Страница 123 из 141
Но Рис поднялся из воды — с нас обоих ручьем стекала вода — и так и пошел обратно в спальню, а я держалась ногами за его пояс. Магия дома сменила простыни, и они были теплыми и гладкими под моим обнаженным телом, когда он опустил меня на них и посмотрел на меня. Светилась, я светилась ярким и чистым светом, словно звезда.
— Дневной Двор? — спросила я.
— Мне все равно, — ответил он грубо и сорвал с себя маскирующие чары.
Он однажды сказал мне, что это было небольшое волшебство, чтобы скрывать то, кто он есть, то, как выглядит его сила.
И когда все его величие вырвалось наружу, он наполнил комнату, мир, мою душу переливающейся черной силой. Звезды и ветер, и тени; мир и мечты, и острый край кошмаров. Тьма струилась от него, словно завитки пара, когда он протянул руку и положил ее плашмя на сияющую кожу моего живота.
Эта рука, сотканная из ночи, раскрылась, свет проникал сквозь струящиеся тени, и я приподнялась на локтях, чтобы поцеловать его.
Дым и туман, и свежесть.
Я застонала, ощутив его вкус, и он открыл рот, позволяя мне скользить языком по его языку, зубам. Все, чем он являлся, сейчас было раскрыто передо мной — один финальный вопрос.
Я хотела все это.
Я схватила его за плечи, утягивая на кровать. И когда он очутился на спине, я увидела вспышку протеста из-за прижатых и обездвиженных крыльев.
— Иллирийский кроха, — пропела я и провела руками по его мускулистому животу — и дальше. Он перестал возражать.
Он был огромным в моей руке — таким твердым, но в то же время настолько шелковистым, что я просто провела пальцем вниз по нему в изумлении. Он зашипел, и его член чуть дернулся, когда я провела пальцем по его головке. Я ухмыльнулась, сделав так еще раз.
Он потянулся ко мне, но я заморозила его взглядом.
— Моя очередь, — сказала я ему.
Рис послал мне ленивую, мужскую улыбку и откинулся на спину, положив руку за голову. В ожидании.
Нахальный ублюдок.
Поэтому я склонилась и накрыла его ртом.
Он дернулся из-за прикосновения с сорвавшимся хрипло «черт», и я засмеялась, не отстраняясь от него, и вобрала его глубже в рот.
Теперь его руки на простынях были сжаты в кулаки до побелевших костяшек, когда я скользнула языком по нему, чуть касаясь зубами. Его стон был словно пожар для моей крови.
Честно говоря, я была удивлена, что он продержался целую минуту, прежде чем прервать меня.
Набросился — вот подходящее слово для того, что Рис сделал.
Одну секунду назад он был у меня во рту, мой язык щелкал по широкой головке — в следующую секунду его руки были уже на моей талии, и меня перевернули на живот. Он раздвинул мои ноги коленями и схватил за бедра, приподнимая их, а затем ворвался в меня одним глубоким ударом.
Я простонала в подушку от ощущения каждого восхитительного дюйма, приподнимаясь на локтях и вцепившись в простыни.
Рис вышел и погрузился обратно, и вечность взорвалась вокруг меня в этот миг, и я подумала, что могу разлететься на части от невозможности им насытиться.
— Взгляни на себя, — пробормотал он, двигаясь во мне и целуя меня вдоль позвоночника.
Мне удалось приподняться достаточно, чтобы посмотреть туда, где наши тела соединялись — и увидеть мое мерцание солнечного света рядом с рябью его ночи — сливающиеся, смешивающиеся. И это зрелище настолько меня ошеломило, что я кончила с его именем на губах.
Рис поднял меня к себе, одной рукой накрыв мою грудь, а другой лаская и теребя этот комок нервов между моих ног, и я не могла сказать, где закончился один оргазм и начался другой, и он толкался бедрами еще раз, и еще, не переставая целовать мою шею, ухо.
Я поняла в тот момент, что могу умереть от этого. От желания его, от удовольствия быть с ним.
Он сменил позу, ненадолго выйдя из меня, чтобы лечь на спину и привлечь меня сверху.
Был проблеск в темноте — вспышка затяжной боли, душевный шрам. И я поняла, почему он хотел меня в этой позе, почему хотел закончить все именно так, чтобы я была сверху.
Осознание этого разбило мне сердце. Я наклонилась, чтобы поцеловать его, мягко, трепетно.
В тот момент, когда наши губы встретились, я опустилась на него, заполненность теперь была гораздо глубже, и он прошептал мое имя в мои губы. Я целовала его снова и снова, и нежно двигала бедрами. Позже, в другой раз — еще будет время, чтобы сделать это жестко и быстро. Но сейчас… я не буду думать о том, почему эта поза была той, в которой он хотел закончить, хотел, чтобы я затмила пятна тьмы своим светом.
Но я буду сиять — для него, я буду сиять. Для своего собственного будущего, я буду сиять.
Поэтому я уперлась руками в его широкую грудь, и выпустила наружу этот свет во мне, позволяя ему разогнать тьму того, что с ним сделали, сделали с моим мейтом, моим другом.
Рис прохрипел мое имя, толкая бедрами вверх. Звезды кружились, в то время как он глубоко врывался.
Я думаю, что свет, льющийся из меня, мог быть звездным. Или, быть может, это мое зрение преломилось, когда разрядка накрыла меня еще раз, и Рис достиг своей, произнося, задыхаясь, мое имя снова и снова, и пролился во мне.
Когда мы закончили, я осталась на нем, впившись кончиками пальцев в его грудь, и любуясь им.
Нами.
Он потянул за мои влажные волосы.
— Нам придется найти способ заглушить этот свет.
— Я довольно легко могу держать тени скрытыми.
— Ага, но ты теряешь контроль над ними, когда злишься. И поскольку у меня есть все намерения сделать тебя самой счастливой в мире… я чувствую, что нам нужно будет научиться контролировать это дивное свечение.
— Всегда думает, всегда подсчитывает.
Рис поцеловал уголок моих губ.
— Ты не представляешь, сколько вещей я придумал насчет тебя.
— Я помню упоминание о стене.
Его смех был чувственным обещанием.
— В следующий раз, Фейра, я трахну тебя у стены.
— Так сильно, что все картины попадают.
Рис расхохотался.
— Покажи мне еще раз, что ты умеешь делать этим нечестивым ртом.
Я повиновалась.
* * *
Это было бы неправильно сравнивать, потому что, наверное, каждый Высший Лорд мог заставить женщину не спать всю ночь, но Рисанд был… ненасытным. Я, наверное, спала всего лишь час в ту ночь, хотя думаю, что в том была и моя вина в равной степени.
Я не могла остановиться, не могла насытиться его вкусом во рту, его ощущением внутри меня. Больше, больше, больше, до тех пор, пока я не почувствовала, что могу выскочить из кожи от удовольствия.
— Это нормально, — сказал Рис, жуя кусок хлеба, когда мы сидели за столом и завтракали. Мы еле добралась на кухню. Он сделал всего один шаг из постели, открывая мне прекрасный вид на его величественные крылья, мускулистую спину и красивый зад, и я прыгнула на него. Мы оба рухнули на пол, и он изорвал когтями милый маленький коврик, когда я двигалась на нем верхом.
— Что нормально? — переспросила я. Я едва могла смотреть на него без желания воспламениться.
— Это… безумие, — произнес он осторожно, как будто опасаясь, что одно неверное слово может подстегнуть нас опять наброситься друг на друга, прежде чем мы успеем восполнить запас сил едой. — Когда пара принимает связь мейтов, это… всепоглощающе. Опять же, это берет начало из тех времен, когда мы были животными. Наверное, чтобы позаботиться о том, чтобы женщина наверняка забеременела. — Мое сердце сбилось с ритма на этой его фразе. — Некоторые пары не выходят из дома целую неделю. Мужчины становятся настолько неуравновешенными, что, так или иначе, им может быть опасно появляться на людях. Я видел, как обычно разумные и образованные мужчины разносят комнату лишь из-за того, что другой мужчина посмотрел слишком долго в направлении их мейта, если это произошло вскоре после того, как была закреплена связь мейтов.
Я выдохнула со свистом. Другая разрушенная комната пронеслась в моей памяти.