Страница 12 из 14
Свенсон, до этого болтавший всякую чепуху о погоде и рыбалке, сразу стал серьезным.
— Господин Мехмед-Хаджи, — сказал он, — я попрошу вас следовать за мной. Вас уже ждут.
Я послушно пошел за своим проводником, прокручивая в уме тезисы предстоящей беседы.
В большом, хорошо освещенном зале на мягких креслах, покрытых белоснежными чехлами, сидело несколько человек. Они негромко о чем-то беседовали, но мгновенно замолчали, увидев меня.
Я внимательно посмотрел на присутствующих. Кое-кто из них был мне знаком — по фотографиям, разумеется. Вот пожилой седовласый мужчина с запавшими глазами и аккуратной седоватой бородкой — это премьер-министр Швеции Карл Свартц. Если мне память не изменяет, он стал премьером в марте этого года и вскоре должен уступить свою должность Нильсу Эдеру. А этот не старый еще человек лет тридцати — тридцати пяти в очках, одетый в смокинг — это… Вот так-так. Он, определенно он.
Я поклонился этому человеку, с любопытством поглядывающему на меня. Передо мной сидел Густав-Адольф, герцог Вестерботтенский, наследник шведского престола.
— Добрый вечер, ваше королевское высочество. Я рад, что вы соблаговолили найти время, чтобы выслушать меня.
Будущий шведский король заулыбался и кивнул мне.
— Господин Мехмед-Хаджи, — сказал он, — я вижу, вы уже догадались, кто здесь находится, поэтому давайте не будем терять время на ненужные церемонии и сразу же перейдем к делу. Мы знаем, что вы прибыли в наше королевство с поручением от нового правительства России. До нас дошли сведения, что новая власть, сумевшая достойно завершить четырехлетнюю войну с Германией, оказалась достаточно благородной, чтобы гуманно обойтись с семьей последнего русского царя. Кстати, пользуясь случаем, я прошу вас передать небольшое послание от моей супруги к ее кузине, императрице Александре Федоровне.
И шведский принц протянул мне небольшой надушенный конвертик, запечатанный печатью с тремя коронами.
— Теперь о государственных делах, — продолжил герцог, — я полагаю, что лучше всех о них может сообщить вам господин Свартц.
Министр государства — так по-шведски звучала его должность — прокашлявшись, посмотрел на нас исподлобья и начал излагать мне, как я понял, официальную позицию шведского правительства на происходящие в России и вокруг нее события.
— Господин Мехмед-Хаджи, — сказал он, — мы с тревогой наблюдаем за тем, что творится в соседней с нами стране. Война, революция, свергнувшая власть царя, потом еще одна революция, беспорядки в столице вашего государства и на его окраинах. Особенно болезненно мы воспринимаем то, что происходит в Финляндии — стране нам не чужой и бывшей когда-то частью шведского королевства.
— А что, собственно, тревожного и необычного происходит сейчас в Финляндии? — спросил я, воспользовавшись тем, что господин Свартц на мгновение замолчал, видимо для того, чтобы перевести дух.
— В Финляндии, господин Мехмед-Хаджи, — сказал шведский премьер, — новые российские власти пытаются с помощью вооруженной силы подавить национальное движение, возглавляемое господином Свинхувудом. Это не может нас не тревожить.
— Но ведь господин Свинхувуд, — ответил я, — это еще не вся Финляндия. Есть люди, которые видят свою страну в составе Советской России. И с их мнением тоже необходимо считаться, не так ли? Да и отряды «шуцкора», которые подчиняются господину Свинхувуду, далеко не овечки. Они неплохо вооружены и сами не прочь уничтожить своих оппонентов. Господин премьер-министр, в своих внутренних делах мы как-нибудь разберемся сами. И нам не доставит удовольствия видеть, как некоторые соседние державы попытаются вмешаться в процессы, происходящие в нашей стране. Мы никому не хотим угрожать, но предупреждаем, что подобное вмешательство не останется без ответа. У нас для этого вполне хватит сил. Я думаю, что господин Свенсон уже рассказал вам о том, какими возможностями сейчас располагает эскадра адмирала Ларионова, а также уже прекрасно показавшая себя в боях под Ригой механизированная бригада Красной гвардии? Если какая-либо страна решит воспользоваться временной слабостью России и пытается поставить под сомнение ее жизненные интересы, то в самом ближайшем будущем эта страна может об этом горько пожалеть.
Не ожидавшие такого жесткого тона премьер-министр и наследник престола переглянулись. Но доводить переговоры до полного разрыва, по-видимому, не входило в их намерения. После минуты неловкого молчания беседу продолжил герцог Вестерботтенский.
— Господин Мехмед-Хаджи, — сказал он, — давайте поговорим о том, что можно сделать для несчастной Финляндии, которую сейчас раздирает смута. Мы не хотим вмешиваться в дела новой России. Финляндия — часть России, мы не намерены оспаривать этот факт. Мы лишь заинтересованы в том, чтобы там не вспыхнуло кровопролитие.
— Я понимаю вас, ваше королевское высочество, — примирительно сказал я, — но оказывая помощь одной из конфликтующих сторон, вы заставляете нас оказывать помощь и другой стороне. А это то же самое, что тушить огонь керосином. Кроме того, возбуждение ненависти по национальному признаку — в данном случае к русским — это плохая идея. Должен вам сказать, что правительство моей страны, придерживающееся принципа равенства всех граждан России вне зависимости от социального происхождения, вероисповедания или национальной принадлежности, будет крайне жестко относиться к попыткам националистов взять власть в любой части бывшей Российской империи. Может быть, лучше снизить напряжение, разоружив обе стороны? И пусть они голосованием на уже назначенных на весну выборах разрешат спор — кому быть правящей партией в Финляндии. Кстати, шведы, проживающие в Финляндии, тоже смогут создать свою партию и принять участие в этом голосовании.
— Это было бы хорошим ходом, — подал голос Карл Свартц, — и мы бы приветствовали подобный вариант. К тому же…
— К тому же, господин премьер-министр, — подхватил я, — война между Россией и Германией закончилась, и Балтийское море вскоре станет свободным для торгового судоходства. Россия остро нуждается в товарах, которые производят в Швеции. Ваши предприятия из-за военных действий не были полностью загружены и несли убытки. Сейчас у них появилась прекрасная возможность заработать.
После этих слов двое пожилых мужчин, внимательно слушавших наш разговор, оживились и переглянулись. Я понял, что это представители промышленных кругов Швеции.
— Господин Мехмед-Хаджи, — сказал один из них, — я являюсь членом правления фирмы «Бофорс». Вы абсолютно правы, война сказалась на нашей промышленности. Правда, наша фирма неплохо зарабатывает на производстве вооружения для королевской армии и флота. Но, действительно, некоторые мощности, по причине войны, простаивают. И мы были бы рады поговорить с представителями вашей страны на предмет возможных заказов. Только, господин Мехмед-Хаджи, вы, как нам кажется, решили использовать для производства необходимых для России товаров мощности германских заводов?
— Вы правы, господин… — тут я замолчал, и представитель фирмы «Бофорс» подсказал мне:
— Юхан Петерсен.
— Так вот, господин Петерсен, — сказал я, — вы правы. Только в настоящее время Германия продолжает боевые действия, и все ее предприятия работают на войну. Возможно, в недалеком будущем, они перейдут на производство мирной продукции. А пока, увы, они не могут нам поставить всю номенклатуру изделий, так остро необходимых нам. А вот Швеция, к своему счастью, уже больше ста лет ни с кем не воюет.
— Я понял вас, господин Мехмед-Хаджи, — сказал Петерсен, — я думаю, что мы могли бы сотрудничать с вашей страной с большой взаимной пользой.
— Вот и отлично, — сказал я, — господа, я надеюсь, что сказанное сегодня здесь не останется лишь благими пожеланиями. Чем меньше будет недоразумений между нашими странами, тем лучшими будут взаимоотношения между нами. Торговать лучше, чем воевать. Ведь мы соседи, а соседи должны жить дружно…
Попрощавшись, я отправился в гостиницу «Гранд-отель», где меня уже поджидал с нетерпением генерал Игнатьев.