Страница 2 из 4
Хоз. Не смущайтесь: я знаю, что вы понемногу (бормочет невнятно) хвастуны, но ведь мы вовсе подлецы. Компривет! (Ко всем спутникам.) Товарищи, подумаем так. У них есть комната матери и ребенка – это пустяки. У них мало стариков и нет для них комнаты – это успех. Не ошибаюсь ли я, господа?
Три писателя (напряженно, одновременно, почти вместе). Привет! Доблесть! Ажур! Гут! Принципиально! Мерси!
Приветствующий Деятель. Вы глубоко ошибаетесь, господа! У нас есть лозунг: «За здорового советского старичка! За культурную, еще более плодотворную старость!» Прочитайте! (Показывает на лозунг на стене.)
Интергом. Иоганн, большевистские старички тоже любят женщин, как ты?
Хоз. Сомневаюсь.
Интергом. А если они догонят и перегонят?
Хоз. Тогда ты уйдешь к ним, а я женюсь на юной комсомолке – моложе тебя.
Интергом. Это ужас, Иоганн!
Хоз. Это моя техника, Интергом. Вы ее знаете?
Интергом. Ах, вполне, Иоганн. Мое тело прогрессирует от вашей страсти.
Хоз. Оно и увядает также, Интергом. Я говорю о вашем теле. А мой опыт приобретает рациональность.
Приветствующий Деятель (смущенно). Господин Хоз, вас ожидает наша страна.
Хоз. Да, да – сейчас мы отправимся в русское пространство, на воздух, в зеленую рощу, на колхозную печку нового мира, в природную чепуху!..
Приветствующий Деятель. Господин Хоз, для вас давно заведены моторы. Разрешите узнать ваш курс!
Xоз. В безвестность истории, в Азию, в пустоту Востока… Мы хотим измерить светосилу той зари, которую вы якобы зажгли…
Уборняк. Могу я узнать у господина всемирного мыслителя его точку зрения на какой-либо всемирно-исторический предмет?
Хоз. А вы кто такой – вы трудящийся?
Уборняк. Я прозаический великороссийский писатель Петр Поликарпыч Уборняк. Я надеюсь, что вы знаете мои книги: «Бедное дерево», «Доходный год», «Специфическая личность», «Вечно советский» и прочие мои сочинения?..
Хоз. Не надейтесь: я не знаю ваших книг.
Уборняк. Народам известна моя международная деятельность по обороне моей родины…
Хоз. Простите мое невежество. В чем выразилась эта ваша деятельность?
Уборняк. В момент угрозы интервенции со стороны Англии – я женился на знаменитой англичанке. В эпоху японской угрозы – я обручился с японкой из древнего рода.
Хоз. Благоразумно. Интервенция, как известно, не состоялась, ваша заслуга неоценима. Но на ком вы женились в гражданскую войну?
Уборняк. На образованнейшей дочери почтенного русского генерала.
Хоз. Отлично. Вы, господин Уборняк, совсем неглупый человек – для дураков.
Уборняк. По добрейшему обычаю моей родины, по сердечнейшему дружелюбию нашей наиблагороднейшей и наиблагодарнейшей отлично-превосходной страны – разрешите обменяться поцелуем, дабы получилось у нас это культурно и исторически!
Хоз (указывая на Интергом). Поцелуйте вон ее в щеку. Она заведует моими чувствами.
Интергом подставляет свою щеку, раздув ее изнутри, а Уборняк вежливо прикладывается к ней.
Приветствующий Деятель. Вам, господин Хоз, желают представиться еще два писателя: Мечислав Жовов и Геннадий Фушенко.
Хоз. Скорее, пожалуйста. Мне нужна действительность, а не литература.
Мечислав Жовов медленно подходит почти вплотную к Хозу и молча, несколько застенчиво, улыбается.
Интергом. Иоганн, отчего у него лицо счастливого корнеплода? – я забыла его по-русски.
Фушенко. Овощ, мадемуазель.
Уборняк. Тыквы! Какой овощ?! – Колхозные прозаики!..
Интергом. Счастливая тыква!
Пауза. Жовов молчит.
Приветствующий Деятель (Хозу). Он говорить не может: у него десять человек иждивенцев. Но он вам рад.
Фушенко (тихо, но настойчиво). Господин Хоз, я член правления. Я пишу рассказы из турецкой жизни…
Хоз не замечает Фушенко.
Приветствующий Деятель. Может быть, господин Хоз выскажется более научно о цели своего путешествия в страну строящегося социализма?
Хоз. Научно?! Не раздражайте меня! Я приехал сюда веселиться, я еду по пустяку!
Уборняк (торжественно). Вы ошибаетесь, господин Хоз. У нас в стране, на одной шестой суши, где…
Фушенко. Господин Хоз… я…
Хоз. Не притворяйтесь серьезными, господа. Вам хочется рассмеяться в своей стране, а вы стараетесь мыслить! Смейтесь и сочувствуйте!
Фушенко. Господин Хоз! Я орга…
Хоз. Хорошо. Пишите рассказы. Играйте в свою славу.
Шум поезда, вошедшего в вокзал, гул толпы пассажиров. Уже по этим звукам ясно, что пришел обыкновенный бедняцкий поезд дальнего следования.
Несколько будничных пассажиров входят по ошибке в зал на сцене, но Железнодорожный сторож выпирает их вон обратно. Два пассажира, однако, успевают миновать сторожа и пройти через сцену с мешками. Третьим пассажиром, спокойно и нечаянно прошедшим мимо сторожа, является Суенита. Через плечо у нее висят ее вещи, связанные узлом на плече; за спиной мешок с сухарями и железная кружка, спереди – книги, обвязанные веревкой. Суенита – смуглая, южная женщина, она сейчас утомлена дорогой и грязна. Она оглядывает людей и обстановку удивленными, немного грустными глазами.
Хоз (наблюдая Суениту). Какое бедное творение природы!
Суенита. Мы не богатые… Где тут уйти на Казанский вокзал – мне нужно ехать в пустыню.
Хоз (неподвижно разглядывая ее). Как тебя зовут, божие созданье?.. Куда ты спешишь отсюда, советское дитя?
Суенита. Суенита. Я не дитя, я председатель пастушьего колхоза «Красные Избушки». Я еду домой на Каспийское море.
Хоз. Какое чудо жизни – ребенок правит деревенским царством! Откуда же ты едешь, беззащитная моя?
Суенита. Я не беззащитная – у нас колхоз, у меня муж в Красной Армии. Я в Ленинград ездила, библиотеку в премию получала.
Фушенко. Товарищ председатель, сколько у вас обобществлено хозяйств? Не активничают ли кулаки? Нет ли мелких прорывов в организационно-хозяйственном укреплении? Не нужно ли срочно послать в ваш колхоз ликвидационно-прорывочную бригаду писателей? Я член культбригады…
Суенита (задумчиво). Писателей?.. А они умные?.. У нас четырнадцать красных избушек. У нас не было чтения, всё уж прочитали, у нас в колхозе читают вслух по ночам. Лампа горит, стекло треснуло от огня, а я читаю, и все думают около меня, а кругом темно, слышно, как шумит Каспийское море. Книги все прочли, стали неинтересны, нам было скучно жить с одним своим умом. Мне дали тогда в премию библиотеку, что я трудодни прекрасно сосчитала. А книги хотели прислать, только не прислали – все нет и нет: у бюрократизма не болит социализм. Я поехала сама, взяла и везу – не знаю теперь, где Казанский вокзал, где билеты берут без плацкарта.
Приветствующий Деятель. Вот перед вами, господин Хоз, небольшое существо социализма.
Хоз. Огромное, дорогой мой. Весь божий мир скрылся в этом бедном существе. (К Суените.) Дайте мне вашу руку, счастливая моя!
Суенита несмело подает Хозу свою руку. Хоз целует ее руку.
Суенита. Плюньте лучше. У меня рука сейчас грязная. Руками ведь не целуются, а только работают и обнимаются.
Уборняк. Она санминимум проходила.
Суенита. Да, я санитарка и детей умею принимать.
Хоз. А рожать вы не пробовали?
Суенита. Успела уже.
Интергом. Хотите одеколона для рук?
Суенита. Так себе. Не хочется. Где Казанский вокзал?
Фушенко. Разрешите я вам билет возьму вне всякой очереди.
Суенита. А разве можно? Там люди в очереди стоят, это против закона, я за кило пшена людей наказывала.