Страница 121 из 141
— А сейчас я хочу, чтобы ты знал, Рисанд, что я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты знал, что… — его губы задрожали, и я смахнула слезу, покатившуюся вниз по его щеке. — Я хочу, чтобы ты знал, — прошептала я, — что я была сломлена и все еще исцеляюсь, но каждый кусочек моего сердца принадлежит тебе. И я горжусь, горжусь тем, что я твой мейт.
Его руки обвились вокруг меня, и он прижался лбом к моему плечу, его тело затряслось. Я погладила рукой по его шелковистым волосам.
— Я люблю тебя, — повторила я. Я не осмелилась произнести эти слова в моей голове. — И я вновь вытерпела бы каждую секунду того, что произошло, ради того, чтобы найти тебя. И если начнется война, мы встретим ее. Вместе. Я никому не позволю забрать меня у тебя. И никому не позволю забрать тебя у меня.
Рис поднял голову, его лицо блестело от слез. Он замер, когда я наклонилась, сцеловывая одну слезинку. Затем другую. Так же, как он когда-то сцеловывал мои.
Когда мои губы стали мокрыми и солеными, я отстранилась настолько, чтобы увидеть его глаза.
— Ты мой, — выдохнула я.
Его тело содрогнулось как будто от всхлипа, но его губы нашли мои.
Поцелуй был мягким — нежным. Поцелуй, который он мог бы подарить мне, если бы нам было даровано время и мир, чтобы встретить друг друга в наших разделенных мирах. Чтобы добиваться и ухаживать друг за другом. Я обхватила руками его плечи, раскрывая губы, и его язык скользнул внутрь, лаская мой. Мейт — мой мейт.
Он затвердел подо мной, и я застонала ему в губы.
Этот звук будто спустил Рисанда с цепи, на которой он держал себя, и он подхватил меня плавным движением, укладывая на стол — прямо посреди и поверх красок.
Он углубил поцелуй, и я скрестила ноги вокруг его спины, притягивая его ближе. Он оторвал губы от моего рта и переместился на шею, где провел зубами и языком вниз по моей коже, в то время как его ладони скользнули под мой свитер и двинулись вверх, вверх, пока не накрыли мою грудь. Я выгнулась от этого прикосновения и подняла руки, позволяя ему стянуть с меня свитер одним легким движением.
Рис отстранился, чтобы оглядеть меня, мое тело, обнаженное до пояса. Краска испачкала мои волосы, руки. Но все, о чем я могла думать — был его рот, когда он опустился к моей груди и пососал ее, его язык щелкнул по моему соску.
Я погрузила пальцы в его волосы, а он уперся рукой в стол рядом с моей головой — прямо в палитру с краской. Он низко засмеялся, и я смотрела, затаив дыхание, как он провел этой рукой, рисуя круг вокруг моей груди, потом ниже, ниже, и затем нарисовал стрелку вниз чуть пониже моего пупка.
— Чтобы не забыла, где все закончится, — произнес он.
Я зарычала на него — молчаливый приказ — и он снова засмеялся, находя ртом другую мою грудь. Он потерся бедрами о меня, дразня — дразня меня настолько ужасно, что я ощутила, что просто обязана прикоснуться к нему, просто должна почувствовать больше его. Все мои руки были в краске, но мне было все равно, когда я схватилась за его одежду. Он чуть подвинулся, чтобы позволить мне снять ее, и оружие, и боевая кожа упали на пол, обнажая его прекрасное, татуированное тело, мощные мускулы и крылья, раскрытые над его плечами.
Мой мейт… мой мейт.
Его губы врезались в мои, его голая кожа была такой теплой под моими руками, и я обхватила его лицо, размазывая краску и на нем тоже. Размазывая ее в его волосах, и теперь в них виднелись пряди синего, красного и зеленого цвета. Его руки нашли мою талию, и я приподняла бедра, чтобы помочь ему стянуть с меня носки и леггинсы.
Рис снова отстранился, и я испустила звук протеста — который превратился в возглас, когда он схватил меня за бедра и дернул к краю стола, через ворох красок, кистей и чашек с водой, затем забросил мои ноги к себе на плечи так, чтобы они покоились с двух сторон на этих прекрасных крыльях, и встал на колени передо мной.
Встал на звезды и горы, выведенные чернилами у него на коленях. Он не склонится ни перед кем, и ни перед чем..
Кроме своего мейта. Равного ему.
Первое скользящее движение языка Рисанда заставило меня запылать, словно пожар.
Я хочу, чтобы ты растянулась на столе, словно мой личный пир.
Он одобрительно зарычал в ответ на мой стон, мой вкус, и набросился на меня в полную силу.
Одной рукой прижимая мои бедра к столу, он двигал языком широкими, размашистыми мазками. А когда его язык скользнул внутрь меня, я потянулась, чтобы схватиться за край стола, схватиться за край света, с которого я вот-вот сорвусь.
Он вылизывал и выцеловывал путь к вершине между моих ног. Его пальцы заменили его рот, скользнув внутрь меня, в то время как он посасывал, слегка задевая кожу зубами..
Я без сил свесилась со стола, когда освобождение пронеслось по моему телу, расщепляя сознание на миллион осколков. Он продолжал лизать меня, пальцы все еще двигались во мне.
— Рис, — хрипло произнесла я.
Сейчас. Я хотела его сейчас.
Но он остался стоять на коленях, пируя надо мной, прижимая меня рукой к столу.
Я сорвалась за грань еще раз. И лишь когда я уже тряслась, почти всхлипывая, обмякшая от удовольствия, Рис поднялся с пола.
Он оглядел меня, голую, всю выпачканную в краске так же, как и его лицо и тело, и послал мне медленную, довольную мужскую улыбку.
— Ты моя, — прорычал он и поднял меня на руки.
Я хотела у стены — я хотела, чтобы он просто взял меня у стены, но он отнес меня в комнату, в которой я спала, и уложил меня на постель с пронзающей сердце нежностью.
Абсолютно голая, я смотрела, как он расстегнул пуговицы на своих штанах, выпуская наружу внушительную длину. При виде его у меня пересохло во рту. Я хотела его, хотела чтобы каждый великолепный дюйм его оказался во мне, хотела царапать его тело, пока наши души не будут скованы вместе.
Он не произнес ни слова, нависая надо мной, его крылья были сложены вместе. Он никогда не был с материализованными крыльями в постели с женщиной. Но я была его мейтом. Он сдастся лишь мне одной.
И я хотела прикоснуться к нему.
Я потянулась через его плечо, чтобы погладить мощный изгиб его крыла.
Рис вздрогнул, и я увидела, как его член дернулся.
— Поиграем позже, — выдавил он.
Действительно.
Его рот нашел мой, поцелуй был открытым и глубоким — сражение языков и зубов. Он уложил меня на подушки, и я скрестила ноги вокруг его спины, осторожно избегая крыльев.
Хотя я перестала заботиться об этом, когда он коснулся моего входа. И замер.
— Поиграем позже, — прорычала я ему в рот.
Он засмеялся так, что звук его смеха пронесся вдоль моих костей, и затем Рис скользнул внутрь меня. И внутрь. И внутрь.
Я почти не могла дышать, почти не могла думать о чем-то, кроме того, где наши тела соединялись. Он замер внутри меня, позволяя мне привыкнуть, и я открыла глаза, и увидела, что он глядит на меня.
— Скажи это еще раз, — пробормотал он.
Я поняла, что он имел в виду.
— Ты мой, — выдохнула я.
Рис слегка вышел и медленно скользнул обратно. Так мучительно медленно.
— Ты мой, — произнесла я, задыхаясь.
И снова он вышел, и скользнул внутрь.
— Ты мой.
Еще раз — теперь быстрее и глубже.
И в этот момент я почувствовала это — связь между нами, словно неразрывную цепь, словно яркий, негасимый луч света.
С каждым плавным движением связь разгоралась ярче и сильнее.
— Ты мой, — прошептала я, запуская руки в его волосы, проводя вниз по его спине, крыльям.
Мой друг через множество опасностей.
Мой любимый, исцеливший мою разбитую и измученную душу.
Мой мейт, который ждал меня вопреки всякой надежде, несмотря на все напасти.
Я двигала бедрами в такт с ним. Он целовал меня снова и снова, и наши лица сделались мокрыми.
Каждый дюйм моего тела горел и сжимался, и мой контроль растворился целиком, когда он прошептал:
— Я люблю тебя.
Разрядка прошла через мое тело, и он врывался в меня, жестко и быстро, растягивая мое удовольствие, пока я не почувствовала и увидела, и ощутила запах этой связи между нами, пока наши запахи не слились в одно, и я стала его, и он стал моим, и мы были началом, серединой и концом. Мы были песней, которая лилась с момента, когда зажегся самый первый уголек света в этом мире.