Страница 8 из 11
Меньшиков Иван Николаевич, шестидесятилетний худощавый мужчина, кандидат юридических наук и, по совместительству, бывший судья, прибыл в аудиторию ровно в 13.10. Он приветливо поздоровался со студентами, заметив, что сегодня их непривычно много, и начал лекцию. Хорошо поставленная и легко воспринимаемая речь преподавателя, наполненная интересными живыми примерами и остроумными замечаниям, увлекла будущих юристов, заставив их внимать каждому слову и забыть о времени. Но сегодняшняя лекция оказалась не слишком длинной, поэтому окончание пары было посвящено всяческим вопросам со стороны студентов по её теме и не только. Так, в один из моментов кто-то из группы спросил об ограничениях, с которыми сталкиваются судьи в повседневной жизни.
– Если вы откроете закон о статусе судей, – начал Иван Николаевич свой ответ, по привычке прохаживаясь вдоль первых парт, – то увидите, что должность судьи обладает множеством преимуществ по сравнению с другими юридическими профессиями, такими как размер зарплаты, социальные гарантии, государственная защита. В целом, требования, предъявляемые к кандидатам на эту должность, сходны с требованиями к другим потенциальным государственным служащим, однако есть и определённые отличия. Кроме того, существует так называемый кодекс судейской этики, содержащий свод правил поведения, в том числе в повседневной жизни, которым судья обязан следовать. За их нарушение следует дисциплинарная ответственность вплоть до досрочного прекращения полномочий. Судья должен также тщательно выбирать себе окружение, избегать сомнительных знакомств… Вот пример из жизни: один человек – бывший судья – как-то летом поехал отдыхать на природу с друзьями. Уже непосредственно на месте они встретили знакомых, среди которых был человек, недавно вышедший из тюрьмы, но об этом тот судья узнал позже. Спустя некоторое время после злополучного выезда на природу он лишается своего судейского поста. Безусловно, свою роль в этой истории сыграли его злопыхатели, коих, к сожалению, почти у каждого служителя Фемиды наберётся достаточно.
– Решение о досрочном прекращении полномочий судьи ведь принимает коллегия судей? – подал голос кто-то из аудитории, – то есть они, по сути, решают, соответствует ли поведение судьи установленным требованием или нет?
– Верно. Причём когда дело не касается вопиющих нарушений, с которыми всё может быть вполне ясно, определение «этичности» поведения судей осуществляется на основе мнения, «внутреннего убеждения» членов коллегии… Такой вот судейский междусобойчик, где выживает тот, у кого, так сказать, «лучше отношения» с коллегами, – Иван Николаевич покачал головой и, остановившись напротив белой матовой стеклянной двери кабинета, устремил задумчивый взгляд поверх голов студентов в широченное окно в стене позади их спин.
– Извините, Иван Николаевич, – подала голос с дальней парты среднего ряда Настя, – а почему Вы ушли с должности судьи?
– Я? – оторвался от своих размышлений преподаватель, – Всё просто – чтобы поправить здоровье, – при этих словах он усмехнулся. – Видите ли, дело в том, что у меня, как и у всех моих знакомых судей, рак. Похоже, это своего рода профессиональная болезнь в судейском сообществе. Известно, что судья в отставке получает стопроцентное жалование и пользуется множеством других преференций, однако до отставки ещё нужно дожить. Некоторым из моих друзей это не удалось, так что я решил оставить свой пост, пока ещё не слишком поздно… Эта идея может показаться несколько метафизической, но мне кажется, что рак – это цена, которую приходится платить человеку, позволившему себе дерзость решать чужие судьбы. И причина здесь не только и не столько в ошибках правосудия, когда, допустим, наказанию подвергается невиновный человек. Нет, на мой взгляд, она состоит в том, что, скажем, Уголовный кодекс – это всё-таки не мера справедливости. Да, судить и подвергать заслуженному наказанию преступников необходимо, но как сделать так, чтобы оно было абсолютно адекватно тяжести проступка? И даже когда речь идёт о гражданских спорах, кто сказал, что выносимые судьёй решения всегда до конца справедливы? В общем, всякий, кто стремится занять должность судьи, должен быть готов принять все не только явные, прописанные в законе последствия этого выбора, но и немало его скрытых, порой довольно тёмных приложений.
К двум часам дня снеговые облака над городом поредели, и в образовавшихся голубых просветах периодически появлялось неяркое зимнее солнце. Щурясь от его лучей, отражавшихся от снега, Юля торопливо – насколько это было возможно на обледеневшем асфальте – шла-скользила в офис тётиной юридической фирмы. На ходу она думала о том, что её группе рассказал доцент Меньшиков о «цене судейства», а ещё о том, как он об этом рассказывал. Говоря о своей смертельно опасной болезни, преподаватель, казалось, не испытывал никаких негативных эмоций, наоборот, он поведал об этом так легко и естественно, будто говорил о погоде – ни печали, ни беспокойства в глазах. Быть может, он просто уже успел «перегореть» и смериться с неизбежным или был уверен, что скоро излечится, но в любом случае его спокойствие поражало Юлю, хотя, она и понимала, что он ведёт себя наиболее разумным в подобной ситуации образом. Так или иначе, бессмысленно переживать из-за того, с чем невозможно бороться – уныние ещё никому не помогло. Знают об этом все, но так редко приходится видеть человека, применяющего столь ценное знание на практике.
Офис «Юридического бюро Давыдовой В.М.» располагался в недавно построенном вычурном торговом центре, втиснутом в самом центре города между другими, чуть менее вычурными комплексами. Каждый раз, когда Юля заходила в фойе делового сектора этого торгового центра, особенно когда на улице шёл дождь или снег, у неё возникало сильное желание встретиться с тем, кто разработал его отделку. У девушки было такое чувство, что дизайнер намеренно выбрал самую гламурную и скользкую плитку в городе, чтобы максимально увеличить риск получения травм у будущих работников и посетителей этой части здания. Двигаясь ещё осторожнее и медленней, чем минуту назад по гололёду, она проползла от стеклянной входной двери по вытянутому бежевому коридорчику, мимо погружённого в чтение газеты охранника, к хромированному лифту. На шестом этаже, где находилась кантора, пол был выстлан серым ламинитом – не слишком практично для многолюдного помещения, но более безопасно для костей. Этот этаж делили несколько фирм, но «Юридическое бюро» места занимало больше остальных, арендуя всё правое крыло, то есть три кабинета. Выйдя из лифта, Юля попала в пастельных тонов прихожую площадью три на три метра, соединявшую два крыла здания. Для клиентов, ожидающих приёма, в ней поставили диван и несколько кресел, на низеньком кофейном столике между ними лежали глянцевые журналы. Сейчас в вестибюль был пуст.
Нужный Юле кабинет был ближайшим к лифту, на золотистой табличке, приклеенной к темно-коричневой двери, значилось «Юридического бюро Давыдовой В.М.» и чуть ниже «Специалисты». На двух соседних дверях висели аналогичные таблички, различавшиеся только вторыми строками надписей. Сразу за «Специалистами» находились «Консультанты», а ещё дальше «Директор» – кабинет Юлиной тети Виктории Михайловны. Как раз, когда Юля собиралась войти в офис, дверь в дальнем конце коридора открылась, и вышла Вика, одетая в чёрную каракулевую шубу.
– Привет, – улыбнулась она племяннице, – что, уже отпустили?
– Да, сегодня раньше закончили, – ответила Юля.
– Вот и хорошо, а то бы мы с тобой разминулись. Я сейчас еду на вокзал, чтобы встретить Юру, но вечером вернусь. Возможно, я немного задержусь – надо будет ещё в несколько мест заскочить – но ты без меня не уходи, я тебя домой отвезу.
– Не надо, я сама доберусь, – попыталась возразить Юля. Ей совсем не хотелось, чтобы Вика потом впотьмах выбиралась из деревни сквозь снежную пургу.
– Погода плохая, – ответила тётя, – а к вечеру ожидается усиление ветра и мороз до минус двадцати градусов. Ты же не хочешь, чтобы тебя по дороге засыпало снегом? К тому же, я давно собиралась к вам домой съездить, мне нужно кое о чём поговорить с твоим отцом.