Конец эпохи

Бессонная ночь возле Спасо-Елеазарова монастыря (его собор возвышался в 100 метрах от нашей палатки среди елочек) запала в мою душу на всю жизнь. Надолго во мне сохранялось такое чувство, будто я лично побеседовал со старцем Филофеем. Идея особой миссии русских царей стала моим личным убеждением. Только царь может спасти и возродить Россию.

На следующий день нога уже почти не болела, и мы с женой направились в Крыпецкий монастырь, расположенный среди болот, кишащих ядовитыми змеями, порой выползавшими на дорогу. Здесь у меня произошла еще одна знаменательная встреча. В руинах собора мы увидели иконостас из бумажных икон, а недалеко от него в одном из бывших приделов брошенные на пол еловые ветви с ватными одеялами на них. Оказывается, здесь ночевали паломники из Вологодской области. Они приехали поклониться святому Савве Крыпецкому (XVI в.), мощи которого покоились здесь под спудом. Паломники рассказали нам о том, что в Гражданскую войну евреи-чекисты расстреляли здесь несколько монахов, заставив оставшихся в живых зарыть их прямо во дворе. Помолившись, мы пошли все вместе к святому озеру и окунулись в него, а потом долго беседовали. Я пересказал им учение старца Филофея о Третьем Риме. Оказывается, они знали и почитали старца. Более того, они почему-то считали Филофея выходцем из северных монастырей (хотя подтверждения этому я не нашел), много рассказывали о вологодских святых и настоятельно советовали пройти с паломничеством по монастырям, которые основали ученики святого Сергия Радонежского, «истинные хранители чистоты Православия». слова их запали в душу, и в следующем году я решил последовать совету богомольцев.

ГЛАВА 17

ПУТЕШЕСТВИЕ ПО РУССКОЙ ФИВАИДЕ. – КОЛЫБЕЛЬ РУССКОГО ДУХА. - ОТЕЧЕСТВЕННЫЕ ИСИХАСТЫ. -СУДЬБА СЕВЕРНЫХ МОНАСТЫРЕЙ

В путешествие по Вологодской земле я взял с собой книгу духовного писателя А. Н. Муравьева «Русская Фиваида севера», вышедшую в Петербурге в середине XIX века. В ней вологодская земля сравнивалась с Фиваидой, знаменитым местом духовно-нравственных подвигов раннего христианства, чем подчеркивалось ее великое значение в становлении отечественной культуры и развитии духовности. В самом деле, в XV веке многие ученики и последователи святого Сергия Радонежского обосновались именно в этих местах и именно здесь прославились своими духовными подвигами, прочно вошедшими в историю русской культуры под названием «умного, духовного делания», или исихазма. Места эти стали одной из главных колыбелей русской духовности.

Духовный опыт исихастов (и прежде всего Нила Сорского) оказал большое влияние на жизнь России XIV—XV веков, способствовал формированию и кристаллизации высоких духовных понятий, воспитанию культуры мысли и чувства, сдержанности в страстях, развитию «силы любви», отказу от материального стяжательства. А самое главное — формированию неразрывности веры и жизни.

В искусстве подвижничество русских исихастов перекликалось с созданием глубоко духовных образов Феофана Грека, Андрея Рублева, Дионисия Глушицкого и других художников этого времени.

«Наша северная Фиваида, — писал исследователь древнерусской духовной культуры И. Концевич, — ничем не уступала своему африканскому прообразу. Насельники девственных лесов Заволжья по духовной силе, мощи святых подвижников, по высоте их достижений были равны отцам первых веков христианства. Но как знойная африканская природа с ее ярким, синим небом, сочными красками, жгучим солнцем и бесподобными лунными ночами отличается от акварельных нежных тонов нашей северной природы, с голубой гладью ее озер и мягкими оттенками ее лиственных лесов с их изумрудной зеленью ранней весной и богатой гаммой золотых красно-коричневых тонов в сентябре, — таким же образом отличается святость отцов египетской пустыни — стихийно бурная и могучая, как лава, извергающаяся из вулкана, эта святость, подобно яркости южной природы, отличается от нашей святости, тихой, величавой и кристально светлой, как светел и ясен лучезарный и тихий вечер русской весны. Но как тут, так и там то же “умное делание”, то же безмолвие».

Почему же Вологодчина стала Русской Фиваидой, почему она так приглянулась последователям «умного делания»? Да прежде всего потому, что в то время здесь было идеальное место, чтобы скрыться от мира в пустыне, уйти в безмолвие, самоуглубление. Более близкие к центру места были уже плотно заселены и «суетны», а заволжские леса представлялись настоящей пустыней.

До того, как сюда пришли последователи «умного делания», на Вологодской земле было немного монастырей. Правда, Спасо-Каменный монастырь и великоустюжские обители возникли еще в XIII веке. с приходом учеников Сергия Радонежского с конца XIV века монастыри растут один за другим: Кирилло-Белозерский, Ферапонтов, Спасо-Прилуцкий; позднее, уже в XV веке, — Покровско-Глушицкий, Павло-Обнорский, Дионисиево-Глушицкий (Сосновецкий), Лопотов-Пельшемский, Корнилиево-Комельский,

Александрово-Куштский, Нило-Сорская и Семиго-родняя пустыни. К середине XIX века, когда по Вологодчине путешествовал автор «Русской Фиваиды», здесь насчитывалось 37 монастырей.

И вот через сто тридцать лет я решил повторить путь автора «северной Фиваиды», пройдя по тем местам, которые он описал с теплотой и любовью.

По мнению К. Случевского, русские монастыри на севере России играли такую же роль твердыни, как рыцарские замки в Западной Европе, «и начинались твердыни эти с землянки, с брусяной церковки, с деревянной кельи, владетелями их, “вечными владетелями” были отшельники в овчинковых тулупах и худых одеждах, а не в стальных рыцарских доспехах с широкими перьями на шлемах и по плечам».

Одной из первых таких «твердынь» стал Спасо-Каменный монастырь на маленьком острове Кубенского озера. Добраться туда было нелегко, специальных катеров не было, плывем на перекладных. От старинного рыбацкого села Устья, в котором сохранились, но в неважном состоянии, три церкви, часовня и, главное, — старинная планировка центральных улиц, — плывем на маленьком катере на Завод, а оттуда — лодкой в монастырь.

Места удивительно живописные. То тут, то там открываются маленькие зеленые острова, сходятся и расходятся протоки — идеальные места для отдыха и размышлений. Задолго до острова показываются монастырская колокольня и неясный силуэт построек. По преданию, монастырь был основан Глебом Васильевичем Белозерским в 1260 году при Иване Калите. При Дмитрии Донском настоятелем монастыря был поставлен святой Дионисий Святогорец (ск. в 1425 г.), монах со Святой Горы, введший здесь афонский устав. «Он был первый святитель у нас из земли Заволжской», — писал составитель его жития старец Паисий

Ярославов, друг и соратник святого Нила Сорского. Позже Дионисий Святогорец благословил учеников своих Дионисия Глушицкого и Александра Куштско-го основать на Глушице и на Куште монастыри. В середине XV века совершал в этих краях свой духовный подвиг Иоасаф Каменский из рода князей Заозерских, один из видных подвижников того времени, проповедник «умного делания», самоуглубления, «высокого почитания чувства любви, как высшей добродетели и нестяжательства». Однажды святому Иоасафу явился сам Иисус Христос и сказал ему: «Мир тебе, возлюбленный Мой угодник. Ради тебя Я населил эту пустыню отшельниками, которые восхваляют Мое имя... Заповеди Мои — самое сильное оружие против бесов». Мощи святого Иоасафа сохранялись до 1930-х годов.

По мере приближения к острову усиливаются недоумение и горечь. Оказывается, живописная колокольня вся в трещинах и накренилась, а неясные силуэты построек по мере нашего приближения превращаются в циклопические руины.

Спасо-Преображенский собор монастыря был первым каменным храмом на Русском Севере, послужившим прообразом для храмов других северных монастырей. Его строительство вели в 1478—1481 годах ростовские зодчие на вклад удельного князя Андрея Меньшого, который владел Вологдой, Кубеной и Заозерьем.

Построенный из кирпича с использованием белокаменного декора, собор отражал влияние древнемосковского и ростовского зодчества — четырехстолп-ный, трехапсидный, крестово-купольный храм на невысоком подклете. Над тремя ярусами кокошников возвышались две главки: большая и малая (над приделом), стены, апсиды; барабан глав покрывал богатый декор из керамических рельефных плиток, поребрика, бегунца и нишек.