Король ворон (ЛП)

И он заплакал.

Рядом с Блу и Генри стоял Адам с сухими щеками и мёртвыми глазами, а Девочка-Сиротка обнимала его руку, будто успокаивала плаксу, пока тот уставился в пустоту. Его часы подрагивали на одной минуте снова и снова.

Блу перестала плакать. Она заранее израсходовала все свои слёзы.

До них доносились звуки Генриетты; где-то завыли скорая или пожарная. Ревели двигатели. Слышался громкоговоритель. На дереве поблизости пели птицы. Коровы по полю приближались к ним, любопытно, как долго они там находились.

— Я действительно не знаю, что делать, — признался Генри. — Я думал, всё закончится не так. Я думал, мы все поедем в Венесуэлу.

Он состроил гримасу и был практичен, и Блу видела, что это единственный способ, которым он мог справиться с фактом мёртвого тела Ричарда Гэнси, лежащего в траве.

— Не могу об этом думать, — искренне сказала Блу. На самом деле она не могла думать ни о чём. Всё сразу закончилось. Каждый кусочек её будущего в первый раз в её жизни оказался не написан. Им полагалось позвонить в 911? Практические соображения о мёртвой настоящей любви простирались перед ней, а она обнаружила, что не в состоянии чётко сфокусироваться ни на одном из них. — Я, правда, не могу... вообще думать. Словно у меня над головой абажур. Я продолжаю ждать... не знаю чего.

Адам внезапно сел. Он вообще ничего не сказал, но прикрыл лицо руками.

Генри очень неровно вдохнул.

— Нам надо убрать машины с дороги, — выдал Генри. — Теперь, когда ничего не кровоточит, движение будет... — Он сам себя остановил. — Это неправильно.

Блу покачала головой.

— Я просто не понимаю, — продолжал Генри. — Я был так уверен, что это... всё изменит. Не думал, что конец будет такой.

— Я всегда знала, что конец будет такой, — произнесла она, — но это всё ещё не кажется правильным. Это когда-нибудь будет казаться правильным?

Генри переминался с ноги на ногу, глядя на другие автомобили, не делая движений в сторону их машин, несмотря на предыдущее заявление о дорожном движении. Он взглянул на часы – как и часы Адама, они всё ещё беспокойно пытались выйти за пределы тех же самых нескольких минут, хотя и не так яростно, как раньше – и повторил:

— Я просто не понимаю. В чём тогда смысл магии, если не в этом?

— В чём?

Генри вытянул руку в сторону тела Гэнси.

— В том, чтобы он был мёртв. Вы говорили, вы маги Гэнси. Сделайте что-нибудь.

— Я не маг.

— Ты только что убила его своими губами. — Дальше Генри указал на Ронана. — Этот только что нагрезил кучу дерьма около машины! Этот спас собственную жизнь в школе, когда хрень упала с крыши.

Внимание Адама резко сфокусировалось на этой фразе. Горе заточило тон его речи, словно кончик ножа.

— Это другое.

— Какое другое! Это тоже ломает правила!

— Потому что одно дело – ломать законы физики магией, — рявкнул Адам. — И другое – вернуть кого-то из мёртвых.

Но Генри был неумолим.

— Почему? Он уже однажды возвращался.

С этим невозможно было поспорить. Блу произнесла:

— Это опять же требовало жертву. Смерть Ноа.

Генри не успокаивался:

— Так найдите другую жертву.

Адам огрызнулся:

— Себя предлагаешь?

Блу понимала его злость. В этой ситуации любой градус надежды выдержать было невыносимо.

Наступила тишина. Генри снова смотрел на дорогу. Наконец, он сказал:

— Будьте магами.

— Заткнись! — внезапно рявкнул Ронан. — Заткнись! Я не в состоянии это вынести. Просто хватит об этом.

Генри фактически даже отступил на шаг, настолько неистовым было горе Ронана. Они все замолчали. Блу не могла прекратить смотреть на подрагивающие стрелки на часах Генри. Чем дальше они удалялись от поцелуя, тем стрелки становились всё менее безумными, и Блу ничего не могла поделать, но опасалась момента, когда время возвратится в совершенно нормальное состояние. Казалось, когда это произойдёт, Гэнси будет действительно, поистине мёртв.

Минутная стрелка дрогнула. Она дрогнула снова.

Блу уже устала от прямой времени без Гэнси на ней.

Адам поднял взгляд оттуда, где сидел на траве. Его голос был тихим.

— А что Энергетический пузырь?

— А что Энергетический пузырь? — переспросил Ронан. — Он недостаточно силён, чтобы ещё что-нибудь сделать.

— Знаю, — ответил Адам. — Но если ты попросишь... он мог бы умереть ради него.

Глава 67

Независимо от того, с какого места вы начали знакомиться с этой историей, она была об Энергетическом пузыре.

Энергетический пузырь не был лесом. Энергетический пузырь был тем, что в данный момент выглядело как лес. Это была такая своеобразная магия, которая означала, что он всегда одновременно очень стар и юн. Он всегда изучал и будет изучать себя. Он всегда жив и в ожидании нового возрождения.

Прежде он никогда не умирал нарочно.

Но его никогда об этом и не просили.

«Пожалуйста, — сказал Грейворен. — Amabo te[48]».

Но такое невозможно. Не так, как он себе это представлял. Жизнь за жизнь – достойная жертва, блистательное основание для потрясающей и особой магии, но Энергетический пузырь не совсем смертный, а мальчик, которого эти люди хотели спасти, был именно таким. Это всё не так просто, типа Энергетический пузырь умирает, а тот воскресает. Для того, чтобы вообще что-нибудь получилось, Энергетическому пузырю придётся основной своей сущностью принять человеческий облик, и даже сам Энергетический пузырь не был уверен, что такое возможно.

Разум мальчика-мага прошёл сквозь изодранные в клочья мысли Энергетического пузыря в попытках узнать, что было возможным, проецируя собственные образы, чтобы помочь Энергетическому пузырю понять цель воскрешения. Он не понимал, что ему самому это было гораздо сложнее осознать, чем Энергетическому пузырю; Энергетический пузырь всегда умирал и снова воскресал; когда все времена были одинаковы, воскрешение просто означало перемещение сознания из одной минуты в другую. Энергетическому пузырю не составляло труда представить бесконечную жизнь, чего не скажешь о возвращении к жизни человеческого тела на определённый срок.

Энергетический пузырь приложил все усилия, чтобы показать ему реальность, однако с нюансами возникли проблемы из-за истощённости энергетической линии. Ведь даже та тонкая связь, которую им удалось нащупать, стала возможной лишь потому, что с ними была дочь экстрасенса, которая всегда в той или иной форме усиливала и Энергетический пузырь, и мага.

Энергетический пузырь пытался заставить их понять, что он ориентирован на создание. Созидание. Творение. Он не мог уничтожать себя ради такой жертвы, потому что это было против природы. Он не мог совсем умереть, чтобы вернуть человека к жизни. Проще создать копию только что умершего человека, но им не нужна была копия. Они хотели того единственного, которого только что потеряли. Но невозможно вернуть его прежнего; его тело необратимо умерло.

Но, может быть, он мог бы преобразовать его во что-то новое.

Только нужно вспомнить, что из себя представляют люди.

Картинки быстро передавались от Энергетического пузыря к магу, и он нашёптывал их дочери экстрасенса. Она начала транслировать свою зеркальную магию на деревья, которые ещё остались в Энергетическом пузыре, и она шептала "пожалуйста", и tir e e’lintes признали её одной из своих.

А затем Энергетический пузырь приступил к работе.

Люди были такими хитрыми и сложными существами.

Когда он начал ткать жизнь и исключать себя из пространства своих же грёз, оставшиеся деревья загудели и запели все вместе. Давным-давно их песни звучали по-разному, но на этот раз они пели песни, которые им подарил Грейворен. Это была плачущая, восходящая мелодия, одновременно наполненная горем и радостью. И когда Энергетический пузырь извлекал квинтэссенцию своей магии, эти деревья начали падать одно за другим.

Печаль дочери экстрасенса прорвалась сквозь лес, и Энергетический пузырь тоже признал её и вложил в жизнь, которую творил.