Страница 8 из 13
В белоснежном жилом модуле, где он проживал с тремя своими коллегами, сейчас было пусто. Сотников пошарил в вещах. Сунул в карман небольшой пистолет «вальтер», собрал вещмешок, затянул его лямки и закинул на плечо. Вытащил из чемодана сверток, вытянул из него провод, подсоединив к пластмассовой коробочке. Вышел в предбанник. И нажал на кнопку самодельной подрывной машинки, сработанной из батареек, тут же присев в углу и зажав уши ладонями. Через три секунды сверток рванул.
Жахнуло так, что, казалось, прилетел «Томагавк». Стеклопакет и часть стены вылетели. Дверь в предбанник тоже сорвало с петель. И повалил такой дым, что стало не видно вообще ничего.
Сотников специально сработал взрывное устройство так, чтобы было как можно меньше разрушений, но как можно больше дыма и грохота. Ему нужен был переполох. И это у него получилось.
Подполковник встряхнул головой. В ушах звенело, голова ходила ходуном, но больше вроде последствий не было, отделался легко, значит, рассчитал все правильно. Он толкнул входную дверь и выскочил из вагончика. Вокруг стелился дым – даром, что ли, дымовую шашку затолкал во взрывное устройство.
Стараясь не кашлять, подполковник просочился между жилыми контейнерами. Царила неразбериха, столпотворение – как раз то, что нужно. Сейчас оперативники будут осматривать вагончик, решив, что клиент подорвался. Пока разберутся. Пока сориентируются. Тут много можно успеть.
На выходе из жилого сектора Сотников нос к носу столкнулся с одним из соглядатаев с погонами лейтенанта. Тот потянулся к кобуре. И Сотников ринулся на него.
Навыки не пропьешь. Пусть особисты – ребята ушлые в оперативной работе, хитрые и изощренные. Но вот в рукопашке слабоваты. Войсковому спецназу или «Альфе» – не соперники. Не на то заточены – им простительно.
Сотников нанес противнику удар кулаком в солнечное сплетение, потом ребром ладони по шее. Не убил вроде – пусть за это Бога благодарит. Вроде никто разборки их не заметил, место пустынное. А вот дальше располагаются охраняемые склады и боксы с техникой.
Сотников двинулся вперед. Нельзя бежать, чтобы не привлекать внимание. Но двигаться надо быстрее. Времени совсем не остается.
Особисты считают, что уйти с базы нелегко. На самом деле все не так. База – это целый город, где можно затеряться и откуда можно свалить при точном расчете и определенной доле удачи. Да еще нужно учитывать, что Сотников продумывал не раз пути отхода. И, будучи здесь не последним человеком, предпринял определенные меры.
Через пять минут он был у северных ворот базы. Перед контрольно-пропускным пунктом ждала разрешения на выезд колонна из двух тентованных грузовиков и бронетранспортера. Сотников подошел к капитану – старшему колонны. Продемонстрировал заранее приготовленное распоряжение за подписью начальника базы, дающее большие полномочия, в том числе разворачивать подобные колонны по своему усмотрению. И объявил:
– Я с вами.
Капитан козырнул и указал на кабину новенького «Урала-М», в которой вполне можно было устроиться втроем.
Сотников надеялся, что особисты не успеют предупредить караул. Они пока еще разбираются с вагончиком и убеждаются, что тела никакого там нет. Наверное, сейчас в их головы закрадывается мысль – надо бы перекрыть выходы с базы и ставить всех в ружье. Пока доложат начальству. Пока начальство оценит ситуацию. Пока объявит тревогу. Они явно не рассчитывали на такие шаги с его стороны, и им нужно время, чтобы сориентироваться.
Офицер на КПП махнул рукой, и колонна выехала с территории базы.
Когда дорога вывела к первым бетонным кубикам жилых домов, Сотников приказал:
– Тормози. Дальше я сам.
– Запрещено же, – возразил капитан.
– Запрещено пререкаться со старшим по званию.
«Урал» затормозил, и Сотников спрыгнул на прогретый солнцем асфальт. Пот лился по его лбу. Голову немножко вело. Это все нервы и жара – сегодня неожиданно грянуло двадцать восемь градусов.
Колонна тронулась, оставляя Сотникова одного. Он посмотрел ей вслед, потом обернулся и окинул взглядом базу Хмеймим, бывший международный аэропорт имени Басиля Аль Асада, ставший частичкой русской земли. Все, черта проведена, назад дороги нет. Его ждут насущные дела. Главное – покинуть поселок, а потом и эти места. И тут ему остается только надеяться на возможности своих хозяев. Новых хозяев…
Сотников углубился в поселок, где шла своя жизнь. Люди слонялись по делу или без дела, торговали, сидели на ступенях домов, общались между собой. На русского военного смотрели искоса – обычно по одному вояки не ходят. Кто-то поприветствовал его – мол, дружба и братство между народами.
Через десять минут он добрался до недостроенного дома, где у него был тайник. Там облачился в местные одежды, так что теперь вполне мог сойти за своего, учитывая отличное владение арабским языком. Теперь на конспиративную квартиру. Если его партнеры не соврали, они эвакуируют его.
В их добрых намерениях он не заблуждался – они истинные бизнесмены, делают только то, что им выгодно. Он надеялся, что им пока что предпочтительно возиться с ним. Ну а потом он станет родным и незаменимым, и от него просто так не избавишься.
Нужно было спешить. По идее, сейчас военные и полиция будут перекрывать дороги. Но Сотникову ехать никуда не надо. До конспиративного помещения десять минут пешком…
Вскоре беглый подполковник постучал в дверь частного одноэтажного дома. И сказал возникшему на пороге пожилому тощему арабу:
– Мир правоверным, да осенит солнце этот дом.
– Мир тебе, скиталец, – ответил хозяин дома, приветствуя гостя низким поклоном.
Глава 7
Настроение у меня было не то чтобы упадочное, но достаточно мерзкое. Не шла из головы последняя операция. Из всей группы мне одному известна ее суть, а также то, что те трое, которых мы до кучи взорвали вместе с моджахедами – это наши союзники.
Мы, конечно, машины для уничтожения противника. Но в глубине души совесть же живет. Конечно, в нашей работе она кажется архитектурным излишеством – типа для красоты. На войне приходится жертвовать людьми, в том числе и своими. А в борьбе спецслужб вообще мораль является ругательным словом – вся эта работа зиждется на крови и обмане. И это оправданно – ведь те неблаговидные поступки, которые нам приходится совершать, являются воплощением железной целесообразности. Подставляешь одного человека, жертвуешь им – и спасаешь сотни. Главное, арифметика. Да, наш Бог – боевой приказ. Но совесть – это то, что отличает человека от компьютера. Даже закоренелые преступники ищут себе оправдания. А солдат без совести – просто профессиональный убийца.
Вот эта самая совесть и колола меня. Потому что жертвовать своими, сдавать их врагу – это самое распоследнее дело. В какой-то мере извиняет нас то, что если возникнет такая необходимость – то точно так же могут пожертвовать и нами. Но для этого нужна будет очень веская причина. Такая, из-за которой я и сам бы оправдал сей шаг.
Ну и еще ложка дегтя. Задание мы выполнили, предатель был вычислен, отработали нормально. А вот коллеги ударили в грязь лицом. Иуда ушел, да еще с шумом, фейерверком. Не афишируя суть произошедшего, особисты теперь рыли носом землю, пытаясь выяснить, как же так получилось и нет ли у беглого подполковника сообщников. В общем, сплошной трэш, угар и позор. Одно утешает – теперь некому будет сливать противнику информацию. От мыслей о том, сколько вреда мог натворить крот в наших рядах, мне становилось дурно. И в очередной раз я мысленно благодарил Бога и начальство, что работаем мы по своему плану, вне зависимости от разведывательной службы группировки. Ибо кто мы по документам? Правильно – прикомандированная техническая группа непонятного назначения.
Мы занимали два белоснежных жилых модуля на самом отшибе базы. Внутри было достаточно комфортабельно – три кровати, пластмассовая мебель, даже кондиционер. Условия на уровне мировых стандартов. В одном модуле жили я, Князь и Рад. Наши чеченцы занимали другой. Они сильно сдружились в последнее время, после того как чуть не перегрызли друг другу горло. Нет, спорили они и теперь – порой до хрипоты, поскольку долго находились по разные стороны баррикад. У Утеса, человека советского воспитания, и исламиста Бека взгляды на мир, мягко говоря, сильно не совпадали. Но зато были общие враги. Так что теперь в полемическом задоре за ножи они уже не хватались, как раньше.