Страница 1 из 3
Ясный Дмитрий.
Коктейль номер 8
Коктейль номер 8.
Нет, все же, несмотря на свои колоссальные и пугающе гигантские размеры, нечеловеческие пропорции и космический масштаб, Западный замок невероятно красив. Восхитителен тяжеловесным, массивно-громоздким обликом тяжеловооруженного воина, хмуро и грозно глядящим на противника из-под непробиваемого наплыва стали шлема, выдвигая ему навстречу неимоверную толщину и невероятную высоту крепостных стен, грозя копейными остриями шпилей вознесшихся к небу башен. Замок ощущается словно линкор Второй Мировой, не разрезающий, а проминающий многотонным телом стального кита темно-синею гладь океана, будто неуклюжий бронированный монстр на размашистых траках с обманчиво подслеповатыми прорезями смотровых щелей и голодной пропастью жерла орудия.
Мощью прекрасен, подавляет и заставляет задержать дыхание, очаровывая причастностью к чему-то невероятному, эпохальному, судьбоносному. Плечи расплавляет, вздымает гордо голову и острит взгляд пронзительной ясностью познания свершенного. Может быть и так.
Я же его чувствовал как постаревшего и погрузневшего, с благородным отблеском серебра седины в густой шерсти, матерого волкодава. Хотелось погладить, пропуская меж пальцев упругие шерстинки, втягивая прикосновениями пальцев тепло густого подшерстка. Потрепать по лобастой, склонённой ко мне голове, потянуть за пласты мохнатых ушей, вызывая пса на притворно угрожающее горловое рычание и осторожное клацанье все еще кинжально острых, но, уже пожелтевших от налета времени, клыков.
Да уже не молод пес, и когда насыщенная цветом маслина взгляда чуть подернута поволокой тумана, но все так же с любопытством и терпеливым ожидание он смотрит на задумавшегося, отстранившегося от мира хозяина. Настойчиво подставляя широкий лоб под хозяйскую ладонь ожидая и требуя ласки, внимания и обещая все, что в его силах и в его шумно стучащем, наполненном обжигающей смесью любви и обожания, сердце.
Я провел по холодному камню зубца крепостной стены, оставляя оплавленный след, тут же темнеющий влагой тумана. Приблизилось утро, выгнав ночь, очистило и подмело трон его Величеству Дню.
-Грандльер Саурс! Господин Саурс! Вы вновь не ночевали в своих покоях, а сторожевые артефакты замка не могут вас отследить!
-Доброе утро, льер магистр.
-Ах, да, да! Простите, Господин.... Простите, господин Саурс, доброго вам утра, сир! Но грандледи Мюрелл вновь сильно нездоровиться! Я к вам спешил, но вы исчезли.... Мои люди искали вас повсюду и даже...
-Спасибо, льер Огранна, я знаю.
Я сделал паузу, отвел взгляд от туманного горизонта с золотистым оттенком встающего солнца, посмотрел на магистра, чей облик выбрал делегат от местного Сущего. Запыхался, взволнован, встревожен. Почему? Ах, да! Состояние моей Мюрелл пугает его. И не только состояние. Надо успокоить его.
-Простите, Роллс Огранна, но вынужден вам вновь напомнить - я знаю все, что происходит с моими людьми. И что собственно происходит знаю. Всегда.
-Но, господин Саурс! Грандльера Мюрелл так кричала и... и так стонала! Господин Саурс! А запах из ее покоев! Он просто невыносим! Мои люди не могут, уже не в силах находиться рядом с комнатами грандледи! Мои люди неимоверно напуганы, к вашему сведению, господин Саурс! И ваш брат эльнур Амис`снисс уже второй день не выходит из своих покоев. А хищные лозы и лианы уже полностью перекрыли доступ в северное крыло Белого Донжона! У меня погибли уже трое из внутренней охраны и одна служанка! Еще совсем юная девица! Возможно вам, господин Саурс это и не доставляет никаких неудобств, но я желал бы...
Голос магистра преисполнился собственного достоинства, наполнился уверенность, мощью, непокорностью и противоречием мне. Я улыбнулся, сознательно копируя всепрощающую и понимающую улыбку облика Сущего:
-Магистр, люди всегда готовы предаться страху и панике и, не понимая происходящего, стремятся удалиться от пугающего их. Или наоборот приблизиться, движимые глупым любопытством. А сейчас - уже мой голос наполнился властной мощью, только не немощной магистра, а той, что принято описывать с большой буквы и высокопарно - Оставьте меня, магистр! Я хотел бы и далее побыть здесь один!
И отвернулся от двуногой букашки, вновь смотреть на рассвет, как и три дня до этого. Жестокое, грубое, невежливое, да просто хамское поведение по отношению к радушному хозяину, приютившему тебя, неведомого бродягу, в своем доме? Да, верно и несомненно. Только вот, кому замечание вы свое адресуете, не забыли вдруг?
Краем глаза, не следя, так, лишь отмечая, проводил медленно плетущегося, слепо шатающегося и судорожно втягивающего воздух на каждом шаге к лестнице со стены магистра Огранну. Чьи-то сильные руки буквально втянули магистра ордена с площадки стены на ступени, не давая ему упасть на твердый камень. Суматошно дробнули многочисленные некто каблуками с набитым металлом, стараясь все сделать беззвучно, быстро снесли потерявшего сознание льера в галерею.
Немного перестарался с Гласом, но знаю - магистр выживет, мужик он крепкий. Вон как гордость с самолюбием у него взыграли, не испугался на меня свой голос возвысить. Превозмог свой обессиливающий и унижающий трепет пред мной, опираясь на крепкий фундамент личностной непокорности, явил недовольство. Горд магистр, горд неимоверно. Я чуть улыбнулся и тут же забыл о нем. Вылепил из воздуха удобное кресло, вытянул ветра в подлокотники, кусок тумана уложил, смяв, на сиденье, хотя и незачем вроде бы и так ничего не почувствую. Сел и чуть откинулся назад, пристально вглядываясь своими, без зрачков, наполненными тяжелым золотом глазами в холодный огонь местного солнца.
Помните, я как-то упоминал, что неимоверная ответственность гнет мне спину, заставляет подгибать в страхе коленки и прочее? Так вот, уже не гнет и ни сколько не пугает. Выхолощено все, кастрировано небрежно, в походных условия и без наркоза. Нет уже во мне и малой доли беспокойства за судьбу универсума, за жизнь и довольство бесчисленного количества живых, полуживых и живущих.
Хранителям тревога, волнение и прочие всевозможные эмоции не положены. Изымаются они после инициации дыханием Сущего из души как бесполезное, ненужное и мешающее принимать непогрешимо верные решения. Исключают их из стандартного набора существа разумного вместе с душой, словно пупырчатую упаковку из пленки сдирают. Забавно и смешно, да? Ну-ну, невольные подопечные мои, да вы смелее смелых и вас это абсолютно не беспокоит и не ужасает до безудержного срыва в бездну отчаянья и тьму безумия. А если только и лишь на секунду предположить, что хранитель Вашего мира есть истинно высокопробный и бездушный ублюдок вы не желаете?! Безразличный, оголенный от шелухи норм, правил и прочего, абсолютно отмороженный разум с бритвенное острым мерилом. Сущность, для которой океаны слез ребенков и прочее нежизнеспособное из химеричных измышлений гуманистов не значат ничего перед Высшей целесообразностью. Проняло? Нет, вряд ли. Услышали, на секунду вздрогнули и тут же забыли, ибо неусыпный страж ваш, дремучий инстинкт самосохранения, не позволит задержаться в вашей голове этой динамитной шашке с дотлевающим фитилем. А кто смог понять, осознать и принять это знание, тот воет искусанными в кровь губами на Луну в тесной комнате с мягкими стенами или....
Но это считанные единицы те, что становиться святыми. Уникальные разумные. Пророков к ним не присоединяйте - они лишь по-другому сошли с ума, мене явно, без шокирующих проявлений познания истины. И наслаждаются своим безумием.
Чаши и Весы. Вместе представляются легко, по отдельности воспринимаются плохо. А Чаши, истекающие Временем на Весах Сущего? Да, я сам это пока представить не могу, я не .... И даже не учусь. Не у кого мне учиться, ибо в воду брошен, и собственное спасение от воронки водоворота есть сугубо мое личное дело.