Пропавшие в раю

Прощание получилось неловким. Внешняя притягательность Ирины была настолько выразительна, что появлялось навязчивое желание любые ее жест и слово трактовать как приглашение к дальнейшему, более плотному знакомству. В планы Алексея совершенно не входили роман и тем более новые отношения, хотя ему показалось (понравилось так думать?), что Ирина не будет против.

Алексей ушел слишком поспешно. Можно сказать, «ретировался». Однако, когда он спускался по ступенькам, Ирина окликнула его.

– Алексей! Чуть не забыла! – Она стояла на верхней ступеньке, он – на нижней. – У нас в Каменном Клыке есть давняя традиция: тридцать первого октября мы устраиваем Осенний бал. Вы, разумеется, приглашены. Ждем вас с женой и дочкой.

– Тридцать первого октября? Это же Хеллоуин, – удивился Алексей.

– Мы не признаем этот праздник, – отрезала Ирина, – глупое нововведение, чуждое российской культуре. Как и Валентинов день. Так что не забудьте!

– Но…

– Никаких «но»! Отказы не принимаются! – Ирина смягчила некоторую резкость своих слов очаровательной улыбкой, изящно развернулась и скрылась в своем кабинете.

Не вполне придя в себя после утренней встречи, Алексей приехал домой и сразу занялся делами. Требовалось немного поколдовать с проводкой: в кабинете постоянно мигала лампочка, и это моргание действовало на нервы. Монотонная работа успокаивала, и постепенно к нему вернулась способность мыслить рационально и хладнокровно. Что это он в самом деле раскис, как подросток? Слюни распустил. Ну, красивая. Ну, сексуальная (умопомрачительно сексуальная). Да мало ли таких? Что ему за дело до нее? К тому же у такой женщины наверняка кто-то есть. Не может не быть. От этой мысли стало одновременно и лучше, и хуже. С одной стороны, накатило облегчение, с другой – подступило что-то, похожее на ревность.

С досады он неосторожно ткнул куда-то рукой, и его легонько дернуло током.

– Черт! – громко выругался Алексей.

– Привет! – радостно сказала неслышно подошедшая сзади Маруська. – Ты, оказывается, уже дома? А я к морю ходила.

– Оказывается, дома, – буркнул Алексей и посмотрел на жену. Ему всегда нравилось смотреть на нее. Тонкая, гибкая, нежная и хрупкая. Очень хорошенькая. В Марусе всегда были манящая беззащитность, трогательная ранимость и детскость. Алексей сразу обратил на это внимание, когда они только познакомились. С первых минут эта женщина вызвала в нем желание утешить, защитить, прикрыть, заступиться.

Его фирма делала ремонт в садике, где работала Маруся. Он пришел в бухгалтерию утрясти кое-какие вопросы. Так и встретились. Поначалу она не доверяла ему, показывала шипы. Позже он понял причину ее недоверчивости. Но Алексей никогда не искал легких путей, препятствия только разжигали решимость их преодолеть, и уже спустя пару месяцев Маруся переехала к нему.

Он ни разу не пожалел об этом – это была целиком и полностью «его» женщина. Женственная, добрая, мягкая, уступчивая, терпеливая, кроткая. Слишком бойкие, излишне самостоятельные дамочки его не привлекали. Может, даже немного пугали. И уж, конечно, он не потерпел бы, чтобы женщина рядом с ним превосходила его умом.

Хотя, признаться, Алексей всегда относился к Марусе отчасти снисходительно. Как к существу милому и любимому, но, несомненно, стоящему чуть ниже на ступени. Куда вели ступени, что это вообще за лестница такая, он и сам не знал, и если бы кто-то сказал ему, что Алексей считает себя лучше Маруси, он бы гневно опроверг такое утверждение. И все же… Это было что угодно: страсть, любовь, привязанность, влечение, доверие, но не отношение равного к равному.

Впрочем, это все были дебри, в которые Алексей, как любой нормальный мужик, предпочитал не лезть. Просто принимал как данность. Появление Алисы посеяло смятение в душе, но, в общем-то, добавило уверенности, что он хочет быть только с Марусей. Втайне, не говоря ей, он решил сделать официальное предложение этой зимой. Точнее, под Новый год. И представлял, как обрадуется Маруська.

Сейчас она стояла перед ним, и, наверное, впервые в жизни он подумал, что было бы, окажись на ее месте другая женщина. Например, красотка Ирина Шустовская. Алексей немного растерялся и оттого разозлился.

– Что ты вечно к морю бегаешь? – грубо спросил он. – Надеешься алые паруса на горизонте разглядеть? Ассоль! Лучше бы обед приготовила. Есть хочу, умираю.

Маруся растерянности мужа не заметила, а вот на грубость слегка обиделась. Тем более что это было несправедливо.

– Я уже давно все приготовила, – прохладно ответила она, – а к морю хожу, потому что нравится. Ты же сам хотел, чтобы мне тут понравилось.

В голосе жены прозвучал некоторый вызов, что было для нее необычно. Это охладило Алексея, и он слегка извиняющимся тоном поинтересовался:

– Что сварила? – Алексей знал, что Маруся обожает готовить и рассказывать, что именно приготовила. Это сработало, жена мигом перестала дуться. Ее легкость и отходчивость всегда ему нравились.

– Салат сделала, с курицей, помидорами, сладким перцем и брынзой. Хлеб испекла, мы с Алиской пол-утра с хлебопечкой разбирались. У меня же раньше не было. А еще красный суп сварила. Со свеклой.

У Маруськи была смешная привычка называть супы по цветам. Имелось три вида супов: белые – например, куриный, с фрикадельками, рисовый. Желтые – это рассольник, харчо, щи или солянка. И красные – томатный или борщ. Помимо цвета, Маруся обычно еще уточняла: «желтый с капустой» на человеческом языке обозначало щи, а «красный с помидорами» – томатный суп-пюре. Сегодня она имела в виду, что приготовила борщ.

Странно, но вдруг Маруськина привычка, которая обычно казалась Алексею смешной странностью, вызвала непонятное глухое раздражение.

«Идиотизм какой-то. Деревенщина. Неужели нельзя говорить, как все нормальные люди!» – пронеслось в голове. Он еле удержался, чтобы не произнести это вслух, и сквозь зубы обронил:

– Ладно, ты иди пока. Закончу – тоже приду.

– Хорошо, – покладисто согласилась Маруся, – а ты еще долго будешь?

– Нет, – коротко ответил Алексей, всем своим видом давая понять, что мешать ему не следует. Маруся, как обычно, угадала его настроение и тихо удалилась. Но и ее понятливая тактичность сегодня пришлась не ко двору.

Борщ был исключительный, как и все остальное. Маруська отличная хозяйка, ничего не скажешь. Наслаждаясь вкусом еды, Алексей испытывал легкие угрызения совести за свои недавние мысли. Маруся держалась настороженно: чувствовала, что муж не в духе, но не могла уловить причину.

– Алиска где? Почему не обедает? – спросил он, чтобы не молчать.

– Поела уже. За ней девочка зашла, соседка. Надей зовут. На днях познакомились. И они ушли куда-то, – пояснила жена. Когда она говорила о дочери, голос ее всегда звучал слегка испуганно. Маруся боялась и проявлений Алискиного непростого нрава, и реакции Алексея. Метаться между двух огней нелегко, оставалось только надеяться, что со временем острота ситуации сгладится.

– Хорошо, что подружка появилась, – одобрительно отозвался Алексей, и Маруся заметно расслабилась, затараторила что-то про необходимость общения, подростковую дружбу, воспитание девочек. Хотя что она-то может знать об этом воспитании?

К вечеру напряжение немного спало. Алексей с головой ушел в планирование летнего кафе: они решили все-таки именно его устроить на заднем дворе, а не бассейн. Маруся великолепно готовит, это надо использовать в свою пользу. Еще один источник дохода не помешает. Нужно поставить несколько столиков (непременно деревянных, это же не вульгарная «стограмошная»), сделать крытую веранду с мангалом и летней кухней. Шашлыки он и сам сумеет пожарить. Или можно будет кого-то нанять.

Маруся возилась в гостиной с пледом, она накупила разноцветной пряжи и теперь увлеченно вязала. Зимой будет очень уютно закутаться в яркий пестрый плед и дремать. Согревать тело, отогреваясь душой. Маруся считала, что вещи, сделанные собственными руками, помнят и хранят тепло и заботу этих самых рук.