Король ворон (ЛП)

— За что?

— Вываливание содержимого рюкзака другого ученика на его машину. На самом деле не хочу говорить об этом.

— Я хочу, — сказал Ронан.

— Ну а я нет. Я не горжусь этим.

Ронан похлопал её по ноге.

— Я буду гордиться за тебя.

Блу бросила в его направлении испепеляющий взгляд, но она ощутила себя спокойной первый раз за день. Не то чтобы женщины Фокс Вей 300 не были её семьёй, они были тем местом, где зарыты её корни, и ничто не могло бы принизить их значение. Просто было что-то по-иному мощное в этой собранной в машине семье. Они все вросли друг в друга, словно деревья, что вместе борются за солнце.

—Так что произошло?

— Если можешь в это поверить, — начал Гэнси всё ещё холодным, супер вежливым тоном, что означало, он был раздражён. — Я первоначально планировал заглянуть поговорить с Артемусом о Глендовере. Но Ронан решил поменять все планы. У него другие идеи, как нам провести день. Как использовать наше время в более важных целях.

Ронан подался вперёд.

— Скажи-ка мне, папочка, ты бесишься, что я облажался, или ты бесишься просто потому, что я пропустил школу?

Гэнси ответил:

— Я думаю, что лажей можно считать и то, и другое, ведь так?

— Ох, не надо, — парировал Ронан. — Когда ты так говоришь, это звучит вульгарно.

Когда Гэнси живо тронулся от тротуара, Адам послал Блу многозначительный взгляд. Его выражение лица как бы говорило: «Да, они так уже давно». Блу была странно благодарна ему за эту невербальную беседу. После их беспокойного расставания (неужели они когда-то встречались?) Блу смирилась с тем, что Адаму слишком больно или неудобно быть с ней хорошими друзьями. Но он старался. И она старалась. И, кажется, это работало.

Если не считать того, что она влюбилась в его лучшего друга и не сказала ему.

Чувство спокойствия Блу тут же растворилось, его заменило точно такое же ощущение, что она испытала прямо перед тем, как вытряхнула рюкзак Холцклоу на капот его машины. Все эмоции разлетелись белым пухом.

Ей действительно надо найти какие-нибудь механизмы психологической адаптации.

— ГЭНСИ, ПАРЕНЬ!

Все вздрогнули от крика, раздавшегося через открытое окно Гэнси. Они подъехали к светофору, примыкающему к главным воротам в Аглионбай, группа студентов стояла на тротуаре с плакатами в руках. Гэнси неохотно поднял три пальца в знак приветствия, что спровоцировало дальнейшие возгласы: хей, хей, хей!

Вид всех этих парней в школьной форме тут же вызвал неприятные эмоции у Блу. Это было устоявшееся, многогранное чувство, сформированное из здравого смысла, опыта и зависти, и её это не заботило. Не то чтобы она обязательно подумала, что её отрицательное мнение о воронятах было ошибочным. Просто знакомство с Гэнси, Адамом, Ронаном и Ноа усложнило её суждение. Было намного проще, когда она предполагала, что могла бы всех их презирать из дымки морального превосходства.

Блу вытянула шею, пытаясь разглядеть надписи на плакатах, но ни один из парней не справлялся с работой как должно, располагая их по отношению к дороге. Ей стало интересно: Блу Сарджент, студентка Аглионбая, была бы хорошим держателем плакатов?

— Против чего они протестуют?

— Против жизни, — сухо отозвался Адам.

Она узнала одного из студентов, стоящих на тротуаре. У него был незабываемый пучок уложенных чёрных волос и пара спортивных кроссовок, которые могли бы выглядеть ещё дороже, только если бы были завёрнуты в долларовые банкноты.

Генри Ченг.

У неё было секретное свидание с Гэнси, когда они виделись в последний раз. Она не помнила мелких деталей, только что его электрический суперавтомобиль поломался на обочине дороги, что он отпустил шутку, которую она не нашла смешной, и что он напомнил ей все моменты, в которых Гэнси был не похож на неё. Нехороший финал свидания.

Несомненно, Генри тоже её вспомнил, потому что он послал ей широкую улыбку, а затем указал двумя пальцами сначала на свои глаза, а потом на её.

К её и так смешанным чувствам присоединились ещё более смешанные чувства.

— Какое слово вы употребляете, когда говорите «вы», имея в виду всех в целом? — спросила Блу, наклонившись вперёд, продолжая смотреть на него.

— Универсальное «вы», — ответил Гэнси, — думаю.

— Да, — согласился Адам.

— Что за куча пафосных позёров, — произнёс Ронан. Было трудно определить, имел ли он в виду Гэнси и Адама с их подкованностью в грамматике или студентов Аглионбая, стоящих снаружи с их от руки написанными плакатами.

— О, конечно, — сказал Гэнси, всё ещё холодно и раздражённо. — Не дай Бог молодым людям демонстрировать свои принципы в бесполезных, но публичных акциях протеста, когда они могли бы пропускать занятия и судить остальных учеников с заднего сидения автомобиля.

— Принципы? Принципы Генри Ченга состоят только в получении шрифта покрупнее в школьной газете, — парировал Ронан. Он изобразил немного противную версию голоса Генри: — Шрифт? Готический шрифт? Больше жирности, меньше курсива.

Блу увидела, как Адам усмехнулся и быстро отвернулся, чтобы Гэнси не заметил, но было слишком поздно.

— Et tu, Brute?[11] — обратился Гэнси к Адаму. — Грустно.

— Я ничего не говорил, — ответил Адам.

Светофор зажёгся зелёным, внедорожник начал удаляться от протестующих.

— Гэнси! Гэнси! Ричард, чувак! — Это был голос Генри, даже Блу поняла. Позади них не было других машин, так что Гэнси затормозил, высунув голову в окно.

— Что я могу для вас сделать, мистер Ченг?

— У тебя... твой багажник открыт, думаю. — Беззаботное выражение лица Генри стало более сложным. Радостная улыбка не совсем соскользнула, но что-то за ней возникло. Блу снова ощутила волну неуверенности, она знала, на что походил Генри, но также не понимала всего, на что он походил.

Гэнси глянул на индикаторную панель.

— Не... ох. — Его голос стал соответствовать выражению лица Генри. — Ронан.

— Что? — огрызнулся Ронан. Его ревность к Генри была видна из космоса.

— У нас багажник открыт.

Автомобиль позади них посигналил. Гэнси махнул им в зеркало заднего вида, отсалютовал Генри и нажал на газ. Блу взглянула через плечо как раз вовремя и заметила, как Генри повернулся к другим студентам, и его выражение лица снова превратилось в незамысловатую широкую усмешку, что имелась у него раньше.

Интересно.

В то же время Ронан повернулся к пространству для багажа за задними сидениями. Он прошипел:

— Лежать.

Он точно обращался не к Блу. Она прищурилась и осторожно спросила:

— Что за дела на этот раз?

Гэнси был рад ответить:

— Линч со своей бесконечной мудростью решил погрезить вместо того, чтобы идти в школу, и притащил назад больше, чем просил.

Столкновение с Генри оставило звоночек в весёлой агрессии Ронана, и теперь он рявкнул:

— Ты мог бы просто сказать, чтобы я позаботился об этом сам. Мои грёзы — моё дело, а не кого-то ещё.

Адам вмешался:

— О нет, Ронан. Я не встаю ни на чью сторону... но это полная фигня.

— Спасибо, — произнёс Гэнси.

— Эй, старик...

— Не надо, — перебил Гэнси. — Джесси Диттли погиб из-за людей, заинтересованных в грёзах твоей семьи, так что не веди себя так, будто других не касается, останется это в тайне или нет. Первоначально это твоё, но мы все в зоне поражения.

Это заставило Ронана замолчать. Он откинулся на спинку сидения, посмотрел в окно и поместил один из кожаных браслетов между зубов.

Блу услышала достаточно. Она потянула свой ремень безопасности, чтобы было место развернуться, и затем приложила щёку к коже сидения, глядя на багажное пространство позади. Сразу она ничего не увидела. Возможно, и увидела, но не захотела признать, потому что как только её глаза ухватили сон Ронана, было невозможно представить, что она сразу его не заметила.

Блу была абсолютно решительно против шока.

Но она была шокирована.

Она задала вопрос:

— Это... это ребёнок?

Свернувшееся калачиком существо находилось рядом со спортивной и учебной сумками Гэнси. Огромные глаза едва не заслоняла сползшая низко кипа. Оно было одето в изорванный, потрёпанный, безразмерный рыбацкий свитер и имело либо тёмно-серые ноги, либо серые леггинсы. Штуки на концах ног были или ботинками, или копытами. Мозг Блу напрягся.