Разожженный (ЛП)

Коллин Хоук «Разожженный» («Пробужденный» - 0.5)

Перевод: Kuromiya Ren

Притворство любви

Древнеегипетское любовное стихотворение

Весь день, так обессилев,

Лежу в кровати я.

Придут друзья, а с ними

Прибудет и она.

Врачей она осудит,

Отгонит от меня,

Ведь о моей болезни

Все знает лишь она.

Песнь голубки

Древнеегипетское любовное стихотворение

Я слышу голос, голубь мой

Сияет небосвод.

Томит меня моя любовь.

О, можно ль быть с тобой?

Прекраснейший там, наверху,

Отказу рада я…

Ведь рядом с милым я сижу,

Любовь свою нашла.

Летаем с ним мы по лугам,

Лечу с ним рядом я.

Светлее всех на свете я –

Он так меня назвал.

Беке, Сэму и Джошу, научившим меня любить «Доктора Кто»

ПРОЛОГ

СОЗРЕВАНИЕ

Сетх склонился, чтобы заглянуть в лицо смертной женщины, дрожащей у его ног. Это был несчастный случай, ужасный и невероятный. Эйфория и ужас смешались в нем, пока ему не стало плохо от этой бури эмоций, вызванной тем, что он сделал. Тем, чем он… был.

Шли века, а у Сетха так и не появились силы. Осирис – высокий и красивый, с точеной челюстью и теплой улыбкой, герой для всех – получил свои способности еще мальчиком. Исида – прекрасная и холодная сестра Сетха – была недосягаемой и идеальной богиней. Если бы у него была хоть доля ее способности колдовать, он бы благодарил звезды и был счастлив.

Даже Нефтида, хоть ее дары были незначительными, развила талант провидицы и способность читать послания звезд задолго до того, как он появился среди них.

Так было не честно.

Сетх встал и сжал кулаки, думая об этом, не обращая внимания на корчащуюся женщину перед ним.

Он родился последним. Самый младший. Не его вина, что Воды Хаоса к тому времени почти иссякли, но заплатил за это он. Пока его брат и сестры оттачивали свои навыки, проводили вечера, красуясь друг перед другом, он мог лишь с завистью смотреть на них, стиснув зубы, его грудь сжималась, и он задавался вопросом, найдет ли он место для себя.

Во времена его юности, которая длилась для богов намного дольше, чем для смертных, ведь и жизни их были долгими, как у звезд, он решительно тренировался днями и неделями, не отдыхая, пока не падал от усталости на долину, грудь своего отца, в поисках успокоения. Он надеялся, что отец признает его старания, может, заметит, как пот стекает по его шее и красному лицу. Но богу земли не было до этого дела, и то, что его младший сын так плохо развивался, он считал не богоподобным.

Когда Сетх жаловался и просил выслушать его, его отец Геб отвечал лишь гулом земли, если вообще отвечал. Со временем Сетх перестал искать у него поддержки. Он перевел взгляд на небо и кричал матери, смотревшей на него, облака ее волос трепетали. Она никак не могла помочь ему, только плакала. Соленые капли падали на него, и вскоре он уже сидел в озере ее печали. Нет. Геб и Нут не помогут ему.

Он обратился за советом к деду. Но Шу, бог ветра, только сказал ему перестать ныть и смириться с тем, какой он. Если он не может с этим справиться, тогда ему стоило попытаться вести себя как его старший брат, Осирис. Подытожив свои слова, Шу послал сильный порыв ветра, чтобы осушить слезы Сетха, но горячий ветер заставил его пробежать половину Земли, пока он не нашел в себе силы сопротивляться этому давлению.

И вскоре он перестал искать у них помощи. Сетх перестал связываться с родственниками и не отвечал на их приглашения на встречи недавно организованной Эннеады.

Какое ему дело до проблем смертных и управления космосом? Разве космос хоть что-то сделал для него? И он не мог терпеть жалость во взглядах сестер или их восхищение, когда Осирис озарял залы Гелиополиса своим присутствием.

Единственной причиной, по которой он бывал в Гелиополисе последний век была Исида. Сетх много ночей провел, прячась среди листвы дерева у ее окна. Часто ее там не было, ведь она исполняла задания, что поручал ей владыка всех богов, Амун-Ра. Он разочарованно уходил от дерева с неприятным ощущением, которого не должно быть у бога с любой репутацией. Но, когда его терпение вознаграждалось, он получал шанс посмотреть на ледяную принцессу, готовящуюся ко сну.

Сначала он следил за ней, чтобы узнать секреты, запомнить ее чары и практиковаться перед сном. Но вскоре он понял, что, как бы ни старался, как бы точно ни копировал чары, он не мог применять магию так, как она. Но его все равно влекло к ней, и он оказывался у ее окна чаще, чем следовало.

Исида был холодной, милой и сильной. Сетх считал ее самой одаренной из них. Ночь за ночью он сидел и представлял, как украдет ее силы, заберет их себе. Он бы изменил ее магию, чтобы использовать ее для своих целей. И тогда никто не будет смотреть на него с жалостью или кривится при виде его жалких попыток управлять материей. Но для этого нужна была сила Исиды.

Сначала Сетх представлял, как заберет ее силу. Время шло, он вырос, и его фантазии исказились. Он питал странное и неестественное влечение к Исиде, одержимость доходила до того, что он не думал о своих физических потребностях. Голод причинял боль, но не убивал его, а остальным не было дела до темных кругов под его глазами, до его обвисших волос. И никто не обращал на него внимания, когда Осирис был рядом.

Он скрывался в тенях своего дерева, смотрел, как она расчесывает волосы, и призывал ветерок – незначительный трюк, но с его способностями требовавший много его энергии, - чтобы до него донесся запах с ее нежной шеи. Он прилетал к его ладони, и Сетх ловил его и удерживал у лица, пока запах не рассеивался часами позднее.

А потом Сетх обращался к предмету, который прятал днем, он доставал перышко, что забрал из ее купальни, и гладил большим пальцем нежное перышко медленными кругами, думая о той, кому оно принадлежало. Когда Исида засыпала, он устраивался удобнее и смотрел на нее, позволяя тайным темным мыслям принимать облик и укореняться в его разуме.

Если бы он был увереннее, он бы давно сделал что-то со своими чувствами. Поговорил бы с Исидой. Показал бы ей, что Осирис не достоин ее внимания. Что истинное желание было важнее подкупающей улыбки и широких плеч.

Нет.

Истинное желание было дрожью его ног и рук, когда он смотрел на нее, необходимостью поглотить ее в себя. Создать мир, где существовали бы только они, где они могли занять соответствующие места короля и королевы космоса, а все преклонились бы перед ними и поклонялись бы им. Об этом он думал, глядя на Исиду. Не было больше никого, кто мог бы быть с ним.

Особенно теперь, когда он получил свои силы. Несмотря на усталость, тревогу и страх, что проникали в него из-за того, что на их появление ушло столько времени, Сетх понимал, что это того стоило. Ведь его способность была самой ужасной и чудесной из всех. У него была сила разрушать.

Доказательством была корчащаяся на земле женщина. Сетха раздражал ее безумный вой. Он призвал огонь на посевы пшеницы женщины, потому что знал, что Осирис приходил сюда в прошлом году и рассказывал всем о необходимости выращивать свою еду.

Видя созревшее доказательство жалких и, по его мнению, бессмысленных сил Осириса, связанных с растениями, он злился, а потому решил сжечь поле. Может, дело было в мелочности, может, в зависти. Но это ранило бы любимца Амун-Ра. А ему было приятно смотреть, как животные пытаются убежать от дыма и огня. Сетху нравилось, что все эти существа боятся его и его силы. А разрушение стараний брата его новой способностью придавало ему ощущение величия.