Страница 20 из 39
- Зачем ты гонишь пургу? Я же опер, хоть и бывший. Всё по закону. И нотариально, как положено, удостоверено.
- Во-первых, нотариально всё заверила ваша любовница Натэлла Борщевская.
- Браво, старший лейтенант! Какие у вас глубокие познания о моей личной жизни!
Только ведь Натэлла Вильяминовна Борщевская в первую очередь государственный нотариус, а уже потом, как вы выразились, моя любовница. С точки зрения закона у вас к ней есть претензии по части нотариального удостоверения доверенности и купли-продажи квартиры? И ко мне тоже? Законом нотариусу запрещено нотариально удостоверять сделки любовникам? Тем более, «любовная связь» - это пока что слухи, ничем не подкреплённые. Это - плод вашего воображения.
- А подписи Сазоновой в этих документах, тоже воображения или всё же реальность?
- Они вызывают подозрение на фальсификацию? У вас есть показания, Сазоновой? Горю от нетерпения ознакомиться с этими изобличающими меня в мошенничестве документами.
- Всему своё время. Деньгами за проданную квартиру как распорядились?
- Отдал всё до копейки, лично в руки Марине Николаевне.
- Есть нотариально заверенная расписка?
- А зачем? В тот период, я, можно сказать, был любимым зятем.
- А дочь, значит, у матери была не любимой?
- Ну почему же?
- Да потому, что любимому зятю теща доверила продать квартиру и получить деньги лично в руки от него же. А родное дитя в бомжи определила. Где тут логика?
- Так ведь это «родное дитя» скрылось в неизвестном направлении и где его искать одному Богу известно. Вот и вся логика.
- Но ведь странности, Анатолий Лукьянович, на этом не заканчиваются.
- Что там у вас ещё?
- С датой написания документа нескладушечка вышла?
- Не скажете какая?
- А вы не догадываетесь?
- Ну, вот такой недогадливый.
- Должен сказать, даже не нескладушечка, а нескладуха.
- Как интересно!
- Даже очень. Жил бы сейчас Николай Васильевич Гоголь, появилось бы ещё одно бессмертное произведение. И знаете о чём?
- О чём?
- Подпись Марина Николаевна умудрилась поставить в нотариально заверенном документе, когда уже находилась на том свете. Что на это скажете?
- А то и скажу: возможно, ошибочка в дате написания вышла. Знаете, какие у нотариуса очереди…
Зотов посмотрел на Пархоменко. Тот улыбался.
– Ну, что, есть у тебя основания ставить вопрос о санкции на мой арест? Надеюсь, понял, почему твоя атака захлебнулась? Заключение эксперта-почерковеда нужно. А также заключение технической экспертизы об относительной давности этой подписи.
- Но где мы возьмём экспериментальные образцы подписи Сазоновой?
- Экспериментальные образцы взять не сможем, это точно. А вот свободных, я думаю, найдём: в заявлении о постановке на учёт в налоговом органе, а также в квитанциях, которые она выдавала при приёме материала для пошивки изделий или на ремонт носильных вещей и ставила свою подпись. Словом, по мошенничеству, как только мы получим заключение криминалиста, будет полная ясность. А в остальном… Нужно искать улики. Нам бы сейчас очень пригодились вишнёвые «Жигули». Где они сейчас и кто их теперешний хозяин? Поручить это нужно толковому работнику, чтобы и узнал всё и никого не спугнул преждевременно. И вот я ещё, что думаю: нужно поработать по ЗАГСам города Кедрограда. Борщевская могла сменить фамилию. Как думаешь: на какую?
- Скорее всего, Семёновой могла стать.
- Вот. Будем одновременно искать и Семенову. Но полагаю, что в Кедрограде её нет и в области тоже. Знаешь почему? Профессия у неё приметная. Вряд ли она это хлебное место бросила. И если бы она осталась здесь, пусть даже в другом городе, нотариусы об этом бы знали. Поэтому скорей всего она где-то рядом в соседних областях.
- Так тогда, может быть…? Словно сомневаясь в догадке, Зотов посмотрел на Пархоменко.
- Говори, говори!- подбодрил его тот
- Может, и Ознобишин сменил свою фамилию? Для этого у него есть много причин.
- Молодец, - сказал Пархоменко. Тебе и карты в руки. И вдруг неожиданно перевёл разговор на ту же тему, но в другом русле.
- Бомжиха не выходит у меня из головы. Расположить бы её к нам. Как думаешь?
- Расположить-то можно. А если наш разговор этим отморозкам передаст?
- Нужно присмотреться. Заглянуть к ней в душу. Поговорить по-человечески. Она и оттает. Вряд ли после такого унижения она будет что-то передавать. Только ездить туда не нужно и в нашу контору вызывать тоже. В город она наверняка ездит. Выясни хорошенько. А как всё выяснишь, мне сразу доложишь. Вот тебе тот недостающий подход к интересующим нас браткам. А ты горевал.
Сведения, собранные Зотовым, свидетельствовали о том, что Бомжиха, как и все люди имела фамилию, имя, отчество. Звали её Тамара Ивановна. А фамилия у неё была одна из самых распространённых - Сорокина. Оперативник установил, что Тамара Ивановна часто приезжает в магазин, прозванный в народе «медвежий угол», из-за отдалённости от центра города. К рапорту Зотова был приложен подробный словесный портрет Тамары Ивановны, а также указана одежда, в которой она обычно ходит. И как только стало известно, что Сорокина пришла за продуктами в магазин, Пархоменко, оставив автомобиль во дворе близлежащего дома, тоже зашёл в торговый зал. Прошёлся возле прилавков. Убедившись, что объект его интереса в магазине и приобретает продукты и водку, вышел на улицу. Закурил. Ждать пришлось недолго. Тамара Ивановна вышла из магазина с большой сумкой, наполненной покупками и направилась к остановке автобуса. Пройдя несколько метров, она вдруг услышала за спиной мужской голос:
- Тамара Ивановна, здравствуйте!
Женщина резко обернулась. По имени отчеству она уже не помнила, когда её называли. Чаще Тамаркой или и того хуже: поломойкой, скотиной, подстилкой. А тут вдруг «Тамара Ивановна». В нескольких шагах от неё стоял с седыми висками мужчина и улыбался. Его вид и улыбка внушали доверие.
- А мы разве знакомы?- спросила она.
- Мне нужно с вами поговорить?- не отвечая на её вопрос, ответил мужчина.
- Можно и поговорить,- ответила Сорокина, теряясь в догадках о предмете разговора,- только недолго, а то у тех, кто меня послал, подшипники горят.
- Я это знаю, - сказал незнакомец. Как и то, что не сладко вам там живётся.
- Вы меня заинтриговали,- ответила Тамара Ивановна, - не знаю, что и думать.
- Я могу надеяться, что этот наш короткий разговор и эта встреча останутся между нами?- спросил мужчина.
- Вполне.
- Тогда вы мне скажете, когда следующий раз придёте за покупками, я обозначу место, где мы можем поговорить. А пока расстанемся. А то и вправду у ваших хозяев подшипники сгорят. На этом они расстались. А через два дня майор Пархоменко сидел в «арендованном» на время разговора кабинете директора профтехучилища Набокова и слушал рассказ Тамары Ивановны. Перед тем как выслушать собеседницу, Пархоменко поинтересовался, как она объяснит своему хозяину, столь продолжительное отсутствие. Но оказалось, что она уже всё предусмотрела: сказала, что пойдёт на прежнее предприятие интересоваться долгами по заработной плате.
- Да вы гений конспирации!- заулыбался Григорий Маркович.
И начался разговор о её житье-бытье. Не было у Тамары Ивановны ни паспорта, ни прописки. Овдовела в тридцать лет. Детей Бог не дал. Завод, на котором работала в 90-ые годы, развалился. Осталась без работы. Запила. Пошла по рукам. Нашлись «добрые люди»: за бутылку купили двухкомнатную квартиру, обещая взамен однокомнатную, с доплатой. Состряпали расписку о якобы полученной доплате, привезли в какой-то полуразвалившийся дом в глухой деревне и сказали: - Живи! А пойдёшь правду искать – найдёшь себе могилу. Жила. Кому картошку за харчи помогала выполоть, кому выкопать, кому комнаты побелить. Но появился хозяин. Оказывается, вернулся из мест не столь отдалённых и стал требовать плату за проживание. Условия были божеские: убирать, стирать, а остальную сумму натурой. Ушла. Как-то встретила полупьяного мужика. Золотых гор не обещал. Но сказал, что крыша над головой будет. И с голоду не умрёт. Так и оказалась в прислуге на кладбище. В сторожке выделили комнату с кладовку, в которой вмещается только диван и журнальный столик. Пришлось терпеть все издевательства и унижения ради крыши над головой и тарелки супа. Ну, а дальнейшее вы всё знаете,- заключила она.