Страница 6 из 53
Он подвёл его к наковальне и парой ударов молоточком выбил штырёк. Металлический ошейник упал к ногам Кия.
— Всё! Теперь ты свободный человек! Эй, люди! Смотрите на него! Он может идти, куда захочет, и делать, что пожелает!
От соседних горнов потянулись мастеровые, с удивлением и восхищением глядели на Кия, жали ему руки, хлопали по плечам, спине, толкали в грудь. Кий стоял недвижим, словно громом поражённый.
— Да он совсем очумел от счастья! — выкрикнул кто-то.
И Кий будто очнулся.
— Спасибо вам, — еле слышно прохрипел он, губы его задрожали, ноги подкосились, и он присел на корточки, обхватив голову руками.
Откуда-то появился кувшин с вином, глиняные кружки, сунули одну из них Кию, стали чокаться с ним, поздравлять. Кий снизу обводил всех увлажнёнными глазами, жалко улыбался.
Вдруг кто-то крикнул:
— Надсмотрщик!
И все мгновенно разбежались.
К Кию подошёл здоровенный детина.
— Почему не работаешь? — и замахнулся плёткой. Его остановил Ярумил:
— Не смей бить! Он теперь свободный человек! — и показал ему кусок пергамента.
— Зато ты раб! — и плеть опоясала тело Ярумила.
— Ничего, — поёживаясь от боли, сказал мастер, когда надсмотрщик удалился. — Зато тебя теперь никто и пальцем не тронет!
Они на прощание обнялись. Ярумил заплакал:
— А мне, видно, вечно здесь оставаться. И косточки мои сгниют в невольничьей земле...
Кий обошёл всю кузницу и обнялся с мастеровыми, с которыми проработал десяток лет. Все желали ему успеха и смотрели с откровенной завистью и тоской.
Кий вышел за крепостную стену городка. Стоял апрель, его окружала свежая яркая зелень ранней весны, небо было высокое-высокое, и солнце заливало весь мир светом, и свет был в его душе. Он, Кий, — свободный человек! Куда хочет, туда и идёт! И никто не остановит, не оскорбит, не ударит, не пригрозит лютой казнью за малейшую провинность!
Он, словно пьяный, пошёл по улицам посёлка. Свёртывал в одну, потом в другую, упирался в тупик, поворачивал назад и никак не мог насладиться чудесной возможностью чувствовать себя совершенно свободным человеком!
В Аварском каганате ходило очень мало греческих и римских монет, поэтому в качестве денег выступали золотые и серебряные кусочки, вещи, рабы, шкурки ценных зверьков, но чаще всего наконечники стрел и копий. Кий в кузнице получил мешочек наконечников стрел. Для начала этого было достаточно, а потом он собирался устроиться мастером в какую-нибудь кузницу, чтобы заработать на дорогу в Русь.
Но сперва надо было позаботиться о жилье. Он довольно быстро нашёл землянку, которую сдавали в наем за приемлемую цену. Землянка после барака показалась ему настоящим раем: воздух свежий, глинобитный пол чистый, небольшой очаг, деревянная койка, а главное — тишина, невероятная тишина после грохочущей кузницы и переполненного людьми барака!.. «Неужели мне не снится, что это явь и я — свободный человек?» — спрашивал он поминутно себя и не переставал улыбаться. Так с улыбкой и уснул. Спал безмятежно, как никогда. Проснулся поздно. Долго лежал, глядя в окошечко, затянутое выскобленным бычьим пузырём и пропускавшим мутный свет. Сейчас он встанет, позавтракает и отправится на поиски работы. Спокойно, не спеша...
Внезапно открылась дверь, и в землянку вошли двое воинов. Один из них спросил:
— Кий?
— Да. А в чём дело? — приподнявшись на локте, спросил он.
— Собирайся, пойдёшь с нами.
— Я никуда не пойду. Я не раб. Я — свободный человек.
— Не разговаривать! Ты запродан в аварскую армию. Вот пергамент, где всё сказано.
— Кто меня продал?
— Твой хозяин.
Кий понял всё. Савлий освободил его из кузницы, а брат тут же передал войсковым властям, получив за это немалый куш.
Он молча собрался и пошёл за военными. Рабская жизнь приучила его молча переносить все невзгоды, которые нельзя было предусмотреть заранее, и если они пришли, то покорно подчиниться новым обстоятельствам.
Воины привели его на сборный пункт, длинный одноэтажный глинобитный дом. Одна часта» его была предназначена для новобранцев, вдоль стены тянулись сплошные нары; в другой половине помещались кухня и столовая. Кий кинул под нары свой нехитрые пожитки и улёгся в чём был.
Рухнули все планы свободной жизни, возвращение на родину. Он снова опутан по рукам и ногам, и хотя не раб, но всё равно зависимый человек.
К нему подошли трое новобранцев, завербованных за несколько дней до него. Разговорились. Оказывается, один пошёл в войско добровольно, потому что был без работы, а двоих соблазнили прелестями военной жизни по пьяному делу.
— Обещали жалованье за службу. А главное — грабёж во время походов. Говорят, возами везут из других стран.
— Если самого не привезут в мешке и не сбросят в яму под курганом, — мрачно пошутил Кий. Сам он решил при удобном случае сбежать и попытаться скрыться в степях среди земледельческого населения. Где-нибудь примут, крестьяне нуждаются в опытных кузнецах. А потом жизнь покажет, как до Руси добраться.
Когда новобранцев скопилось около двух десятков, их под сильной охраной привезли в военный лагерь на берегу Днепра. Кия определили в кавалерию. Он с детства был знаком с верховой ездой, но в первые недели пришлось очень тяжело. До крови растирал ноги. Приходилось терпеть. Только через месяц стал крепко чувствовать себя в седле.
Потом перешли к упражнениям с оружием. Целыми днями строй против строя сражались деревянными мечами, тупыми пиками. На полном скаку поражали чучела, протыкали их пиками, рубили мечами.
Скоро Кий понял, что сбежать из отряда ему не удастся. В нём была установлена негласная, но постоянная слежка друг за другом. Войско аваров делилось на десятки, сотни, тысячи. Во главе их стояли соответственно десятские, сотские, тысяцкие. И если кто-то провинился, то наказывали каждого десятого из подразделения, вплоть до смертной казни. Кстати, пойманный беглец подлежал повешению, а рядом казнили каждого десятого.
Кий сразу уяснил, что главным начальником у воинов был десятский. От него зависели и авторитет воина, и спокойная служба, и в целом войсковая жизнь. Десятский мог сделать её невыносимой или, наоборот, интересной и привлекательной. Кию достался строгий, но справедливый десятский. Звали его Сайтаферном. Был он невысокого роста, но широкоплечим, с длинными руками. Его глубоко посаженные глаза редко смотрели на людей, но у него был такой вид, будто прислушивается к окружающему и всё оценивает по тому, что слышит. А определял людей он точно и безошибочно. Кия он сразу выделил, часто подходил, показывал приёмы боя. Поэтому именно ему Кий осмелился сказать, чтение удовлетворён аварским мечом — коротким и лёгким. С его силой ему нужен в два-три раза больший. И Сайтаферн принёс ему такой меч — с отличным клинком и красиво выделанной ручкой. Сказал, что достался ему в бою как трофей, но никто им использовался. Воины-авары в основном были низкого роста; силой обладали небольшой, он им не подходил. Кий среди них выглядел великаном, и такой огромный меч был ему как раз.
Через два месяца его перевели в конную тысячу. Это была тяжёлая конница, которую римляне настали «катафрактарией». Появилась она впервые в Иране и постепенно распространилась на другие восточные страны. Авары отбирали в неё только рослых и сильных мужчин, именно поэтому выбор пал на Кия. Вот здесь в полном объёме увидел он то оружие и вооружение, которое изготовлялось рабами в Каменске.
В первый же день его полностью экипировали. Ему выдали рубашку и штаны. На рубашку он надел кожаную стёганую безрукавку, опушённую мехом. А поверх неё его личный ординарец, невысокий и юркий, пристегнул литой панцирь, состоявший из двух частей; обе части ординарец накрепко зашнуровал.
Панцирь был коротким, потому к нему полагался широкий кожаный пояс, сплошь окованный поперечными пластинками из железа, он служил для ношения меча и колчана со стрелами и, кроме тог о, защищал нижнюю часть туловища. Ноги закрывались поножами, а руки — наручами.