Страница 19 из 56
- Гастас, почему так много детей?
- Собачники идут, госпожа Анна. Мужчины остались, чтобы за крепкими стенами посадов защищать дома и имущество. Но дети... Они ведь такие непоседы. Вы ведь знаете, чем собачники кормят своих псов?
- И детьми тоже?
- Маленькими. Собаки обучены воровать их.
- Собачники нападут на город?
- Нет, госпожа. Они и на посады нападать не будут. Поля вот потравят. Это - да. Просто собачникам сейчас нужно золото и хлеб. Они встанут под городом, на погосте и будут менять овец и рабов на хлеб и золото.
- Хлеб - это я понимаю. Они его не выращивают, а кашу варят каждый день, но зачем им деньги?
- Собачьи кольчуги, их оружие из крепчайшей, седой меди стоят немало.
- А у кого они их покупают?
- Этого не знает никто.
- А горожане? Их же много. Почему они не нападут на собачников?
Гастас криво усмехнулся:
- Никто, кроме вас, госпожа Анна не смог убить бронированного пса.
- А кто-нибудь пробовал?
Опять ответ предваряет кривая усмешка:
- Ну, я пробовал. И мои друзья пробовали. Те, которых мы будем завтра выкупать. Пешего воина собака просто сшибает с ног. А конного или стаскивает с коня или калечит и валит лошадь. Псы хорошо обучены. От них можно только спрятаться за стенами и отогнать кипятком.
Нет, тему надо было срочно менять.
- Гастас, а мы можем спуститься к реке?
- Конечно, госпожа Анна. Сегодня это не опасно.
- А завтра?
- Завтра там будет пастись скот собачников.
- Поэтому люди и уходят? - Аня указала на тяжело нагруженные лодки рыбаков, плывущие к противоположному берегу.
- Да, госпожа Анна. И ... - взгляд юноши зацепился за один из домишек. - Здесь живёт городская колдунья. Может быть она знает, как вам вернуться в ваш мир?
Сам дом представлял из себя полуземлянку, а его чёрная дверь напоминала провал. Шагнуть туда? И, может быть, тут же покинуть этот мир? Такой неуютный, неспокойный, со всеми его бедами... Аня поёжилась, колеблясь в мыслях: "Может не надо? Может в другой раз?" Во взгляде её спутника отразилось нечто, схожее с недоумением.
- Страшновастенько, - пожаловалась ему Аня, в оправдание своей нерешительности и зябко поёжилась. - Но ты прав. Зайдём.
Скрип разбухшей от сырости двери ударил по нервам. Холодная темнота погреба распахнулась перед глазами. Гастас легко поклонился дверному косяку и не задумываясь переступил высокий порог. Ане ничего не оставалось, как последовать за своим провожатым. Тем более, что тьма лишь казалась абсолютной. Слабый огонёк масляной лампы в дальнем углу, тёмные, почти чёрные сени, голос со стороны:
- Кто вы? Зачем пришли сюда?
В волнении, рука девушки стиснула ворот платья, заодно зацепив и шнурок амулета. Радуясь подсказке судьбы, Аня сняла его, протянула невидимой хозяйке дома:
- Я пришла, чтобы узнать об этой вещи.
Измождённая, чёрная рука с длинными, свивающимися в спирали, чёрными же от грязи когтями проступила в темноте, приняла из рук посетительнице простенькое украшение. Чёрные, от окружающего мрака, блестящие глаза вглядываются в безделушку:
- Три простых камешка на двухцветном шнуре. Что за невежда сказал тебе, будто эта вещица что-то значит?
Снисходительное презрение ведьмы обожгло девушку. Кем бы ни был Сириус на самом деле, но невеждой Аня не назвала бы его никогда. Подчиняясь этой, мимолётной вспышке гнева она вырвала амулет из грязных лап:
- Я пришла для того, чтобы узнать, а не для того, чтобы рассказывать. Знаешь - говори. Нет - я ухожу.
- А куда?
- Мир велик, а дорогу осилит идущий.
- Госпожа Анна, - попытался вмешаться в перебранку Гастас.
- Ах! - обрадованно взвыла провинциальная сивилла. - Так это сама госпожа Анна удостоила меня своим визитом? Невинная девица, способная за кусок мяса псу глотку перегрызть!
- Ах ты, ведьма ...
Аня едва успела перехватить руку своего спутника. А уж как она сумела выволочь его из этой норы на солнышко - осталось вообще недоступным для её понимания. Парень рычал, вырывался:
- Да я тебя, сука ...
- Гастас, Гастас, - успокаивала его Аня чуть не плача. - Ну, врала она, врала. Понимаешь? Поверь мне, все ведьмы врут. Ремесло у них такое. Поэтому я и не хочу быть ведьмой ...
- Она сказала! ... - Парень кажется взял себя в руки, но гнев, готовый вырваться наружу, всё ещё кипел в нём.
- Что я горло собаке перегрызла? Но это же брехня. Ты сам с них доспехи снимал, сам видел, что ничего там не погрызано. Брешет она. Наслушалась городских сплетен и брешет, как Троцкий. Все ведьмы такие. У них на одно слово правды - сто слов лжи. И попробуй отличи: где и какое.
Кажется, её доводы подействовали. Парень обмяк, вздохнул несколько раз, но не удержался, заметил ворчливо:
- И всё-таки одно правдивое слово она сказала: про кусок мяса.
- Гастас, - Аня умоляюще смотрела ему глаза, почти физически ощущая обиду спутника. - Всё было немножко не так. Дело не в собаке, а ... - В памяти всплывает полусгнившее лицо чудовища из бреда и преображение этой образины в собачью морду. А потом был вкус воды на губах и детское лицо. Уже наяву. - Если быть честной до конца, то нас обоих тогда спас Заморыш.
- Заморыш?
- Да. Девочка-рабыня. Я даже не знаю её имени. Мы не понимали друг друга. Может быть, ты помнишь её? Тощая, грязная, непонятно, в чём душа держится. Настоящий заморыш. Она тогда меня в чувство привела, водой напоила. Знала же, чем ей это грозит и не побоялась. Ну а потом ... оно словно само покатилось. И мы вообще-то к реке собирались?
- К реке, - покорно согласился юноша. - Заморыш нас спасла, говоришь? Жаль, не помню.
- Да ты и помнить ничего толком не можешь. У тебя тогда такой жар был! Пока рана не очистилась. Но Заморыш, поверь мне, - это личность! Я здесь чужая. До сих пор толком ничего не понимаю. Безрассудная отвага не дорого стоит. Ты - воин. У тебя сила, ловкость, выдержка, какие не у каждого есть. А у той малявки - ничего. Её же ветром гнёт. По-моему, её до сих пор собакам не скормили, только потому, что там даже собакам есть нечего!
- Такой заморыш, говоришь? - переспросил парень и засмеялся. Пусть ещё хрипло, но искренне. - Не помню её. Жаль. И она принесла вам воду?
- Да. Только благодаря ей я очнулась до заката и мы смогли скрыться, пока не взошла луна. При луне это было бы сделать куда труднее. А вот ... - Аня оборвала фразу, прикусив губу. Душу наполнила горькая обида. Чужая девчонка, вопреки всем опасностям, принесла ей воду, а её подруга, Алевтина, наверно о ней даже не вспомнила. Вот такая дружба получается.
- Вы хотели что-то сказать?
- Я? Да. А как мы пройдём? Ворота в другой стороне?
- Есть ещё ворота. Точнее, калитка в крайней башенке. К тропе под обрыв. По ней рыбаки приносят в город рыбу. Воротца очень узкие. Там толком и трое пеших не разминутся. И проход там бесплатный. Город без рыбы не проживёт.
Воротца оказались действительно узкими, хотя и вполне надёжными: створки сбиты из дубовых досок в ладонь толщиной, а перед ними - пазы для укладки тяжёлых брусьев, позволявших в считанные минуты соорудить за воротам глухую стену. Тропа тоже оказалось узкой и крутой, только-только двоим разойтись, зато и обихоженной, с удобными, деревянными ступеньками.
У реки Аня разулась, с удовольствием ощутив босыми ногами сырую прохладу воды. Она шла по самой кромке, вдоль берега. Глаза её жадно скользили по зелени вокруг. Для пробы она выдернула несколько стеблей. Почва оказалась на редкость мягкой. Похоже ей попался манник. У аира стебли в основании красноватые и его приятный, пряный запах ни с чем не спутаешь. А вон, вроде бы знакомые, резные листья. Девушка шагнула вглубь прибрежных зарослей и ноги её по щиколотки погрузились в мягкий ил. Не важно. Она выдернула заинтересовавший её куст, понюхала. Точно! То, что надо. А вон ещё один такой. Возьмём и его. Набрав целую охапку пахучих корней и перемазавшись в болотной грязи, она выбралась на твёрдый берег. Помыть корни лучше сразу. Чтобы не волочь в дом грязь. Крупные, гладкие ракушки у самого берега тоже заинтересовали её.