Страница 31 из 187
Отношение между воспитателями и учащимися в некоторых училищах бывают чисто формальные.
За этакое-то неисполнение — такое-то наказание, нет обучения нравственности, нет еще общения с подчиненными, нет иногда личного примера, нет обучения господству над страстями, а порою сухость, наказание, сопряженное с обидой.
На юнкера за год накладывается 40 взысканий, записанных в журнал, и потом такой молодой человек становится офицером. За дурные успехи не все кончают училище, а за более важное, несоответствие своего характера офицерскому званию, большинство благополучно надевает офицерские погоны.
Всю закваску в обучении училищ покуда давали академии и более всех Николаевская академия Генерального штаба (ныне переименованная в Императорскую Военную Академию).
Военные академии
Цель всех академий — высшее образование.
Императорская Военная Академия преследует общее военное образование, а остальные — специально-техническое.
Бессмертный Петр Великий и его сподвижники были, с точки зрения наших программ, зачастую менее образованы, чем наши юнкера, и тем не менее свершили величайшие деяния.
Великая Екатерина и ее генералы были менее образованы, чем любой наш академик, а тем не менее слава русской армии стала бессмертной.
Наполеон I, разметавший с неслыханною легкостью ученых полководцев Европы, не раз треплется русскими с обыкновенными генералами.
Великие замыслы гения не раз оказывались тщетными против Кутузова, Барклая, Багратиона, Ермолова, Неверовского, Раевского, Тучкова и многих других орлов Екатерининской школы.
Этим вступлением я хочу указать, что наличность именно военных людей, офицеров-победителей, в меньшей степени зависит от знаний, от образования, чем от души и характера.
Таким образом, цель и главная задача каждой военной академии все-таки состоит в поддержании и в развитии духовных способностей, в умении владеть подчиненными, затем в преподании умения работать, ценить обстановку и затем лишь в снабжении запасом знаний.
К глубокому сожалению, в настоящее время постановка дела в академиях выдвигает последнее на первое место. А души в академиях нет.
Все академии стараются готовить самых ученых людей, мало обращая внимания, нужны ли эти знания, сумеют ли приложить питомцы свои сведения. Не делают почти ничего, чтобы окончившие академию были бы людьми сильными духом, хорошими начальниками и товарищами. Наука все заслоняет и поглощает. Да горе еще и в том, что и не наука, ибо под наукой подразумевают известную дисциплину знаний с великими законами причин и следствий, а часто нечто худшее, просто конгломерат сведений.
Все академии между собою разъединены совершенно. В них нет общей доктрины, направляющего начала, общих интересов и единения.
Курсы очень велики и требуют огромного напряжения памяти. За год приходится изучить 5.000-6.000 страниц и исполнить несколько практических работ, правда, небольшое число, но с большими требованиями по внешности.
Ежедневные лекции, часа четыре в день, и другие обязательные занятия в академии не оставляют много времени на самостоятельную работу, и потому приходится ограничиться беглым чтением серьезных вещей, а если принять во внимание, что и профессора успевают сами прочитать курс неполностью, то все изучение иного отдела ограничивается простым чтением по подготовке к экзаменам. Лекционная система — вот главный метод обучения академиков.
Работа на дому сводится к чтению с утомленной головой записок или учебников.
Записки зачастую не исправляются профессорами, хотя и значатся под их редакцией, почему пестрят разного рода курьезами. Схоластическое стремление дать поболее всяких сведений приводит к помещению в учебниках академий даже самого практического предмета — тактики — странных формул вроде пресловутой MV2: 2/mv2: 2 = M/m, выражающей превосходство наступления над обороной или знаменитой формулы победы Аэция в Каталаунской битве. <…>
Конечно, академии имеют и хорошие курсы, но ведь это и естественно. Странно, как могут быть терпимы плохие. В академиях не в почете инициатива в работе, не особенно чтится самолюбие офицера, далеко не ко всем одинаково строгое отношение. Между товарищами нет добрых отношений и особенно, конечно, там, где есть конкуренция. Нет офицерского суда чести, который, без сомнения, сдержал бы случаи исполнения работ чужими руками. Сам учебный и педагогический персонал должен, конечно, быть в академиях выдающийся, и не только по науке, а главное, по душе, по характеру.
Всею совокупностью причин академии готовят нервных людей, и особенно была повинна в этом бывшая Николаевская академия Генерального штаба, она же и первая по значению в деле подготовки всей армии.
К заслугам надо отнести, что они дают многих весьма трудолюбивых людей, и если бы академии также бы развивали характер и способности, то они, конечно, могли бы играть важную роль в деле возвышения нашего командного состава.
Само прохождение службы, карьера, весьма различны у академиков, окончивших почти одинаково.
В строй уходили лишь неудачники и с тем, чтобы уйти из строя при случае.
Образование в академиях, благодаря небольшим штатам, могут получить далеко не все желающие. Сравните наши штаты хотя бы с Германией, и мы увидим в последней двойное и более превосходство.
Итак, в чем же, мне казалось бы, надо изменить военное образование в России.
Реформа академий и училищ должна проводиться по общему плану общей реформы всего образования и воспитания.
Во главе всего военно-воспитательно-учебного дела должен стоять один человек и одно управление.
Все военные академии должны быть слиты в одну. Первый год, а может быть, полгода, все учащиеся проходят общий курс и потом разделяются по специальностям.
Нельзя ни на минуту забыть воспитание и долг рыцаря-офицера.
Курс проходить по возможности практически, особенно для тех, кто должен служить в поле. Курсы надо сократить, и дать время самим научиться работать.
Профессорский состав обновлять и привлекать из строя специалистов.
В академии принимать в любом обер-офицерском чине и в большем количестве.
При приеме в строевой отдел требовать физическую годность и для всех отличную аттестацию.
Выработать метод преподавания каждого предмета и пройти его ранее введения самими профессорами.
Профессоров пополнять из лучших преподавателей.
Программу и курс переработать, выкинув мелочи, схоластику. Курсы писать самому профессору, а не ученикам.
В академиях и училищах ввести курс военного воспитания, теорию и практику. Предоставлять всякому желающему получить звание академика и права по службе без академии, путем самостоятельной подготовки.
В основу всей реформы строевого отдела положить выработку воина-героя, а не философа-учителя. Академикам, уходящим в строй, давать права, равные служащим в штабах, управлениях и заведениях.
Быть может, многие не согласятся с деталями изложенного мною вопроса, но никто ведь не будет спорить против сущности и необходимости усовершенствования нашего учебно-воспитательного дела. <…>
Высокие идеи повергаются и устои слабнут, когда нет средств для существования. Лучшим средством достатка для жизни всегда была скромность, умение жить по средствам.
Надо со школьной скамьи воспитывать юношество без роскоши. Воспитывать в глубоком уважении к казенной собственности.
Воспитывать в уважении к военной профессии как к известному подвигу, который не измеряется количеством рублей. Это требование касается и нестроевых офицеров. Положение офицеров в обществе весьма зависит от умения себя содержать с достоинством. Очень жаль, что юнкера не упражняются в житейской тактике, и многие выходят из училища заранее уже обреченные на столкновения без особо уважительной причины.
Содержание офицеров должно быть согласовано с действительными ценами. Небольшими странностями в этом отношении еще выделяется квартирный вопрос.