Ассимиляция

Он очнулся в небольшом слабо освещенном помещении. В затемненных углах изредка посверкивали глазки какой-то аппаратуры. Жестковатое ложе, на котором он лежал, находилось напротив угадывающегося в темноте скругленного по краям квадрата двери. Все это Харрис исследовал, передвигая глаза из стороны в сторону, боясь, что если повернет голову, то расплескает из чаши своего гудящего черепа потоки боли, которые ожгут все его тело. Горечь на языке заставила капитана сморщиться и все же попытаться повернуть голову. Ничего не случилось. Голова оказалась наполнена звенящей пустотой, и даже шорох его собственных движений не проник сквозь этот неслышимый звон. Харрис дернулся, пытаясь приподняться, спустил ноги на пол и обнаружил, что одет в свободный комбинезон, больше смахивающий на пижаму, чем на внутрикорабельную форму. Капитан стал подниматься, пробуя крепость своих ног и вспоминая все те последние мгновения, что отпечатались у него в сознании, прежде чем он провалился в темноту. Что там говорил этот офицер? Что-то про то, что он, Харрис, уже и не человек? Что за бред?

Короткая боль прострелила руку Харриса, и он подскочил, как ужаленный. Оказалось, в полумраке он не заметил, что к его правой руке тянулось несколько проводков, соединяющих закрепленные на запястье датчики с нависающими над ложем приборами. Теперь, когда Харрис, поднявшись, неосторожно дернул рукой, липкие фиксаторы, до сего момента не ощущавшиеся на коже, отрываясь, дернули волоски на руке, и находящиеся на взводе нервы Харриса превратили это, в общем-то, безобидное воздействие в ощутимый укол.

Так или иначе, но связь с аппаратурой прервалась, и на панелях приборов мигнули красные сигналы. Харрис не обратил на это внимания и приблизился к двери. Неужели он в тюремной камере? Да нет... Откуда на корабле-госпитале камеры. Скорее всего, отдельный стационар. Но почему его изолировали здесь? И зачем нужна была охрана? Они чего-то боялись? Да, Артадо намекнул, что контакт с боргом не проходит бесследно, но ведь ничто не предвещало такого развития... Глупец, он должен был сразу сообразить, что теперь его так просто не отпустят, особенно если учесть его удивительное выздоровление.

Харрис сжал зубы и в досаде с силой хлопнул ладонью по плите двери. Та даже не завибрировала и не отдалась отзвуком обычной коробчатой конструкции. Да, отсек капитальный. Возможно, снаружи даже выставлена охрана. Интересно, что с ним будут делать дальше? Харрис вздохнул, оторвал ладонь от поверхности двери и тут же вскрикнул от острой боли. О, эта боль была не чета той, что он недавно испытал. Инстинктивно Харрис отшатнулся вглубь комнаты, оказавшись на наиболее освещенном пятачке в ее центре и вскинул пылающую словно от ожога ладонь к глазам. В центре ладони алел лоскут обнаженного мяса. Крови не было, а по краям рана странно серебрилась и... Да нет, верно! Края двигались, прямо на глазах заращивая рану.

Харрис, завороженный этим зрелищем, позабыл о боли, и о том месте, где находится. Вот последний клочок алеющей плоти вспенился, пронизанный тонкими паутинками металлического оттенка, и Харрис уже смотрит на первозданную, лишенную каких бы то ни было изъянов кожу, испещренную знакомыми линиями. Значит, тот офицер... Он имел в виду это? Какой еще сюрприз может преподнести ему его собственное тело? Внезапно Харрис покрылся холодным потом. Его разум - пленник в чуждом теле! Сейчас он еще способен мыслить о себе, как о капитане Харрисе, но что будет дальше? Харрис знал, что представляют из себя борги, и видел тех, кто оказывался захвачен и ассимилирован ими. Неужели, такая же участь ждет и его? Мысль о самоубийстве всплыла мгновенно. Самый лучший выход. Дарованная Ли жизнь на поверку оказалась ловушкой... Дьявол! Теперь он проклинал ее. Лучше бы ему умереть тогда! Впрочем, именно накануне Ли сказала, что он умрет... Умрет сегодня. Не все ли равно, что будет причиной его смерти? Болезнь или его собственный умысел...

Харрис лихорадочно осматривал замкнутое пространство отсека, примеряя провода на петлю и ища на потолке нечто, за что бы ее зацепить. Секунды шли, складывались в минуты, и жизнелюбивая натура капитана постепенно вклинилась в мысли о самоубийстве, осторожно шепча разуму - подумай... Ведь ты жив и осознаешь себя до сих пор. Вспомни, как ты упал под разрядом станнера, и, тем не менее, сейчас ты чувствуешь себя прекрасно и не ощущаешь никаких последствий. Та же рана ладони. Да, возможно, враг затаился внутри тебя, но, может быть, все совсем не так плохо? Мысль о смерти отодвинулась на задний план, уступив место вопросу - что же делать дальше?

Необходимо отсюда убираться, подумал он. Если он сам не убьет себя, его уж точно разрежут по кусочкам, не считаясь с тем, что он человек или когда-то им был. Решительные шаги военных это доказывали. Но как выбираться? Да, конечно, это не тюремная камера, а корабль-госпиталь не перевалочный пункт для преступников.

Харрис вновь подступил к двери и вдруг подумал, что же случилось, когда он с силой оперся на нее? И как это он сразу не задался этим вопросом. Освещение было ни к черту, а на привычном месте сенсора управления освещением не оказалось. Капитан обшарил на ощупь все темные углы, но так и не нашел сенсор. Скорее всего, уровень освещенности регулировался извне. Что же, Харрис решил попробовать то, что было под рукой. Капитан осторожно стал ощупывать приборы, расставленные на панелях. На двух из них сияли достаточно яркие индикаторы, но один из приборов был жестко закреплен на полке, а вот второй Харрис аккуратно снял и понес к двери, до тех пор, пока позволяла длина оптоволокна.

Тусклый свет, излучаемый панелью прибора, едва выхватывал из темноты маленький участок двери, но все же это было лучше, чем ничего. Вот и то место, где он опирался рукой. Лоскут собственной кожи он обнаружил сразу: равнобедренный треугольник, слегка посеребренный, похожий на пергамент клочок, будто бы впаянный в толщу двери. Харрис поскреб его ногтем и с легким удивлением обнаружил, что поверхность идеально ровная без каких либо шероховатостей. Словно участок металлопластика поменял свой цвет в этом месте и все. Харрис решился, смирившись с тем, что потеряет еще частичку себя, и вновь прижал ладонь чуть ниже первоначального места. Сначала он ничего не почувствовал, затем ему стало слегка щекотно, но ничего необычного. Харрис уже готов был вновь отнять ладонь от двери, как внезапно ощутил, что под ладонью что-то пульсирует. Да нет, даже не совсем под ладонью. Он предположил, что пульсация происходит в глубине самой двери. Он явственно чувствовал поток энергии, пронизывающий панель, сосредоточился на этом и обнаружил целое кружево, рисунок, сотканный из пульсаций. Догадка зародилась в глубине сознания Харриса. Он вновь решил отнять ладонь от поверхности двери, но лишь затем, чтобы прижать ее в ином месте. Учтя недавний болезненный опыт, он стал отнимать руку медленно и плавно, без рывков. Никаких неприятных ощущений не последовало. Повернув ладонь и взглянув на нее при свете мерцающего огонька прибора, он убедился, что кожа совершенно цела, а на панели двери нет ни единого следа.

Харрису вдруг подумалось, что за ним, наверное, наблюдают. Догадываются ли они, что он задумал? Если его теория насчет двери верна, то следовало поторопиться. Капитан вновь опустил ладонь на плиту двери примерно в том месте, где, как он думал, в ее толще был спрятан магнитный замок. Не прошло и пары секунд, как он ощутил уже знакомые пульсации, сложившиеся теперь уже в иной рисунок. Что-то более сложное и неоднородное купалось в этих пульсирующих потоках, само оставаясь темным и непроницаемым. Так ведь это и есть замок, весело подумал Харрис! Хорошо, он его нашел, но что надо сделать, чтобы открыть его? Перекрыть доступ энергии... Мысль, как это сделать, еще только всплывала в его сознании, как Харрис почувствовал, что его ладонь еще плотнее приросла к двери, и не успел он испугаться, как вдруг сам стал продолжением пульсирующих в двери энергетических потоков. Энергия, казалось, переливалась теперь прямо сквозь его пальцы, омывая вены, набегала прибоем на запястье, толчками ширилась вверх по руке. Мысленно Харрис сжал нематериальный кулак, перекрывая пульсирующую артерию, и в ту же секунду почуял запах дыма и разогретого пластика. Его ладонь будто статикой отбросило от двери, и за ней взвились струйки пара. Дверь с упреком мяукнула и отошла в сторону. За ней виднелся пустой коридор. Харрис, раскрыв рот, смотрел на результат своих экспериментов, да так и простоял бы, наверное, еще с минуту, если бы внезапно со всех сторон не взревела сирена, покатившись трубным гласом по коридорам...