардеробе, частные объявления «куплю – продам» писали тоже на них и прикрепляли на общеинститутскую доску почета с фотографиями передовиков советских времен. Тогда Зобов также проникся удобством этой плотной картонки, где на одной стороне были какие-то таинственные цифры, а другая рабочая – пиши, клади во внутренний карман куртки или пиджака – не мнется, и все на виду.
На клочке бумаги, оставленной от несуществующей и разоренной страны, он написал в столбик свои действия, шаг за шагом:
«1. Допросить Т.У. и выпустить под подписку.
2. Татарин – расшифровка мобл., см. – контракты, письма, см. – продажи имущества, см. – командировки, см. – бабы и дети.
3. Музыкант – расшифровка мобл., см. – бабы и дети, см. интернет-переписку и на сайтах.
4. Музыкант и татарин – осмотр домов, квартир, машин. Опрос соседей.
5. Петю выебать на предмет съемок похорон того и другого.
6. Пули – получить результаты экспертиз.
7. Допросить бывшего мужа Т.У., когда вернется в Россию. Можно и съездить. Шутка.
8. Поговорить с Макаревичем и Бутусовым под предлогом – пусть дадут билеты.
9. Узнать, кто там у Т.У. в Газпроме защитник».
Получилось девять пунктов, он задумался о десятом, все-таки почему-то хотелось четного числа, но вошел Шишок и положил на стол расшифровку мобильного Татьяны Ульяновой.
– Я же просил по покойникам, – сказал Зобов, а про себя подумал: «Шустрый становится малый».
– Делают. А эта уже готова, по факсу прислали. Сереж, я подумал – пусть будет.
– В общем, правильно, – внутренне смирился с инициативой подчиненного Зобов. – Когда остальные?
– Сегодня обещали…
– Ну, давай, пусть побыстрее.
Шишканов вышел, а Зобов успел написать только цифру «10», задумался и повис на каких-то неясных мыслях: зачем все это, зачем убивают в воскресенье, зачем он делает ремонт, зачем каждый день искать преступников, почему все так, а не иначе, а если Шишок станет генералом… И эти не относящиеся к делу мысли, которые и мыслями назвать нельзя, даже не вопросы, а презренный мусор, сумбур, несколько расслабленных минут болтались внутри него, как во дворе, на ветру, на деревянной прищепке белье. Он налил себе кофе, чтобы вернуться в дело и дописать план расследования, но пункт десятый так и остался цифрой.
Заглянул дежурный и сказал: «Ульянову привезли». Зобов кивнул – «понял». Он шел по коридору в комнату, где они уже встречались, и заставлял себя сконцентрироваться на предстоящем допросе: где то, главное, что он должен спросить, узнать и понять? Она – заказчица, у нее должны быть мотивы, и он должен их искать. Зобов не очень верил, что найдет, не верил, что она организатор убийства, но процедура должна быть соблюдена – задержанная должна быть «отработана по полной программе».
Один день за решеткой меняет человека, в глазах появляется настоящее и твердое чувство реальности, взаимосвязанности этого мира. При социализме всем вдалбливали марксизм, и сумасшедшие преподаватели марксистско-ленинской философии, размахивая руками, должны были доказать «единство мира», которое, понятное дело, никак не доказывается. Как доказать, что цветок связан с цветком? С деревом, с грибом под ним, с голубым небом, с облаками, с криком птиц, с шорохом трав и всем остальным? Как?! Кто связал: Бог или человеческий глаз? Кто назвал голубое – голубым? Профессора самоуверенно трясли головами и настаивали, под страхом серьезного идеологического проступка: «Мир един! Един – это бесспорно, это доказывается всем!» Всем, то есть ничем. Но этого они сказать не могли, а может быть, и не знали, сами не понимали: родились, открыли глазки на свет божий, а он такой. Еда – вкусна, воздух – нежен и свеж и очень нужен; не веришь – прислони плотнее свою детскую ладошку ко рту, его не будет хватать – какие еще доказательства?! Но эта радостная сторона жизни не требует доказательств, а безрадостная – ох, сколько их надо!
Ульянова сидела на стуле, который невозможно придвинуть к несдвигаемому столу. В ее глазах и в кое-как собранных волосах, которые удалось привести в порядок руками, отказавшись от предложенной сокамерницами грязной расчески, и во всем положении тела чувствовалось, что доказательства единства мира за сутки собраны убедительные: свобода – тюрьма, а тюрьма – свобода, всего несколько шагов. Зобов в первые минуты, чувствуя свою вину, старался на нее не смотреть. Поздоровался и молча разложил на столе бумаги.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.