Страница 12 из 68
Пара моих язвительных комментариев вызвала настоящую бурю возмущения со стороны хора подпевал. Помимо всеобщего осуждения звучали и попытки успокоить «оскорблённую»:
- Ленка, не обращай внимания, он просто завидует твоим парням!
- Напьются тут всякие, а потом хороших людей обижают!
- Ты с твоими перспективами, Ленусик, можешь с высокой колокольни чихать на таких!
Но больше всего меня удивила Леся, о которой я задолго до этого слышал от её бывшей институтской преподавательницы, что она – «умненькая девочка, умница». Леся, громче всех защищавшая глупость своей подружки, едва ли не из трусов выпрыгивала от восторга, когда ЛенЭлен в завершение «беседы» «наградила» меня презрительной фразой:
- Да такие, как ты, должны дрочить на одно моё имя!
Ну, да! Всё остальное в ней ничего, кроме импотенции, у уважающего себя мужика не вызовет!
Секрет дружбы «красавицы и чудовища», как я прозвал эту парочку, раскрылся мне где-то через год. Она растаяла ровно в тот день, когда о художествах ЛенЭлен с «левыми» сделками прознал хозяин сети ломбардов и вышиб её с волчьим билетом. Растаяла, как и дружба с прочими дамочками-«шестёрками».
- Это называется «полезная скотинка». Очень даже жизненно! – подтвердила Наташа. – Совершенно как в тосте про настоящую женскую дружбу.
- Это в каком же?
- Есть такой! Во время страшного наводнения плывёт Черепаха по затопленному лесу и видит, на тонкой веточке примостилась Змея. Вода всё поднимается, и веточка вот-вот скроется под водой. Взмолилась Змея: «Черепаха, прояви милосердие! Отвези меня на своей спине на берег». Сжалилась Черепаха, Змея улеглась ей на спину, и они поплыли к берегу. Лежит Змея и думает: «Укусить бы её, да ведь она умрёт, и вместе с ней я утону». В это время Черепаха тоже думает: «Утопить бы её, да когда я нырять буду, она меня успеет укусить, и я тоже умру». Так давайте же выпьем за настоящую женскую дружбу!
Наташа подумала ещё немного.
- Знаешь, Коль, я так рада, что нас с Софи никакая взаимная выгода не связывала. Найдётся ли у меня на новом месте ещё такая подруга, с которой мы будем дружить просто как люди, а не из-за того, что кто-то из нас кому-нибудь нужен?
- А это уж, родная, как мы того с тобой захотим! – чмокнул я жену и отправился отсыпаться перед «собачьей вахтой».
Утреннее собрание на палубе меня озадачило.
Наш заход в бухту возле мыса Селитренный был вызван событиями в Советске, начавшимися после прилёта помощника спикера в столицу и доклада своему шефу. Нет, не о нападении беглых заключённых на пограничный пункт. Это, конечно, было ЧП. И нападение, и сам массовый побег: предыдущий был зафиксирован лет пять назад. Но такие явления уже случались раньше, а вот прибытие посланцев с другого континента и из другого мира ломало уже сложившуюся систему. Да, медленно деградирующую из-за своей изоляции. Да, далёкую от идеала и, возможно, устаревшую. Но такую привычную. А слова Воздвиженского о том, что в Советской Республике придётся многое менять, чтобы хоть как-то вписаться в новые реалии, вызвали настоящую панику среди некоторых высокопоставленных лиц. В первую очередь – у местного «всесоюзного старосты», спикера парламента, даже внешне похожего на Михаила Ивановича Калинина.
Следует отметить, что ещё в 20 году, когда стало окончательно ясно, что колония осталась без связи с Большой Землёй, вышел запрет на партийную деятельность. КПСС расформировывалась под предлогом того, что «мы здесь все коммунисты». При этом никаких новых партий не создавалось.
Такой шаг в направлении деполитизации позволил убить сразу двух зайцев: во-первых, формирующееся на базе колониальной администрации государство избежало политического раскола по линии идеологических разногласий. Не было структур для борьбы за власть. А во-вторых, жёсткие идеологические догмы не довлели над управленцами при принятии важных решений. Благодаря чему снова удалось вернуться к частной собственности в форме артелей, производственных кооперативов и «надомников», как это было до хрущёвского самодурства, запретившего то, что успешно работало при Сталине.
Не было никакой приватизации, а-ля чубайсовская! Создал собственным трудом производственные мощности – владей ими. Но рта на то, чем государство владеет, не раскрывай. Трудовое соглашение с наёмными работниками обязательно, нарушения работодателем трудового законодательства, правил охраны труда, санитарных и прочих обязательных норм карается национализацией предприятия или его части. Люди, которые помнили, как регулировалась деятельность артелей и кооперативов в сталинские времена, ещё были живы, так что затруднений такой возврат к прекрасно зарекомендовавшей себя системе прошёл спокойно. Зато государство избавилось от необходимости планировать, кто сколько трусов и лифчиков пошьёт, сапог и тапочек стачает.
В СССР партия, кроме политического руководства, выполняла ещё и контрольную функцию над административным руководством и руководством предприятий. Теперь этим занимались советы ветеранов. Нет, не те собрания фронтовиков и отставных военных, к каким мы привыкли, а что-то вроде общественных советников руководителей соответствующего уровня. Например, на предприятии в такой совет ветеранов входили вышедшие на заслуженный отдых начальники цехов, производств и служб. То есть люди компетентные, обладающие огромным практическим опытом и прекрасно знакомые с нуждами и возможностями производства.
Отказом от партийного руководства всем, чем можно, удалось избавиться и от такого явления, как номенклатура, когда бездарного руководителя перетаскивали с одной руководящей должности на другую лишь потому, что он однажды на такую попал.
Ещё одно немаловажное дело, за которое лично я его инициатору поставил бы прижизненный памятник – полное уравнивание в правах рабочих, служащих и крестьян. Поскольку продовольственная безопасность все предыдущие годы висела на волоске, крестьян стимулировали тем, что уравняли их в зарплатах и пенсиях с высококвалифицированными рабочими. И исчезла ситуация, когда бабуся, проработавшая в колхозе 50 лет по 10-12 часов в сутки, получала пенсию меньше, чем какая-нибудь уборщица на полставки, едва наработавшая стаж. А молодые люди с удовольствием шли выращивать хлеб, овощи и фрукты, доить коров и пасти коней.
Как это всё работало с точки зрения экономики, не имею ни малейшего представления. Но работало!
И вот является в столицу из командировки помощник председателя Верховного Совета и докладывает своему шефу: не шутят источники, вернулся-таки заброшенный «за Стену» несколько лет назад полковник-пенсионер Данилов. Да не один вернулся, а с людьми, представляющими и бывшую метрополию, и «американский» мир, что весьма широко развернулся на соседнем континенте. И теперь придётся Советской Республике меняться под этот мир. А задумался над такими переменами никто иной как человек, и без того обладающий самыми большими в стране полномочиями и самой большой властью. Появился раздражитель, способный повлечь великие потрясения.
Как предотвратить эти потрясения? Ответ подсказал министр внутренних дел: избавиться от раздражителя, ведь нет человека – нет проблемы. Ну да, приходили два судёнышка из-за океана. Этого не скроешь, поскольку уже десятки людей в курсе. Но истинной целью этих засланцев был шпионаж в пользу «американцев». Козни коварных врагов разоблачил героический человек, первый заместитель главы правительства и руководитель Службы госбезопасности Максим Георгиевич Воздвиженский, светлая ему память, ценой собственной жизни спасший Родину от происков супостатов. Некролог, портрет в траурной рамке, биография героя прилагаются. Вместе с описанием эпического сражения, развернувшегося в водах Рыбацкого залива, за освобождение захваченных вражинами в плен министра науки и начальника секретной лаборатории.
Разумеется, это мой вольный пересказ того, что доложил Воздвиженскому подполковник во время их встречи на берегу моря. Нас должны были дождаться милях в двадцати от морской базы и попросту потопить парой залпов корабельных орудий. Что называется, концы в воду…