Госпожа (ЛП)

Снова присев вниз, он ждал и наблюдал.

В передней части дома, на втором этаже, пошевелилась занавеска. Это ничего не могло значить, или это был включенный кондиционер. Или могло быть что-то, кто-то... Он поднял бинокль и посмотрел.

Занавески раскрылись, и в окне появилась женщина. В мгновение ока тридцать лет испарились. Длинные темные волосы, темные глаза, телосложение танцовщицы...

- Ma soeur...

У окна стояла Мари-Лаура и смотрела на длинную подъездную дорожку. Казалось, она ждала кого-то. Он знал, кого она ждала, и пока тело Кингсли не покинет последний вздох, он убедится, что тот, когда она ждала, никогда не придет.

Он поднял винтовку и посмотрел в прицел.

Так или иначе, Мари-Лаура стояла у окна одна. И, конечно же, она не в одиночку похитила Нору. Если он убьет ее сейчас, что остановит ее приспешников от убийства Норы и побега? Ничего.

Мари-Лаура отошла от окна, и Кингсли опустил винтовку.

У него не было выбора. Он подождет, подождет темноты и пойдет туда.

Он крался через лес, осторожно, незаметно и не слышно. Как только он оказался в машине, то перестал дышать. До того момента как он увидел Мари-Лауру в окне, он надеялся, что, возможно, они ошибались, что кто-то другой притворяется ею, чтобы пытать их. Теперь у него не было сомнений. Это была она, его сестра, все еще живая. Но ненадолго.

Он завел машину и сдал назад на дорогу. Хотя прошли годы с тех пор, как он был в доме Дэниела, француз не нуждался в карте. Он все еще помнил дорогу.

Забавно, как ужасно раздражающе мал был мир, в котором они жили. В свои двадцать Кингсли познакомился с женщиной по имени Мэгги, во время короткой поездки в Нью-Йорк. Несмотря на состояние и влиятельную работу адвокатом, она жаждала доминирования от властного мужчины. Он с радостью утолял ее голод к подчинению, пока ему не пришлось вернуться во Францию. Вскоре она встретила молодого парня по имени Дэниел, библиотекаря без гроша за душой и вышла за него. У Мэгги и Дэниела был загородный дом в нескольких часах езды от города, но менее чем в десяти милях от дома, где вырос Сорен. Десять миль - достаточно близко, чтобы с легкостью изучить дом, достаточно далеко, чтобы не выдать их.

Он заехал на подъездную дорожку к дому Дэниела и заметил припаркованный мотоцикл Сорена у входной двери. На мгновение Кингсли ощутил укол сочувствия к мужчине. Он знал, как Сорен ненавидел находиться вблизи этой части мира. Даже Кингсли не знал масштабы того, что происходило в том доме, в доме, где держали Нору. Даже Норе Сорен не рассказал всех кошмаров своего прошлого. Ни Норе, ни ему, и за это Кингсли был благодарен. У него самого достаточно скелетов прошлого. В его шкафу уже нет места для них.

Он посмотрел на усадьбу в колониальном стиле и направился к двери. Милое место - два этажа, два столетия истории. Элегантный. Утонченный. Величественный. Дом одного из самый извращенных мужчин в его окружении.

Дверь открылась, прежде чем Кингсли успел постучать.

- Дэниел, сейчас же выметайся из дома, - без вступления сказал Кинг.

- Это мой дом, - напомнил ему Дэниел, когда Кингсли прошел мимо него.

- Да, и я конфискую его.

- Ты не можешь присвоить себе мой дом.

- Ладно, тогда я конфискую твою жену.

Дэниел последовал за Кингсли по коридору в библиотеку, где Кингсли уселся на стол Дэниела.

- Кингсли.

- Дэниел.

Кингсли попытался осадить взглядом Дэниела. Плохая идея. Способность Дэниела осаждать взглядом людей была знаменита в Преисподней. Только у Сорена был еще более порочный взгляд, чем пресловутый непрошибаемый взгляд голубых глаз Дэниела. Мегги называла его «Ой» и название прижилось. Любой, кто получал «Ой», скорее всего, говорил бы «Ой» следующие несколько дней.

- Опусти свои голубые глаза, - приказал Кингсли.

- Я не очень хорошо умею отводить взгляд, - Дэниел продолжил смотреть. Годы были добры к Дэниелу. Брак и дети еще добрее. В свои годы мужчина был таким привлекательным, что даже искушал Нору уйти от Сорена. Лишь на пять секунд, но она призналась ему, и, тем не менее, что-то сподвигло ее к этому. Опять же у Норы был своего рода фетиш на блондинов.

- Я перестану это делать, только если ты перестанешь смотреть на меня. Я сказал, что мне нужен твой дом на несколько дней. И non, я не скажу тебе для чего.

- Я уже сказал ему, - в дверях стоял Сорен. Он тоже переоделся в «повседневно-деловое», как говорил Гриффин. Без воротничка, без сутаны. Черные брюки, белая рубашка с расстегнутым воротником. Он так и не привык видеть Сорена в его воротничке и сутане. Тем не менее, он не привык видеть его и без них. - Если мы одалживаем его дом, он заслуживает знать для чего.

Кингсли вздохнул. Это к лучшему. Если Дэни не увидит реальной опасности, он будет больше сопротивляться при уходе. К счастью, у Кингсли было четыре маленьких козыря, которые он мог использовать с Дэниелом.

- Я знаю об Элеанор. Не могу поверить, что кто-то похитил ее, - взгляд Дэниела метался между ними. - Я бы у вас даже и чашку не одолжил.

- Разве? - спросил Сорен и посмотрел на Дэниела еще жестче, чем «Ой».

- Ты позволил мне ее одолжить, помнишь? - спросил Дэниел.

- На одну неделю. И именно ты пытался уговорить ее остаться.

Кингсли наблюдал, как Дэни пересекает комнату и подходит к Сорену.

- Брось, - сказал Дэниел, глядя на Сорена. - Ты бы тоже попытался удержать ее.

- Да, - согласился Сорен. - Только у меня бы получилось.

- С возрастом ты становишься все высокомерней. Разве священники не должны быть смиренны?

- Ты тоже должен хранить целибат, - Сорен улыбнулся Дэниелу, и Дэниел с Кингсли рассмеялись. Не стоит начинать старую войну, когда одна уже начата.

- Хороший аргумент. Теперь мне кто-нибудь скажет, чем я могу помочь? - сказал Дэниел, обращаясь к Кингсли.

- Ты можешь уехать, - сказал Кингсли.

- Я не уеду. Я тоже люблю Элеанор. Ты знаешь она...

- Назови имена и возраст твоих детей, - сказал Кингсли.

- Кинг, я знаю...

- Назови имена и возраст твоих детей, Дэниел, - повторил Кингсли.

Дэниел замолчал, чтобы еще раз посмотреть на Кингсли.

- Это не справедливо.

- Не моей идеей было снова жениться и завести скольких детей?

- Четырех, - почти извиняясь, сказал Дэниел.

- Правильно. Четверо детей. И жену. А сколько родственников у твоей жены, о которых ты заботишься?

- Дэниел... - сказал Сорен и вошел в комнату. - Он прав. Это опасно. Ты должен уехать.

- Твоя племянница здесь, - возразил Дэниел.

- У нее есть причина здесь находиться. У тебя нет.

- Ну, спасибо тебе огромное.

- Он говорит, что Лайла была там, - добавил Кингсли. Неужели Сорен всегда должен быть таким Сореном? - Она все знает.

- Что за юноша с ней? Парень?

Кингсли почти с болью далась попытка не улыбнуться. Взгляд Сорена стал на порядок жестче.

- Безусловно, нет, - ответил Сорен, его голос был опасно ледяным.

- Прости. Иисусе. Я сказал «парень», а не «сутенер».

- Le prêtre навязчиво опекает своих племянниц, - объяснил Кингсли.

- Результат слишком большого времени в твоей компании, - сказал Сорен.

- И юноша, о котором ты говоришь... предполагаю, ты мог бы его назвать заинтересованной стороной, - сказал Кингсли, пытаясь подобрать более тактичное описание присутствия Уесли. Все было бессмыслицей, ложью и отговорками. Ни он, ни Сорен не хотели, чтобы кто-либо из них был здесь - ни Уесли, ни Лайла, ни Грейс. Он знал, почему Сорен настоял на их присутствии. Он знал и отказывался принимать, что их присутствие может им когда-нибудь пригодится.

- Заинтересованной стороной? - повторил Дэниел, на его губах показалась улыбка. - То есть он спит с Норой.

- Précisément, - ответил Кингсли.

Дэниел пожал плечами.

- Не удивлен.

- Я оставлю вас двоих, - сказал Сорен из дверного проема. – Но, Дэниел, ради блага твоей семьи, тебе стоит уехать. Ты не должен впутываться в это.