Пришествие

Помимо разорившихся наркобаронов, беднеющих взяточников, и прочих пострадавших от нового мессии-самоучки людей, в лагерь его врагов купили билеты и все верхушки всех религиозных конфессий.

Правда, при попытках возмутиться принародно у проповедников, как и у простых смертных взрывались головы. Почему-то индульгенции они не получили у своих богов, но теперь кое-кто из хороших людей, людей верующих, пытавшихся просто возмутиться методам Александра, и готовых расстаться с жизнью за свои убеждения просто начинала сильно болеть голова и они не могли выступать, потом она резко проходила. И если человек сразу приступал опять к агитации она снова, начинала болеть. Некоторые храбрецы доводили себя таким истязанием до изнеможения, но, в конце концов, от всенародной критики отказывались. Также при написании чего-нибудь едкого в сторону действий Александра судорогой сводило пальцы. У всех, кто решал попробовать.

При отсутствии негативных отзывов о всем происходящем в мире, народ оставался при своём мнении наедине с происходящим вокруг. Когда же действия Александра хвалили, он почему-то не вмешивался! Какая предвзятость и несправедливость! И как бы решительно ни была настроена горстка активистов затеять информационную войну против Саши. Какими бы они не располагали средствами, да и негативной информации о миллионах жертв, последовавших, как итог проводимой политики, было предостаточно, но у них просто не было инструментов всё это довести до населения. Оставалось только ворчать и ненавидеть. Ни кто не знал, при каком количестве людей можно говорить плохое об Александре, а при каком у тебя взорвется голова. Было страшно. И люди, еще не лишившиеся головы и челюсти, в начале, готовые посвятить жизнь ведению борьбы с этим демоном, потихоньку успокаивались и растворялись в потоке повседневных забот, коих прибавилось и так.

Всё это было очень недемократично, эгоистично, непродуманно, однобоко, грубо, варварски. Но удивительным образом эти же обороты речи люди испокон веков применяли ко всем своим самодержцам. Их и ругали и казнили по возможности. Выбирали правда опять таких же. Этот круговорот продолжается тысячи лет. За неимением пока возможности применить хоть какие-то меры воздействия к новому властителю, люди даже зауважали его, смирились. Ненависть утихала. Попытки пойти против его системы становились все более вялыми. Бесчисленные и безвестно погибшие герои-революционеры сходили на нет. Память о том, как было даже месяц назад, с пустынями, наркоманами, гонкой вооружений, покупкой и продажей политических постов постепенно удивительно быстро стиралась. Люди привыкали к новым реалиям. Зажигались новые звёзды политики и бизнеса. Набирала силу какая-то новая единая религия, странная в своей простоте. Без проповедников, истории, похожая на саму жизнь, в которой просто приветствовалось улыбаться, по возможности быть честным, милосердным. И всё. И всё!? И ВСЁ.

14 ГЛАВА

Убийства, убийства детей, несчастные случаи, преступная халатность, неосторожность, убийства из-за жадности, ревности, обиды. Смерти, смерти, смерти... Александр давно размышлял над этим вопросом. Каждую минуту умирают тысячи людей. И только малая часть их в мире с собой, в окружении близких. С позиции человеческой нравственности вопрос не решаемый. С позиции природы - вопроса нет вообще - естественный процесс... С позиции философии - бессмысленная демагогия.

Он знал, что может многое, но не знал как и с чего начать...

Где-то в степях Монголии в ворота постучались. Старуха, сидящая на лавочке неподалёку, неспешно, опираясь на посох, приблизилась к двери. Не поднимая взгляда, она скинула железный крюк и так же неспешно удалилась. Молодой женщине, только по звону, сброшенного с петлицы крючка, стало понятно, что дверь не заперта. Она робко потянула ручку и дверь со скрипом отворилась. Двухлетний светловолосый мальчик, бережно прижимаемый к груди, с любопытством оглядывал незнакомый двор. Он уже давно мог ходить, но почему-то руки матери не отпускали его.

Женщина устала и опустилась прямо на пыльную тропу рядом со входом. Она бережно поставила ребенка на землю. Её глаза светились счастьем. Из-за пазухи она достала измятый клочок бумаги

"Дорогая мисс, это пишет тебе твой новый друг Александр.

Меня очаровала твоя решительность и твоя любовь к ребёнку, ради которой ты пожертвовала всем. Несчастный случай с твоим сыном, который умер вчера под колёсами машины, возможно и не привлёк бы моего внимания. Ведь в мире каждый миг гибнут люди и я не могу это остановить.

Ты от отчаяния покончила с собой. Это произошло почти сразу после смерти сына. Любовь твоя была настолько велика и горе настолько всеобъемлюще, что я услышал твоё отчаяние.

Ты получила второй шанс и своего сына назад.

Для всех твоих близких вы просто исчезли. Твоё тело и тело ребёнка украли из морга какие-то люди. Твои близкие конечно будут искать подонков. Они преисполнены горя.

Тебе нельзя больше появляться в своём родном городе. В этом посёлке есть пустующий дом. Со временем ты выучишь их язык. Ты вырастишь сына и никогда никому не расскажешь, что случилось на самом деле. Возьми другое имя и постарайся подружиться с местными. Это теперь твой новый дом. И у тебя теперь нет прошлого.

Если ты нарушишь написанное - твой сын умрёт опять. Он и ты можете умереть и позднее, но я могу дать тебе шанс только один вот этот раз, дальше помогать вам я буду уже не в силах, будьте осторожнее впредь.

Я думаю смена места жительства и простая жизнь - не такая большая цена за возвращение тебе ребёнка. Цени это."

Слезы безумной радости не давали читать девушке. Ради этого второго шанса она готова была бы стерпеть все муки ада. Её благодарность была безмерной. Она опять прижала к груди ребёнка. Он обхватил ручками голову матери и пытался, как мог, по детски, её успокоить. Ему не нравилось когда мама плачет. Он смотрел в ее глаза и улыбался.

Со временем тысячи мужчин и женщин с детьми и без прошлого стали появляться на дорогах далёких и глухих деревень по всему миру. Они не знали языка, и не говорили откуда они. Они старались усердно работать и быть полезными и все почему-то были удивительно счастливы. Возникшие бытовые трудности как-будто не имели для них значения.

Вопрос по несчастным случаям был вроде как закрыт.

Убийцы теперь, целясь в жертву, почему-то стреляли себе в голову или куда там они хотели попасть. Любители пользоваться ножом, если решали кого-нибудь зарезать, при замахе с удивлением обнаруживали свой собственный нож, воткнутым себе в живот.

Смерти продолжались, но появилась надежна на какую-то общечеловеческую справедливость. Те, кто в ярости пытался выкинуть кого-то с балкона, каким-то образом вываливался сам. Это же не всегда заканчивается фатально. Но если выжил один раз, то желание кого-либо еще раз попробовать выкинуть уже отпадает само собой.

С удовольствием и несправедливо избивающие своих детей, жён, однокурсников, подчиненных, хулиганы на улицах, развлечением которых было приставать к безобидным парочкам, каким-то чудодейственным способом, спотыкались, падали, разбивали себе носы, лица... Выглядело это со стороны совершенно естественно и случайно. Только обсудив несколько подобных случаев, в голову могло закрасться сомнение, что тут что-то нечисто.

Кражи вскоре тоже прекратились повсеместно. Воры и воришки оставляли после себя такой ворох улик, отпечатков и тоже "просто по безумному и невероятному стечению обстоятельств", оборачивающихся против них, что даже профессиональных воров всех скоро переловили, кто не успел проанализировать печальную статистику и вовремя завязать.

15 ГЛАВА

- Я смотрю вам здесь скучно? - Улыбался Саша родственникам на третий день их пребывания у него в гостях. - Ну что ж, пора вам по домам. Я буду приезжать к Вам.

Родственники, так и не дождавшиеся от него никаких вразумительных ответов, молча ждали очередной телепортации. Они и правда хотели домой. Хотели рассказать друзьям об увиденном, хотели похвастаться. Александр напоследок всё таки не разочаровал их.