Страница 57 из 64
— Недобрые, отец мой… Хору говорил, что в его руках рукотворное подобие светила дня, дарованное Наследнику божествами, которым поклоняются жители Та-Кем. В ответ на разрушение тобою Армина, названного Ар-Хонсу Сетом, завоевавшим его, Наследник обещает зажечь второе солнце над нашим городом, чтобы испепелить его, вместе со всеми, кто поклоняется Единому Урве — Великому Змею. Ещё — Хору взял с меня клятву воина, что я предупрежу народ Саадома о грозящей гибели, и мы разрешим тем, кто боится тайной Силы божеств Та-Кем и не верит в нашу победу покинуть город сегодня до заката.
— Что же, мой сын, я прикажу объявить о том, что те, кто усомнились в силе Великого Змея — жалкие трусы и вероотступники, — пусть бегут из города! — Ханар и принц Саадома стояли в мрачном зале храма в окружении самых могущественных жрецов. А когда солнце, дарующее силу великим жрецам Та-Кем, самонадеянно называющим себя Богоравными, скроется в Вечную Тьму Змея — я пожертвую одним из жрецов, чтобы призвать Урву в наш мир — пусть Наследник Хору померится силами с самим Божеством Саадома! Сет победил Змея в лучах светила дня — но ночью Великий Змей поглотит Хору — без великого жреца их оружие не представляет для Саадома опасности, перед рассветом мы нападём на обезглавленное воинство Хору и сокрушим его!
— Славься в веках Великий Урва! — в один голос выкрикнули жрецы приветствие своему божеству.
— А что будет, если Хору совладает со Змеем?
— Совладает? Во тьме? — Ханар засмеялся — Тогда оружие божеств Та-Кем испепелит нас. Но Тьма бессмертна, и день всегда будет сменяться ночью. Я изберу жрецов из числа верховных, на случай нашей гибели, которые, вместе с жалкими трусами, если такие найдутся, уйдут из города до заката, чтобы славить Великую Тьму, поглощающую души смертных и даже небесные светила, чтобы нести народам славу Великого Змея которая никогда не угаснет. Ибо война Саадома и Та-Кем это не война смертных воинов, не война мечей, а война божеств, сын мой! И Тьма победит Свет, как происходит каждый день!
— Но утром Свет побеждает Тьму!
— У Света есть предел, но не у Тьмы, светило дня догорит когда-то, как храмовый факел, а Первоначальная Тьма — вечна, сын мой! Отдохни сын мой, залечи свои раны. Ты не сможешь участвовать в битве, но ты увидишь разгром воинств Хору! Я сам возглавлю войска! А ты — Ханар крикнул жрецу, — скажи глашатаям, чтобы отворили северные врата и разрешили уйти отступникам и трусам, ибо мой сын дал клятву воина… Потом — если волшебный огонь Наследника Та-Кем всё же погубит нас — больше тех, кто чтит единого Змея останется в живых. Кто из вас хочет пожертвовать своей жизнью, чтобы вызвать Змея Бездны? — Ханар обратился к жрецам. Шестеро из круга выступили вперёд — ты — ты будешь удостоен этой чести сегодня, после захода солнца! А вы, пятеро — пойдёте вместе с теми, кто усомнится в славе и силе Извечной Тьмы, чтобы храмовый факел Урвы не угас вовеки, озаряя кровавым пламенем землю в ночной час! И не забудьте сказать, что сегодняшней ночью позволено всё — когда наступит тьма — пусть мужчины любят мужчин и женщин и на улицах и в храмах, как в праздники Урвы, ибо сегодня праздник завтрашней победы над врагами Саадома и врагами Великого Змея — пусть пьют вина вдоволь все, кроме воинов, к завтрашнему рассвету у них должна быть трезвая голова — для них воскурите костры из священных чудодейственных трав, которые вскружат им головы! Празднуем все — ибо сегодня мы можем убить львиного детёныша, пока он не превратился во взрослого хищника, способного сокрушить наши кости!
Глашатаи Саадома кричали со всех башен о том, что желающие могут покинуть город до заката, а те, кто верует в Извечную Тьму и победу Великого Змея, сегодняшней ночью могут предаться разгулу и разврату, подобному ежегодным празднествам Дней Урвы, а так же наступлениям Великой Ночной и Дневной Тьмы.
Закатный Ра ушёл за вечерний горизонт. Воинства Та-Кем провожали Светило во второй мир, кланяясь Короне Заката. Хору вселил в своих воинов веру в защиту Извечных Та-Кем и Силу Рукотворного подобия Ра, однако, воинства молились, призывая Извечных даровать им победу и удачу в бою, если схватка всё же состоится.
Несколько десятков жителей Саадома не отважились оставаться в городе, они устремились к северным воротам, покидая город, в основном старики и женщины с детьми, они спешили как можно дальше, вдоль берега Рыбного Озера, шли в неизвестность, надеясь переждать опасность и вернуться, тогда как большинство народа Саадома были уже одеты в праздничные наряды и пьяны, хотя, до наступления ночи ещё не прикасались к женщинам, одевшим для развратного праздника золотые браслеты и другие украшения в форме извивающихся змеев. Ожидающее безудержного празднества бросали в уходящих объедками и звали их трусами.
Жрецы Саадома, исполняя приказание Ханара, переодевшись в простое платье, смешались с теми, кто хотел покинуть город.
В главном храме Саадома горели факелы, освещая сводчатый потолок неровным, пляшущим кроваво-красным светом.
Ханар и принц, боль обожжённого тела которого утихла после умелого лечения, в окружении жрецов, стояли возле великого алтаря Змея.
Два жреца привели чёрного быка, положив голову обречённого животного на алтарь. Ханар взмахнул Мечом Змея — в тот же миг голова быка отскочила от тела, отсечённая мощным ударом. Труп животного замер и какое-то время продолжал оставаться на ногах, заливая алтарь Великого Змея густой, тускло мерцающей в свете факелов, кровью. Наконец, туша животного упала, сердце быка ещё явно билось, волнами выплёскивая кровь, медленно растекающуюся змеящимися струйками по полу, из разрубленной шеи.
Наконец, стражники уволокли тело жертвенного животного. Жрец Урвы, избранный для того, чтобы призвать Змея, обнажился, собрал кровь ладонями, измазав ею грудь и густую чёрную бороду. Бычья голова так и лежала на алтаре.
Ханар подошёл к жрецу, вступив своими сандалиями в кровь, снова подняв свой меч, и со всей силы вонзил его в грудь жреца, повернув.
Кровь жреца потекла по мечу, а потом и по руке Ханара, заливая алтарь и смешиваясь с кровью животного. Тело служителя Урвы обмякло и соскользнуло с меча.
Ханар воздел окровавленное оружие к чёрному небу, видневшемуся в проёме сводчатого потолка храма, ударил Мечом Тьмы по алтарю и произнёс заклинание: «О, Великий Змей! Сегодня мы принесли тебе праздничную жертву раньше срока и пролили кровь твоего верного служителя. Этой ночью враг стоит у стен города, хранимого тобою! Великий Урва — явись во всём своём величии и силе, ибо здесь, в землях Саадома, ты много сильнее, заклинаю тебя Ночной и Дневною Тьмой, явись пред воинством Хору, сразись и убей высокомерного Наследника Трона Та-Кем — сегодня, я, Хал Саадома, твой покорный раб и верный слуга, приношу тебе в жертву жреца светила дня — твоего извечного врага — явись же и возьми величайшую жертву с незапамятных времён!»
«Явись, сразись с Хору и прими величайшую жертву с незапамятных времён!» — повторил принц Урванар, а за ним верховные жрецы Змея.
Громадный гранитный алтарь разверзся клубящейся тьмой и кровавым пламенем в своём центре, появилась голова Змея с немигающим красным глазом, на шее, толщиной с колонны, поддерживающие свод храма Урвы. Змей постепенно являлся из ниоткуда, его голова возносилась всё выше и выше к своду. Внезапно, шея Урвы изогнулась, а пасть разверзлась — Змей схватил бычью голову, в которой ещё теплилась жизнь, приняв жертвы Ханара, и исчез, оставив клубящуюся мглу, заполнившую храм.
Воинство Та-Кем выставило посты, на случай внезапного ночного нападения врага. Хору и Хатор объезжали войска на колесницах. Даже в лагере Та-Кем — за три десятка тысяч шагов от городских стен, были слышны звуки праздничного барабана и других инструментов Саадома, было видно, как за стенами горят великие костры, доносились голоса поющих и сладострастные крики женщин.