Страница 40 из 187
Личности начальника принадлежит выдающееся значение в деле командования. Беда, если начальник считает себя предназначенным исключительно к восприятию почестей, присущих не ему, а занимаемой им должности. Характер отношений к подчиненным тогда сводится к нетерпимости, недоступности, к нанесению незаслуженных служебных оскорблений. Появление такого начальника вызывает лишь страх и убивает в подчиненных всякое желание самостоятельно работать на пользу общего дела. Другой, заботясь о проявлении своих талантов, действительных или воображаемых, напускает на себя важность, думая, что это качество составляет неотъемлемую принадлежность великих полководцев. <…>
Класть в основу командования частью всяческие фокусы — дело опасное и недостойное офицера. Командование должно быть искренним, закономерным и строгим, если хотят, чтобы оно было воспитывающим, нравственным и сильным. Зачем прибегать к приемам ложным и безнравственным, если само дело столь просто и почетно?
Чтобы хорошо командовать частью, надо, забыв о себе, проникнуться сознанием долга и помнить, что часть готовят не для парада, а для боя. Вот верный путь командования частью; желательно, конечно, внешнее поощрение в виде наград и служебного повышения, но не этим побуждается человек возвышенных нравственных качеств. Отдаться полностью своему делу, смотреть всем прямо в глаза, ни перед кем не кланяться, создавать и обучать со страстью ту силу, которую когда-нибудь призовут на службу Родине — вот дело офицера. Оно заключает в самом себе удовлетворение высокое, ни с чем не сравнимое. Такое понимание своего дела зажигает в душе деятеля священный огонь, который навсегда осветит ему служебный путь. Без этой искры Божьей в душе легко охладеть к делу и понемногу на все махнуть рукой, заботясь лишь о собственном благополучии, предоставляя работу желающим, которых такие люди считают наивными и неловкими. Это душевное состояние Гаве характеризует непереводимым выражением «jemen-fichisme».
Это отрицательное качество составляет ужасную язву армии. Чаще всего оно является последствием плохого воспитания и житейских излишеств, которые отдаляют человека от идеала и ослабляют его волю. Jemenfichisme и является следствием нравственной слабости, которую обыкновенно стараются скрыть под видом неумолимого скептицизма. Что же касается отвращения от своего дела, то оно может овладеть и благородной душой, как причина, идущая извне и зависящая от недостатков организации работы или командования вообще. Бывает, что начальник своими неумелыми требованиями отбивает охоту к службе, но подчиненные могут в этом случае найти только сочувствие, но не оправдание, ибо чувство долга должно быть развито одинаково у начальников всех степеней.
Ошибки командования реже всего зависят от недостатка интеллигентности, который сказывается далеко не так серьезно, как недостаток самоотречения. Часто внешняя, несерьезная интеллигентность даже вредит делу. Такие интеллигенты являются критиками быстрыми, решительными, но несправедливыми. Они никого не хотят слушать, ничего не изучают, считая, что обладают всеми познаниями в избытке.
Нам нужна интеллигентность истинная, серьезная, но и она принесет пользу делу только в том случае, если ее обладатель этому делу предан. Начальник, лишенный настоящей интеллигентности, способен наделать массу ошибок, ибо не обладает широким умственным кругозором. Он усваивает лишь то, что находится пред глазами и функционирует машинально. Такие начальники чувствуют себя несчастными в деле маневрирования, немилосердно путают и обыкновенно стремятся отделаться от инспектирующего блестящим учением на пятачке да идеальным внешним порядком в казармах. Они же чувствуют пристрастие к расположению служебной переписки. Они понимают необходимость передвижения частей отнюдь не в целях маневренных, а исключительно для парадов и потому преданы искусству набивания ноги. Обучение стрельбе ведут исключительно к достижению высоких процентов. Эти люди упускают из вида, что цель и смысл существования армии — война. Они стараются об этом не думать, полагая, что о войне следует заботиться тогда, когда она объявлена, а покуда надо стараться удовлетворить требованиям мирного времени. Если в армии служба поставлена в таком направлении, то неудивительно, что войска, забыв о своем назначении, превращаются в войска казарменные, гарнизонные, плацпарадные, но отнюдь не в боевые. Интеллигентность и высшая нравственность и нужны войскам в мирное время, чтобы не утрачивалась способность армии реагировать против рутины и поддерживать готовность к борьбе.
Еще реже встречаются характеры, способные неустанно работать над самим собой для выработки полного самообладания. Начальники без этого качества легко поддаются влияниям всякого рода, а командование частью, конечно, чувствительно страдает. Чем выше начальник, тем больше вред, наносимый недостатком характера, недостатком той силы воли, которая заставляет начальника вести по должному пути командования и самого себя, и подчиненные ему войска.
Самым главным качеством офицера остается чувство долга, которое больше и лучше всего заставляет человека как приобретать необходимые ему познания, так и работать над своим характером. Люди, стремящиеся к богатству или к достижению известности, не могут понять подчинения своих личных интересов чувству долга, что нередко равносильно самоотречению. В этом ничего нет удивительного, ибо сознательное отречение от собственных интересов или даже подчинение их высшей идее долга есть подвиг, который далеко не всем по плечу. Совершение этого подвига добровольно берет на себя весь командный состав армии, т. е. весь корпус офицеров.
Командование будет делом простым, законным и тем более прочным, чем более оно искренно. Начальник, которого знают действующим всегда и везде во имя долга, тем самым приобретает авторитет непоколебимый. Показывая себя тем, что представляет собой на самом деле, начальник действует просто, наиболее верно и достойно. Никогда не следует обманывать свою часть. Если в тяжелой боевой обстановке начальник считает нужным скрыть от своих людей возможность критического положения, то это не обман, а прием, который можно сравнить с той осторожностью, с которой обыкновенно сообщают семье о несчастии, постигшем одного из ее членов. Здесь хитрость извинительна, ибо имеет в виду человеческие нервы, которые могут не выдержать внезапности тяжелого известия. В нормальной обстановке даже и такая ложь, конечно, не должна допускаться.
Одним из лучших способов утверждения в умах подчиненных идеи о том, что власть начальника для них нравственно-обязательна является личный пример начальника, основывающего свои отношения к подчиненным на почве строгой законности. Необходимо, чтобы весь командный состав армии проникся сознанием равенства всех и каждого пред долгом службы. Ни в ком не должна зарождаться мысль, что по мере восхождения по ступеням служебной иерархии офицер все более освобождается от нравственных и служебных обязательств, становясь существом особого сорта, который может не стеснять себя узаконениями, предназначенными для мелкоты. Начальник, не желающий с этим считаться, может долго обманывать себя наружными знаками почтения и исполнительности, которые всегда проявляются подчиненными. Тем горше будет для него разочарование в те минуты, когда ему понадобится служба войск не за страх, а за совесть. <…>
Пусть наши подчиненные будут усердны, решительны, предприимчивы, горды. Эти качества надо развивать, ибо на них зиждется командная сила. Лучше простить проявление дурного настроения или гордости, чем какую-либо незаконность, сделку с совестью, нечистый поступок.
Характер отношений начальника к подчиненным
Начальник должен усугублять нравственные силы подчиненных тем гордым сознанием своего достоинства, которое дается, когда начальник не упускает случая, особенно публично, оказать подчиненным знак своего внимания и уважения. Они имеют на это право, которое им дает носимое ими звание. Огромную ошибку делают те начальники, которые третируют младших, как мальчишек или как величину, не имеющую значения. Откуда у них возьмется любовь к службе, если начальство как бы говорит, что они ни на что не годны и вся их деятельность ничего не стоит?