Страница 2 из 68
Трёхдневный шторм переждали в палатках на берегу, после чего приступили к обследованию острова. Казалось бы, небольшая по площади территория, всего-то менее двух сотен квадратных километров, но полностью заросшая лесом. Плюс потухший вулкан, возвышавшийся над уровнем океана почти на километр. Поэтому бродили по острову целых две недели.
По-настоящему крупной живности на Ольвии, как одессит Дежнёв назвал открытый им клочок земли, не было. Зато хватало насекомых, всяческих мелких грызунов и птиц. Водились даже карликовые антилопы, размером со староземельского благородного оленя. Размножиться им не давали вараны, тоже не выраставшие длиннее трёх метров. В стычке с таким вараном потеряли ещё одного человека, а из-за аллергической реакции на местную разновидность слизняка умер механик «Анадыря». Описанная реакция, как объяснила Наташа, выполнявшая у нас обязанности судового медика, представляла собой типичный отёк Квинке, поразивший верхние дыхательные пути. Механик, которому не смогли помочь из-за отсутствия сильнодействующих антиаллергических препаратов, задохнулся буквально в течение двух минут. Печально и, увы, непредсказуемо, поскольку лично мне доводилось наблюдать подобную реакцию на обыкновенный горох, замоченный в воде для каши. Причём, у человека, который всегда его ел без малейших последствий. Но мой знакомый выжил, а механику с яхты не повезло.
Вернувшаяся к судну группа, включая самого Дежнёва, слегла с тяжелейшей лихорадкой, унёсшей жизни ещё двоих. Все заболевшие напились воды из небольшого заболоченного ручейка во время возвращения с дальнего берега острова. А пока они болели, умер один из двух остававшихся при судне матросов, наколовший ногу о какого-то моллюска, обитавшего в песке в полосе прибоя. Итого из десяти отправившихся в плавание в живых осталось четверо. Причём, троих из них, даже спустя два месяца после высадки на остров Ольвия, качало ветром от слабости.
Дежнёв с товарищами оклемались лишь за месяц до начала мокрого сезона, когда ремонтировать «Анадырь» уже не было смысла, поскольку судно после завершения ремонта просто не успело бы вернуться к обитаемым берегам. Из последних сил при помощи кабестана, простейшего подвижного блока и якоря оттащили судно к ближайшим зарослям, поскольку, как верно предположили бедолаги, деревья начинали расти именно там, куда в сезон штормов не достают волны.
Сезон штормов не принёс новых потерь в экипаже и существенных разрушений «Анадырю». Поэтому с наступлением сухого сезона работа по восстановлению судна закипела заново. И всё было бы прекрасно, если бы не новая напасть: за время вынужденной стоянки на берегу большинство верёвок и канатов, имевшихся на судне, если не прогнили, то оказались изгрызены водящейся на острове живностью. Выяснилось, что даже безобидные, если не считать редчайшего случая аллергической реакции на них, слизняки с удовольствием кушают канатную пеньку. А это уже был сокрушительный удар, поскольку солярки для дизеля на обратный путь не хватало, а для восстановления такелаж не было верёвок.
Конечно, если распустить на импровизированные верёвки один из парусов и всю имеющуюся в наличии одежду, что-то получилось бы. Но как стянуть судно на воду, если намотанный на кабестан якорный канат тоже имел плачевный вид?
Экипаж впал в уныние, и лишь усилия Дежнёва, занявшего людей постройкой более комфортной хижины, охотой и попытками вырастить злаки из сохранившихся на борту остатков круп, спасли эту четвёрку от последствий депрессии. И вдруг на второй год робинзонады, когда надежд на спасение уже не осталось, на горизонте появился наш парус…
Перед нами стояла весьма сложная проблема: что делать с Дежнёвым и его людьми? Зная о связях Семёна с Орденом, мы на 100% были уверены, что о нашем появлении на острове Ольвия спустя два-три месяца будет известно на острове Нью-Хейвен. И тогда возникнут вопросы: что мы делали в трёх с половиной тысячах километров от побережья и куда направились дальше? Такая огласка нашего путешествия нас совершенно не устраивала, ведь судовые власти Порто-Франко знали, что мы отправились с грузом моторных масел в Шанхай, но вместо китайской территории очутились чёрт знает где. Причём, вовсе не в силу поломки, поскольку у экипажа «Анадыря» глаза на месте, люди прекрасно понимают, что «Удача» абсолютно исправна.
«Радикально решить проблему», перестреляв людей Дежнёва и выбросив их в море? Звери мы, что ли?! Повредить «Анадырь», расстреляв корпус из зенитной установки и оставив Семёна со товарищи дальше выживать на острове? Тоже не кошерно, если судить с точки зрения морали. Да и сколько лет пройдёт, прежде чем какой-нибудь новый Дежнёв, Дрейк или Кабот наткнётся в своём плавании на остров Ольвия? И уж тогда обманутые и преданные нами люди не пожалеют красок, чтобы отомстить нам в хрониках Новой Земли. Не сами расскажут, так записку какую-нибудь в полусгнившем корпусе «Анадыря» оставят потомкам. Взять с собой? А нужен ли жителям Новой Одессы осколок некогда мировой державы, давным-давно уплывшей по реке времени?
Остров Привоз, 20 год, 05 месяц, 18 день, суббота, 19:15
Нет, всё-таки он шизофреник!
Я про Семёна говорю. Мы же с ним прекрасно договорились: «Анадырь» ему поможем отремонтировать (в отличие от этого однофамильца землепроходца, я не стал понтиться с «материалами, аутентичными эпохе великих географических открытий», и все канаты и верёвки на своём баркасе, включая запасные, использовал не пеньковые, а капроновые), на воду судёнышко стащим, соляркой для двигателя поделимся. От него требуется одно: языком не трёкать про наше появление на Ольвии! Не знаю, о чём с ним его тёзка, Райзман, разговаривал, только после разговора вернулся бывший хозяйственник ПРА абсолютно уверенный: ни Дежнёв, ни его люди звука не промолвят, что нас видели. И тут – на тебе!
- Николай, мы тут с ребятами посоветовались и решили: мы с вами идём!
- Ты хоть знаешь, куда?
- Да пофиг нам! Ну, вернусь я в Одессу. Ну, потрачу остатки своих денег на ремонт «Анадыря» и его стоянку в порту в мокрый сезон. Ну, наскребу по сусекам на прожитьё себе и мужикам в течение этого времени. А дальше что? Опять в контрабандисты или, хуже того, в честные судовладельцы, выполняющие регулярные рейсы по Большому заливу? Мы ж с тоски сдохнем! А у контрабандиста и вовсе век недолог: либо свои сдадут ментам, либо пираты грохнут, если что-то не понравится. У вас же – и я это задницей чувствую – какая-то тайна. Важная, раз такой жирный гусь, как Маркыч, с вами. Вот и мне хочется причастным быть.
- Ну, хорошо. Тебе хочется. А людям твоим? Не хочется им в Одессу к семьям вернуться?
- Нет у них семей! Я специально отбирал в команду только одиночек, лишних на Земле Лишних. Их семья – это экипаж «Анадыря», а дом – сам «Анадырь». Ведь ты же не наобум куда-то в даль синюю ломанулся?
Я промолчал.
- Ты пойми: я всю жизнь мечтал о судьбе своего однофамильца. Ну, исследовал я кусок побережья, ну, островишко занюханный открыл. А мне большего хочется! Да, знаю я, что там, - он махнул рукой куда-то на восток. – ещё остров или острова есть. Недалеко. А за ними? А вдруг там целый континент? Огромный, как Евразия…
- Откуда ты знаешь, что там остров или острова?
- Птицы! – засмеялся Дежнёв. – Птицы летят туда с Ольвии. И оттуда летят! Не чайки какие-нибудь, а вполне себе сухопутные. Мы же здесь почти два года не только сокращали поголовье антилоп и варанов, мы и наблюдали.
Остров действительно оказался недалеко. Всего милях в сорока на восток-юго-восток от Ольвии. Экипаж «Анадыря» не видел его с вершины потухшего вулкана исключительно потому, что мешали растущие на ней деревья.
Как и на Ольвии, возле наиболее удобной для высадки бухточки мы установили каменный тур с заложенным в пустой бутылке письмом на двух языках, русском и английском: «Остров Дежнёва открыт экспедицией Семёна Дежнёва 16.05.20». Только в предыдущем письме значилось название «Ольвия» и стояла позапрошлогодняя дата, выписанная из судового журнала «Анадыря».