Страница 80 из 109
Скай облизнула губы, собираясь выпалить очередной язвительный комментарий, но это ее движение сработало как спусковой крючок. Брюнет резко подался вперед и, вцепившись в ее затылок, притянул к себе, затыкая возмущение поцелуем. Как обычно, в случае с Шерлоком все шло не так, как она планировала. Он был слишком непредсказуемым, и это сбивало с толку.
От неожиданности Лион широко распахнула глаза и попыталась возразить, но, как и тогда в подвале, это оказалось весьма опрометчивым решением. Шерлок только сильнее углубил поцелуй, одной рукой прижимая девушку за спину, в другой за талию и неторопливо опуская ее на мягкое покрывало ковра на паркете. Его язык свободно гулял по ее деснам и зубам и вызывал настойчивое желание поинтересоваться, а где он такому научился? Где Шерлок, тот самый, который вопил о своей асексуальности на каждом шагу и каждому встречному, вдоль и поперек, брал уроки мастер-класса о подобных ситуациях?
Холмс обхватил Лион еще крепче, категорически отказываясь отпускать ее. Впрочем, даже будь Скай сейчас в лучшей своей форме, она вряд ли бы сумела уйти. Шерлок был сильнее, и ей это было прекрасно известно, но в данный момент она и не хотела уходить. Узел той веревки, которая долгие-долгие годы витала меж людей и искала подходящие кандидатуры, наконец, туго завязался и явно не собирался распутываться.
Оторвавшись от губ Лион, Шерлок начал потихоньку спускаться к шее, оставляя влажную дорожку на чуть загорелой, но мягкой и гладкой коже, а Скай медленно начала таять в его руках, понимая, что раньше не испытывала это чувство. Сердце в груди колотилось как бешеное, а разум понемногу затуманивался какой-то сладостной пеленой. Но внутри все еще жила тень какого-то слабого страха, впрочем, вялые поползновения желания увернуться не приносили нужного результата.
Игра подходила к своей кульминации. Игра? Нет, уже давно не игра.
Эти попытки, очевидно, рассмешили Шерлока, поскольку Лион ощутила, как брюнет улыбнулся. Потом он оторвался от нее и заглянул в синие горящие глаза.
- Ты боишься? – полунасмешливо произнес гениальный детектив.
- Я похожа на трусишку? – оскорблена, но это лишь притворство, он слишком хорошо ее знает.
- Вот и прекрасно.
Шерлок снова впился в губы Скай, и на сей раз поцелуй был куда более настойчивым и напористым и быстро перерос в нечто страстное и пылающее. Становилось немного душновато, а пульс, казалось, соблаговолил устроить невиданные доселе скачки и участился еще больше.
Шерлок, не выпуская девушку, подхватил ее на руки, успев при этом мимолетом заметить, насколько она была легкая, и ловко уложил обратно на кровать, с которой они не так давно слетели. Точнее, не уложил, а даже слегка бросил и навис над ней, устроившись на четвереньках. Лион слегка приподняла бровь, будто бы спрашивая, что он намеревается делать дальше, впрочем, в этот момент она была несколько растеряна и опять ужасно напоминала маленького енота.
Шерлок замер на три секунды, будто бы изучая каждую черточку ее лица, потом снова крепко поцеловал, зарывшись ладонями в растрепанные волосы, все равно остававшиеся невероятно шелковистыми. Нащупал на затылке шрам от пули и провел по нему, вызвав у девушки мимолетную сильную дрожь по всему телу. Скай резко открыла глаза и вцепилась в запястья напарника, пристально уставившись на него.
- Не надо, – проговорила она.
- Не надо что? – прикинулся дурачком Холмс.
- Не разыгрывай мне тут драмтеатр, ты знаешь, о чем я.
- Все-таки болят? – тихо спросил Шерлок.
- Я ведь уже предупреждала, нет?
- Думал, это просто отмазка.
- Ты слишком много времени проводишь наедине со своими мозгами, – недовольно фыркнула Лион. Шерлок повел плечами.
- Уж какой есть.
- Да-да, я в ку… - она опять не договорила, потому что Шерлок уже в третий раз не дал ей этого сделать. – Чертов сыщик без страха, упрека и совести, – срывающимся голосом пробормотала детектив между поцелуями, когда брюнет скользнул пальцем по грубому рваному следу над выступающим позвонком на шее.
- А я это и так знаю, – напоследок улыбнулся тот и припал губами к бившейся под кожей голубоватой вене.
Попутно с поцелуями Шерлок одну за одной расстегивал пуговицы на блузке Скай. Они были маленькими и неудобными, и даже музыкальные пальцы плохо с ними справлялись, но это только раззадоривало Холмса, поднимая в нем некое животное стремление и заставляя прилагать еще больше усилий. Лион же по какой-то абсолютно непонятной ей причине чувствовала себя крайне неопытной. Прикосновения и такая невероятная близость Шерлока сводила ее с ума, ничего хотя бы отдаленно похожего на это с ней не происходило ни разу, даже с Брюсом, но, решив, что рассуждать и вспоминать прошлое сейчас не к месту, девушка осмелела и стянула с брюнета футболку. Которую сама же и нацепила на него, когда ее, уже пришедшую в себя, и его, все еще в бессознательном состоянии, привезли домой.
Этот запах… Запах мужской кожи и одеколона. Хорошего одеколона, приятного, нерезкого, но сразу же подтверждающего характер. Родной, знакомый, уже довольно давно лишь ее… Она усмехнулась про себя. Ее… Забавно прозвучало.
Тонкий легкий аромат весенних духов, сиреневых, прозрачных, но явственных. Подарок Бьюкенена на прошлый день рождения, казавшийся из-за всех событий таким далеким и безвозвратным. Это было всего лишь меньше года назад, столько всего с того момента произошло. Смерть Елизаветы Сорован, столкновение с Мориарти, Зубровский, его игра, которая чуть не стоила Лион жизни… Больше этого нет, прошлое пронеслось и застыло, есть только настоящее. И снова искорки цветов забились в носу. Без труда уловимые, чуть сладковатый, лишь его… И он не намерен ее с кем-нибудь делить! Тут же на ум пришел Мориарти, его слова: “…скоро останемся лишь я и Лиони, и вот тогда она точно станет только моей!”. “Черта с два!” – заявил мысленно Холмс. – “Максимум что тебе светит, это получить от нее пулю в лоб!”
Это его распалило еще сильнее, и он с жаром и пылом впился в Скай голодным поцелуем, прикусывая ей нижнюю губу и вызывая стон наслаждения. Девушка запустила пальцы в смольные кудри сыщика, притягивая его к себе. Шерлок же задирал вверх белую майку из тонкого шелковистого волокна, но отвлекся от нее и, пробежавшись подушечками пальцев по нескольким извилистым шрамам возле позвоночника, добрался до пуговицы на джинсах и потянул за замок.
- И почему ты не носишь платья или юбки? – прерывисто прошептал молодой человек на ухо Лион. – Тебе они бы пошли больше.
- А мне в них бегать неудобно, – выдохнула в ответ Скай, чувствуя, как ее брюки съезжают по бедрам, благодаря стараниям юноши. – И на каблуках, кстати, тоже… - добавила она.
Шерлок тихо ухмыльнулся и вернулся к губам Лион, одной рукой гладя ее живот, а другой снял через ее голову майку с бюстгальтером и припал ртом к затвердевшему шраму на груди, от той самой пули, что когда-то, три года назад остановила сердце детектива на целых восемь с половиной минут. От этого прикосновения девушка дернулась и по-кошачьи выгнула спину. Слабое место. Наиболее болезненное из всех ранений, которые она когда-либо получала. Но брюнет не вызвал уже знакомых покалываний, а только удовольствие и облегчение, выводя языком замысловатые узоры на всех белесых следах, оставленных после старых испытаний, зализывая их, словно бы стараясь вытянуть оттуда все иглы и шипы, так любившие колоться и жечься.
От еще оставшейся на тот момент одежды они избавились за весьма короткий срок. Шерлок заметил, какое прекрасное у Скай тело, с идеальными формами. Он догадывался, что раньше Лион была пацанкой, неугомонной, буйной и безбашенной, и эти качества с ней так и остались, и великий детектив не удивился бы, найдя на ее бедре или еще где татуировку или даже пирсинг. Но ничего подобного не было, были только шрамы, много шрамов, боевых, тех, которые она всегда и упорно прятала под высокими воротниками или длинными рукавами.
Шерлок ощущал, что полностью сходит с ума, и испытывал непреодолимое желание, безумную, животную страсть, с каждой секундой поглощавшую его все больше и больше. Никогда прежде ничего, хоть мало-мальски напоминающего это, не происходило, эта девушка с меняющими цвет по настроению глазами, с неукротимым непредсказуемым нравом и невероятными идеями в голове плотно укоренилась в его сознании, став неотъемлемой и неотделимой частью его жизни, и он ни при каких обстоятельствах никому не позволит к ней прикоснуться. Она была только его, его и больше ничья. Ни Мориарти, ни Брюса Джонсона, ни своих родителей, ни друзей. Его, окончательно и бесповоротно.