Страница 16 из 17
Но если самому Наполеону и удалось ускользнуть от разгрома с частью своих войск, то участь прочих остатков его армии была бедственна. С приближением графа Витгенштейна сдалась целая дивизия генерала Партуно, а затем, когда маршал Виктор притиснут был к самому берегу Березины, русские войска открыли 16 числа убийственный огонь по мостам и переправлявшимся по ним французам. Русские ядра ложились прямо на мосты среди людей и обозов. Вспомоществуемый Наполеоном, лично наводившим орудия на противоположном берегу, Виктор успел к вечеру 16 числа оттеснить русский авангард и, пользуясь темнотою ночи, переправился через реку. Боясь преследования, Наполеон велел зажечь мосты, оставив безоружные толпы не успевшие переправиться. Никакое перо не в состоянии описать последовавших затем ужасов; ночью показались вдали донские пики — и мосты были зажжены. «Люди, лошади, обозы опустились в воду. Многие из оставшихся на уцелевшей части мостов, попытались переходить по льдинам спершимся около козел, но были сжаты, затерты льдом, унесены рекою; тщетно они боролись с ее течением и вопили о помощи: никто не помогал. Другие пытались спастись вплавь, но утопали или замерзали. Иные бросались чрез пламя, пожиравшее мост, и, вместо избавления, находили мучительную смерть. Женщины, дети, грудные младенцы, обвившие свои ручонки вокруг шеи матерей, лежали на льду с размозженными членами. Отчаянные, неистовые крики наполняли воздух, раздираемый пронзительным завыванием северного ветра, который с раннего утра поднялся вместе с метелью, засыпал глаза разноплеменных жертв инеем и снегом, окаменял их руки и ноги. Березина до такой степени запрудилась трупами, что по ним можно было переходить пешком с одного берега на другой». Из числа безоружных, сопровождавших Наполеона, погибло на берегах Березины не менее 25 000 человек. Из регулярных войск, которых у Наполеона при Березинской переправе было до 30 000, осталось всего 9000. После Березины великая армия перестала существовать.
Узнав о переправе Наполеона, Кутузов на перекладных поспешил к армии Чичагова, чтобы лично руководить движениями войск и дальнейшим преследованием французов, бедствия которых были невыразимы, так как с 16 ноября постоянно было более 20 градусов мороза, а 22 ноября от холода спирало дыхание. Французы уже не сопротивлялись, а бежали, пока хватало сил в полном отчаянии. Пленными русские уже пренебрегали. Целым тысячам пленным давали в караул двух, трех казаков или поселян; иногда бабы, одна спереди другая сзади, вели целые колонны французов, жаждавших лишь хлеба и тепла. На походе к войскам нашим подходили полузамерзшие французы, вымаливая хлеба. Русские солдаты делились с ними, чем могли. Наполеон ехал в карете, закутанный в шубу, и не хотел видеть положения своих солдат: многие из них, на глазах всех, ели человеческое мясо.
24 Ноября, когда Наполеон достиг Сморгон, он получил от маршала Виктора уведомление, что войска не в состоянии уже сражаться: «думаю, — заключил он свое донесение, — что его величеству приличнее отъехать от нас далее». Тогда же Наполеон решился оставить остатки своих войск, начальство над которыми поручил Мюрату, и ехать в Париж собирать новую армию. В карете с Коленкуром, сопровождаемый скромным конвоем, Наполеон выехал чрез Вильно в Варшаву. Счастие еще не отвернулось от него окончательно: в Ошмянах ему удалось ускользнуть от разъездов партизана Сеславина.
Отъезд Наполеона уничтожил последние остатки дисциплины в войсках его, носивших еще оружие: «он бежит как из Египта, — говорили они о Наполеоне, — оставляя нас на жертву». Бросая на пути тяжести, они бежали в Вильну, но, несмотря на усилия маршала Нея, они не остановились в ней чтобы дать русским отпор. Узнав, что казаки посланы в обход Вильны, все, что могло еще бежать, бросились по дороге в Ковно 30 ноября Мюрат достиг Ковно, но должен был бежать и оттуда, так как в городе начался грабеж и произошли пожары. Появившиеся казаки захватили пушки и заставили французов бежать далее за русскую границу, в Тильзит и Вильковишки. Находившийся там французский генерал Дюма удивился, видя вошедшего к нему человека в коричневом сюртуке, обросшего бородою, с красными сверкающими глазами. «Вы меня не узнали?» — спросил вошедший. — «Нет, кто вы?» — «Я арьергард великой армии, маршал Ней. Сделав последний выстрел на Ковенском мосту, бросил я в Неман последнее французское ружье и спасся сюда лесами». В пяти верстах от Вильны, на Понарских высотах, французы должны были оставить последние свои повозки и кареты Наполеона с его вещами. Здесь нашли бумаги Наполеона и его императорскую мантию, в которую, как говорили, нарядился какой-то казак. Здесь же захвачены были бочонки с золотом и серебром на 10 миллионов рублей, которые были разграблены казаками.
Между тем прибыл в Вильну Кутузов, а вслед за ним пришла и главная армия наша, преследовавшая Наполеона. Мудрая предусмотрительность вождя, тщательно оберегавшего войска от напрасных потерь и заботившегося о их здоровье, сказалась тут в полной мере. В армии этой из 97 000, вышедших из Тарутинского лагеря, насчитывалось теперь всего 27 тысяч: 48 000 солдат рассеяны были по госпиталям, а остальные убиты были в делах с французами. Не может быть сомнения, что если бы армия Кутузова, преследуя Наполеона, действовала согласно советам Вильсона, от нее не осталось бы ни одного человека.
Разумеется, уничтожение великой армии понудило и фланги ее к поспешному отступлению. Корпус князя Шварценберга двинулся к границам Галиции, преследуемый генералом Сакеном, а корпус маршала Макдональда, занимавшего Курляндию и бесплодно осаждавшего город Ригу, вышел из русских пределов города Тильзита, теснимый войсками Витгенштейна. Пруссаки, бывшие в корпусе Макдональда, жаждавшие освободиться от ига Наполеона, в повороте военного счастья увидели возможность уклониться от ненавистного им союза с французами. Командовавший пруссаками генерал Йорк, без ведома прусского короля, вступил в переговоры с преградившим ему дорогу генералом Дибичем и 18 декабря заключил с ним договор, по которому прусские войска, отступив в Пруссию, должны были сохранять нейтралитет в течение двух месяцев впредь до новых повелений своего короля: пруссаки надеялись хотя и не совсем основательно, что в течение этого времени он не замедлит вступить в союз с императором Александром.
Таким образом, из огромной почти 700 000-й армии, введенной постепенно в русские пределы Наполеоном, вышло из них не более 70 000 человек. Захвачено было в плен русскими до 200 000 человек с 48 генералами и более чем 4000 офицеров; остальные погибли в сражениях, от ран, голода и стужи. В смоленской, калужской, московской, в литовских, и белорусских губерниях зарыто было и сожжено более 300 000 трупов. Во власть русских достались все сохранившиеся запасы французов и более 1000 пушек.
Велики были и жертвы, принесенные русским народом. Но зато он жестоко наказал врага, покорившего уже всю Европу и мнившего подчинить своему господству и Россию. 11 декабря 1812 года, император Александр прибыл в Вильну и именем отечества благодарил русские войска и вождя их, фельдмаршала Кутузова, которому тут же пожалован был орден св. Георгия 1-й степени. Всем военным, от генерала до солдата, пожалована была медаль 1812 года с надписью, «не нам, а Имени Твоему». «Всяк из вас, — сказано было в высочайшем приказе, — достоин носить на себе сей достопочтенный знак, ибо все вы одинаково несли тяготу и единодушным мужеством достали. Вы по справедливости можете гордиться сим знаком: он являет в вас благословляемых Богом истинных сынов отечества». 25 декабря издан был Высочайший манифест о сооружении храма Христа Спасителя в Москве в память изгнания французов из России.
Православная церковь установила празднование в день Рождества Христова избавления России от нашествия двадесяти язык. Празднование этого дня должно вечно напоминать русским людям, что никакое нашествие иноплеменников не может быть страшно для России, пока в сердцах русских людей жива будет горячая любовь к отечеству и вере православной, соединенная с преданностью к Верховному Вождю России, Русскому Царю.