Страница 26 из 29
- Начнем, Анестезийка? - предлагает он.- По многочисленным...
- И то,- отвечает своенравная, перебирая холеными пальцами ворох каких-то жеванных конвертов.- Заявок и впрямь поступило немало...
Объектив телекамеры фиксирует лицо Анестезийки крупным планом: в меру припудренное, с лиловыми тенями в подбровиях; мягкая, излучающая свет улыбка, длинная красивая шея, вырез модельного платья - кто их только обшивает там, под телевышкой, на зависть тем, кто телевышку окружает?
Х. Постель иглы - 4. Где-то, кто-то, отчего-то.
...Вот что нам пишет телезритель из далекого города Устьсвежемочекаменска, токарь шестого разряда Иванов, пенсионер, дедушка своих внучат, продолжающий, невзирая на жалкое пенсионное обеспечение, стоять на посту и нести вахту: зорко следить за экономией материалов и энергоресурсов в своем сборочно-наладочно-ремонтно-сортировочно-отбраковочно-переделочном цехе... но лучше я процитирую само письмо: "...в этом, господа-товарищи, видится примета нового времени, когда человеки, независимо от общественно-политического уклада, повсеместно стремятся сблизиться и породниться, лишиться веками навязываемых им предрассудков и стереотипов!" - так пишет телезритель Иванов, после чего скромно упоминает о своих немалых заслугах на поприще общечеловечковых свершений: коллектив недавно выразил ему особое доверие, назначив кассиром "черной" кассы, в которую коллектив общим голосованием решил играть до конца столетия, отчисляя процент на приобретение настоящего несгораемого сейфа, поскольку до сих пор кассиры вынуждены пользоваться коробками из-под детского мыла, что было отмечено и на профсоюзном собрании, состоявшемся недавно в поддержку всех инициатив и планов, упований и чаяний администрации предприятия, где трудятся Иванов и его коллеги. В заключение письма Сергей Полипович особенно порадовал нас, сообщив, что со дня на день будет праздновать свое шестидесятидвухлетие, соберутся родные и близкие, грянет застольная, и в этот миг,- просит юбиляр, хорошо бы посмотреть по "ящику" (слово ящик он ставит в кавычки) что-нибудь до боли знакомое, одну из лент из собрания Госфильмофонда. "Полагаюсь на ваш вкус,- пишет Иванов,- еще ни разу не подводимший мои ожидания" - "подводимший" через "м" - как мило, не правда ли?... Этими же словами (неизменно через "м") заканчиваются и многочисленные письма родни Ивановых, а также письма некоего Петрова из Давненедогарска и некоего Сидорова из деревушки Коклюшин Узвар Сладострастинской области, Понюшкинского района. Боле
е десяти тысяч заявок телевидение получило от них, неугомонных, и сегодня с облегчением мы можем сказать: просьба Ивановых, Петровых и Сидоровых будет исполнена. Именно сегодня на наших экранах демонстрируется художественный видеофильм, вошедший в десятку лучших лент всех времен и народов: "Постель иглы". Картина создана на одной из отечественных киностудий при участии ряда зарубежных фирм. Неоднократно отмечена призами за режиссуру, лучшие мужские и женские роли, за операторское мастерство,- на всех шестнадцати кинофестивалях отечественного фильма, который сегодня впервые будет показан без купюр и лакировки, с восстановленным в полном объеме текстом, произносимым актерами как в кадре, так и помимо него,- говорит Анестезия, согревая теплом своих рук какое-то из многочисленных посланий Иванова, черного кассира и заботливого семьянина, юбиляра и неутомимого респондента. Согревает она жеванный конверт, а сама не в силах наглядеться на себя, на ту, которая глядит на нее с экрана, и при этом думает: другим можно, а мне - нет? Уж и прачкой, и кухаркой была, и Курицына дожидалась без антрактов, и без ума расхаживала по квартире - отчего же не предстать однажды диктором-ведущей телерадиовещания? И хорошо ведь получается, сижу и наговариваю им отсюда, а они оттуда - слушают и смотрят, как я здесь сижу и наговариваю,- думает она с экрана, видя, как домашняя Анестезийка, бросив все, сидит перед экраном и наслаждается очарованием, которое экран дарует ей, демонстрируя во всем блеске зрелищности ведущую Анестезию, которая видит и наговаривает для нее оттуда: вступительное слово,наговаривает она,- кинокритику, нашему постоянному обозревателю тенденций в мировом кинематографе Викториану Методиевичу Испражняеву-Канскому. Прошу вас, Викториан Методиевич...
- Что? - спрашивает Испражняев-Канский.- Вы что-то сказали?
- Ваш черед,- поясняет ведущая Анестезия.- Вам слово, вступительное...
- Давно пора,- говорит кинокритик.- В собственном соку много не наваришь, а без навара - что за суп?
Кинокритик рыхл и вальяжен, щеки его рябит недельная щетинка, и он уже не мальчик, но зрение сохранил непритупленным, очками он лишь описывает в воздухе таинственные линии и зигзуги. Он долго жует губами и на телезрителей не смотрит, уживаясь с каким-то вызревающим в нем настроением, без которого все последующее на экране, должно быть, не возымело бы того воздействия, на которое рассчитывали тысячи заявителей в лице Иванова, Петрова и Сидорова плюс домохозяйка, ничего не заявлявшая и даже не строившая никаких иллюзий (разве возвращение Курицына - такая уж иллюзорная иллюзия? разве это - из ряда вон и ни-ни обратно?),- женщина, которой Господь в тот день назначил отлучиться от домашних хлопот и дать себе полезный отдых у телевизионного экрана (как с той, так и с этой стороны его), внимать искусству для посвященных и юбиляров, из коего, собственно, только и может родиться киношка высокого пошиба,- и в этот момент непредсказуемую пронзает последняя конкретная мысль: я поняла, поняла, на кого он похож, этот суповар - на скверно подсмоленного кота-перекормка, но сумею ли я, когда Курицын не вернется, когда мы больше не увидимся, не станем одним целым, как прежде,- сумею ли пересказать сие извлечение из сокровищницы,- сама-то посмотрю, а как же Владлен, несчастный? Как все они, обездоленные, кто не имеет сейчас прямого доступа к телевизору? они потеряют нечто большое и неповторимое, сокровищницы отворяются раз в жизни, вот о чем я сразу не подумала, и теперь уже слишком поздно, лучше не думать, лучше совсем не думать, ни о чем, никогда, ни при каких обстоятельствах,- и, уже ни о чем не думая, она снова обращается к кинокритику:
- Викториан Методиевич, вступительное слово все-таки за вами.
- Да-да,- выплывает из мудрого оцепенения Испражняев-Канский и отпивает полстакана какого-то сока.- Вот... Меня тут просят высказать несколько своевременных соображений по случаю показа... фильм, если память мне не изменяет, называется "Игла в постели"... сразу хочу оговориться: буде какая оплошка с моей стороны, вдруг да запутаюсь, ляпну чего-нибудь наугад и так далее - пусть меня тут же поправят, все мы учимся - уча других... Итак, игла в постели... что следует иметь в виду для наиболее полного проникновения в ткань данного кинопроизведения и чего попутно следует избежать во имя того же наиболее полного проникновения... Во-первых, как мне представляется, некогда все мы допустили безобидную, казалось бы, недоглядочку, и теперь, когда мы начинаем наконец глядеть в оба, недоглядка, навязанная нами же нам же предстает нашему очистившемуся восприятию особенно наглядно. Это, с вашего позволения, и есть преамбула постфактума, дальнейшее же понимание ленты, понадеемся сообща, еще грядет по тропам небывалых прозрений. Вообще-то, впереди у кинематографа еще немало белых пятен и непрочитанных страниц. У классика сказано: "Много многостей - тает без вести, дай мне кротости - души вывести.- Выводителем сделай Авеля... Ах, родители!.. Эх, заглавия..." - даже не извиняюсь за пространный экскурс в область классического поэтического наследия, ибо речь сейчас не об этом, вернее, не столько об этом, сколько о том, что без этого - ни то, ни другое не имело бы столько разноречивых, всяк по-своему блещущих оттенков отзывчивости, когда само э т о, не лишенное того, становится явью, более явственной, чем сама общепринятая явь во плоти общеизвестных положений и выводов,- становится тем, что как бы выпархивает птахой сизокрылой из золотой клетушки общедоступных заблуждений,- впрочем, не без того, чтобы это можно было по укоренившийся в нас невнимательности спутать с тем, чего это наше "то" органически не приемлет. И тут мы с вами смело должны отнести себя к не