Страница 28 из 29
ь, что я говорю - по эту сторону экрана, конечно же, экрана!.. мы здесь тоже, знаете ли... не так-то просто отвечать силой слова на бессилие молчания, кто пытался хотя бы - тот не даст соврать... Новых вам серий и показов, демонстраций и презентаций, всего вам нового, свидимся еще, даст Бог, печенкой чувствую, ну все уже, все, конец первой серии, дайте же заставку, а то опять никто не поверит, эфирное время первой таки истекло, эфир, эфирчик, анестезия, заметим попутно, бывает местная, общая и всеобщая, да кто же этого не знает, дайте же заставку, уснули вы, что ли, всеобщая и даже вселенская, но это тема для отдельного разговора, ну все уже, все, эфирчик, анестезийка...
На экране появляется надпись "Постель иглы. Часть вторая".
Медленно тянутся снизу вверх убористо набранные строки - это краткое содержание предыдущей серии. "Некто Курицын получает военкоматовскую повестку; жена его, Анестезия, весьма недовольна этим фактом и обещает расправиться с майором Ворониным, если тот на следующий день не придет к ним обедать; угнетаемый недобрыми предчувствиями, Курицын решает отвлечь Анестезию и с этой целью завлекает к себе на квартиру добродушного соседа Отстоякина, якобы попьянствовать и повеселиться,- но вскоре затевает странное игрище на ночь глядя: укладывает Отстоякина на собственное супружеское ложе, заставляет хлопать резинкой и всяческими ухищрениями принуждать играть в "кто чего боится", полагая, очевидно, что мнимые страхи отвратят роковую женщину от черных преступных помыслов и тем самым отведут от расправы Воронина; неожиданно умирает Отстоякин - сердце Постулата Антрекотовича не выдержало изощренных пыток и унижения, которым он беспрестанно подвергался на квартире соседа; Курицыны понимают, что рано или поздно убийство будет раскрыто, а виновные понесут заслуженную кару - все усилия кровожадной четы отныне нацелены на то, чтобы "замести следы" и обеспечить себе алиби: тело Отстоякина остается в спальне, завернутое в ковер, а Курицын ищет встречи с Ворониным, давним своим другом и подельщиком, чтобы шантажом и угрозами впутать последнего в грязное дело, а затем свалить на Воронина всю вину - сразу после того, как с помощью майора удастся расчленить и разбросать по городу труп Постулата Антрекотовича; в отсутствие Владлена Анестезия продолжает плести бесчеловечную интригу, она посылает взрослых дочерей-погодок созвать родственников усопшего по линии супруги усопшего (мадам Отстоякина, в девичестве - Давнючка), а сама запирается в ванной и курит дорогую сигару; опечаленные родственники пытаются прояснить обстоятельства безвременной кончины Постулата, однако хозяйка ловко уходит от ответа, ссылаясь на бесконечные домашние хлопоты: стирка, глажка, поломки в системе водоснабжения, надвигающий
ся ремонт квартиры: "Когда мне было убивать его, если телефон накрылся?" говорит она и предлагает дождаться Курицына, который ушел в бега; все понимают, что кто-то должен распутать этот клубок и расхлебать эту кашу,Давнюки соглашаются в ожидании Владлена посидеть у телевизора, а чтобы не оставлять на злополучной квартире отпечатки пальцев - гости все время прячут руки кто по карманам, кто за спину, кто за голову; разлагающийся труп вскоре наводит присутствующий на мысль о необходимости погребения еще до того, как обнаружит себя мерзавец Купидонович, на "хвосте" которого должна прибыть следственная группа; матрешки как ни в чем не бывало продолжают собираться на математическую ассамблейку..."
На экране проступает довольно мрачная картинка: квадратный стол под малиновой скатеркой, бронзовый литой подсвечник с горящей свечой, бледно-желтые лики склонившихся над столом фигур - мужчина в жалком подобии фрака, женщина с дряблыми щеками, затянутая в белую футболку с дырочкой на плече, и две старшеклассницы в школьных форменных платьицах. Все они напоминают восковые муляжи, но вот мужчина покачнулся, повел головой и уставился немигающими глазами на язычок свечи.
- Мои соболезнования, мадам,- произносит он, не меняясь в лице, едва пошевелив губами.- Его уже не вернешь. А Курицын все-таки дурачок дурачком. Знаете, что он сказал однажды? "Всю жизнь я провел на почве воздержания, я полюбил чеснок, но общество не терпит чесночного духу, хотя каждый втайне мечтает о том же: разделать головку на зубья... а лучше - взять молоденького, когда он мало чем отличается от майской травки луговой, и в нем еще бродит сок - пряный, жалящий... но лицемеры снова и снова окружают меня и демонстративно нюхают, нюхают..." Кто его нюхает? Вы его нюхали? Вот дурачок! Наверное, не один Постулат на его счету...
- Принимаю ваши соболезнования и благодарю за то, что вы ничего не забыли. Такое не забывается,- отвечает мадам, не меняясь в лице.- Постулата не вернешь, а Курицын - дурачок дурачком, но глаза замыливать все же умеет. "В этих делах,- говорит мне однажды,- я не знахарь и не аптекарь, в этих делах я всегда пациент... " - и извиняется за яркость иллюстрации, будто иллюстрация действительно ярка... Вот паразит, как его Анестезия терпела?..
- Хотите знать, как она его терпела? - спрашивает одна из старшеклассниц, покачнувшись.- Но в этом, фе-фе, нет ничего занимательного, ничего, фе-фе, существенного и поучительного. А вот как она его дожидалась - вот это действительно фантик. Про это кино снимать можно!
- Расскажите, милочка, про фантик,- просит мадам и медленно оседает на скатерку.
- Кабы знать да подстелить,- говорит мужчина во фраке и тоже прикладывается лицом к скатерке.
- Цель безумной, своенравной и непредсказуемой была очевидна: почему-то она решила, матрешкина мать, дождаться Курицына, пленить его и соблазнить окончательно, невзирая на то, согласен ли сам Курицын окончательно соблазниться. Как только он вернется и войдет в квартиру, она набросится на него, опутает его гардиной, и пока он сообразит, что к чему, она успеет запеленать его в штору, повязать для верности веревкой и завернуть в ковер. Проделав это, она удалится в соседнюю комнату - гордая, неумолимая, презревшая смертельную обиду - и жизнь свою нарочно продолжит в одиночестве. Пусть обидчик потеет и вымаливает прощение, пусть кличет в свидетели своих ворониных - безумная более никогда не будет принадлежать ему - так решила она...
Поладив с приготовлениями, она засела за кухонный столик, подперла голову руками и притаилась. И глядела только в окно, а муженек все не показывался, и вскоре все покрыла ночная темь...
Своенравная просидела на кухне до утра, наблюдала пышный, в полнеба, восход солнца и видела, как светило проплывает наискосок по прямоугольнику оконной рамы, выбеливая небесную синеву, как оно скрылось из виду, как день угасал, а вечер сгущался. Обворожительный цикл повторялся и как бы водил ее по кругу, пока западный ветер не наволок на город покрывало облачности, и серая, а позже - сизо-фиолетовая накипь продержалась до сентября, но дождей почти не было, так, временами накрапывало слегка, и обнаружилась первая желтизна в тополиных кронах, потом сквозь деревья завиднелись троллейбусы, выпал снежок, мгновенно истаял и выпал снова, и вся зима была хлипкой и грязной, снег не успевал належаться, февраль ничем не отличался от апреля. А потом все смешалось и перепуталось, когда в дверь позвонили, и женщина встала и не умела ступить и шагу, ноги не слушались ее, в позвоночнике ныло, как от побоев.
Она помнила, что дверь заперта, и помнила, что ключ давным-давно потерян, где-то в ворохе недолговечных штор и гардин, обратившихся в утиль, среди нагромождений мебельной архитектуры, среди скрипов и шорохов нежилой квартиры,- в пыли, в обрывках шпалер, в щелях бездонных, открывшихся под плинтусами... За дверью терпеливо ждали, минуточку, бормотала старуха, он где-то здесь, где-то был...- потом, огорчившись до слез, она прильнула к дверному "глазку" и увидела на лестничной площадке молоденькую девчушку, на плечах которой белел больничный халат: может, докторша, может, фельдшеричка, но все равно - молоденькая-молоденькая... А-а-а, потерялся ключик, а-а-а, потерялся!..- старуха запричитала что было мочи и не могла расслышать собственного голоса...