Страница 10 из 24
Дерзкие, импульсивные, любопытные и эмоционально неустойчивые – все они покинули этот мир. Остались только те, кто был готов зубами выгрызть себе место в раю.
На улицах было до жути пусто.
Четверг, одиннадцать часов две минуты. Мы скорректировали даму, которая везла на усыпление своих шестерых кошек – так, на всякий случай. Флориста, который стоял у дверей своего магазина и раздавал цветы прохожим. Пожилую пару, двух женщин, которые сидели на ступеньках у церкви, держась за руки, и молились о милосердии к себе и к ближним своим.
Четверг, четырнадцать часов сорок семь минут. Скорректировали молодого человека, который развеивал пепел отца. Девушку, ныряющую в Ист-Ривер. Молодую пару, занимающуюся любовью под скамейкой в парке, и еще одну молодую пару, увлекшуюся соревнованием по выпивке.
Четверг, семнадцать часов двадцать две минуты.
– Осталось меньше суток, – сказала Сара Грейс. Мы стояли на мосту, наблюдая, как солнце заходит за крыши Манхеттена. – Красивый был мир. Наш мир. Он много нам дал.
– Не так уж и много, – отозвалась я. Впрочем, во мне говорил напускной цинизм. На самом деле я тоже чувствовала горечь утраты.
– Мне жаль, что осталось так мало.
– Думаю, всем жаль.
Сара стиснула мою руку изящной ладошкой. На окнах небоскребов плясали багровые отблески закатных лучей.
В ту ночь в главном офисе царила странная атмосфера: смесь тоски и предвкушения, облегчения и эйфории. Оставалось последнее совещание. Миссия была почти исполнена. Мы были в шаге от цели.
Микрофон на сцене кочевал из рук в руки. Звучали бесконечные «поздравляю!» и «спасибо!». Высказаться рвались все – от клерков до местных политиков. Менеджеры вышли на сцену и исполнили танцевальный номер в знак благодарности за нашу службу.
Перешептывание, смешки и невнятное бормотание, отражаясь от бетонных стен и перекрытий, наполняли зал равномерным гулом, напоминающим шум океана в ракушке. Воздух был горячим и душным, воняло пивом, сигаретами и по́том, но для меня все затмевал исходящий от Сары Грейс аромат эвкалипта, жасмина и ее самой.
Нам показали презентацию, посвященную нашим достижениям за последние две недели. Ее составили на уровне высшего руководства, на основе данных от всех североамериканских подразделений. Слайды сопровождала музыка.
Активнее всего (и неудивительно) проявили себя корректоры из крупных метрополий: Лос-Анджелеса, Сиэтла, Чикаго, Нью-Йорка. Мы (Нью-Йорк) немного отстали от Лос-Анджелеса, но мы не унываем, правда же?
По итоговым показателям коррекции США с неожиданно большим отрывом обогнали другие западные страны, а значит, в роковую минуту мы, американцы, отлично умеем собраться и действовать слаженно. В корректоры был призван каждый тысячный, восемьдесят три процента от общего числа прослужили весь срок, со средним результатом пятнадцать коррекций в день. Неплохо, совсем неплохо.
Мы и сами могли прикинуть ориентировочные цифры, но их огласило руководство: за одиннадцать дней скорректирован почти миллиард человек. Отличный пример эффективной работы.
И, разумеется, мы не учитываем тех, кто опередил корректоров и сам позаботился о решении проблемы.
Казалось, чудовищный отчет должен был вызвать волну рыданий до рвоты, но нет: играла бодрая музыка, слушатели хлопали и радовались.
– Спасибо вам за самоотдачу и бдительность, – объявил наш топ-менеджер, который подчинялся непосредственно Департаменту перехода. – Мы обеспечили весомые преимущества для граждан, следующих предписаниям наших инопланетных гостей. Благодаря вам почти восемьдесят процентов доконтактного населения сможет успешно совершить переход! Поаплодируйте себе еще раз!
Миссия была почти исполнена.
Мы были в шаге от цели.
Сразу после финального совещания мы разбежались по ближайшим барам.
За нашим столиком оказалось еще двое, тоже партнеры. Мы разговаривали, перекрикивая шум, и пили без продыху.
– Знаете, что? – Сосед по столику наклонился к нам так близко, что можно было рассмотреть его поры в носу и морщинки вокруг глаз. Во-первых, он явно готовился сказать нечто провокационное, а во-вторых, иначе мы бы его просто не услышали. – Я вообще думаю, что они жулики. Межгалактические аферисты. Сколько пришельцев на самом деле высадилось на Земле? Вроде бы нам говорили, несколько сотен тысяч? Может, полмиллиона? А корабль всего один, так?
– Не просто корабль, а корабль поколений, – поправила Сара Грейс. – Нереальных размеров. Они все на нем живут целую вечность.
– Все равно. Допустим, их максимум миллион. И у них бластеры, верно? И всякие там универсальные переводчики. По сути, мы сами себя утопили. Да, у них технологии и оружие. Но мы могли дать отпор. У нас преимущество – численное и территориальное.
– Но они не хотят воевать с нами. Они хотят помочь.
– Или делают вид, что хотят. Знаешь первое правило афериста? Предлагать жертве то, о чем она мечтает.
– Рай, например.
– Может, им просто нужна новая планета. А их цель – так заморочить нам головы, чтобы мы самоустранились, сделали всю работу за них. Проредить на хрен население Земли, чтобы им было, где разместиться.
Сара Грейс застыла с разинутым от ужаса ртом. Я сохраняла спокойствие. Мне уже приходила в голову эта версия.
Второго корректора тирада напарника тоже не впечатлила. У него был скучающий, немного раздраженный вид.
– А хотите мое мнение? – заявил он. – По мне, так нет никаких пришельцев. Космические аферисты? Что за бред! Откуда им знать человеческую психологию? Вот люди – другое дело. Я думаю, это заговор властей. Убрать лишних, чтобы управлять было удобнее.
– Да ну! Пришельцы существуют, – возразила Сара Грейс. – Некоторые их видели.
– Некоторые? Кто именно? Ты лично знакома хоть с одним очевидцем? Или это все слухи от «знакомых знакомых»?
– Одного даже сфотографировали. Фото видели все.
– Фото можно подделать. Им просто нужен был мир, полный рабов с промытыми мозгами. Мои поздравления! У них получилось.
Мы чокнулись и выпили.
В пятницу в одиннадцать часов пятьдесят пять минут состоялась пресс-конференция пришельцев. Точнее, посредников, которые вещали от их имени. Разумеется, сами пришельцы при этом надежно укрылись в сухом и прохладном месте.
Нас поблагодарили за сотрудничество и поздравили с успешным наступлением фазы межпланетного перехода. Минимум за полчаса до назначенного времени гражданам предписывалось вернуться домой и терпеливо ждать окончательного перемещения.
– Еще раз поздравляем, – сообщили пришельцы устами очередного актера. – Дальнейших инструкций не будет. Это наше заключительное слово.
Департамент перехода арендовал просторный конференц-центр, чтобы мы провели там последние часы. Туда мы и направились, сдав финальный отчет в четырнадцать часов. В огромных залах стены были увешаны гигантскими плазменными телевизорами, а столы ломились от разнообразных закусок.
Мы с Сарой Грейс нашли себе место в сторонке. Было пятнадцать часов двадцать семь минут; до конца света оставалось всего ничего. Мы сидели на складных стульях; я слушала болтовню из телевизора о грядущем моменте, а Сара Грейс мусолила крекеры с сыром, тщательно сдерживая рвотные позывы. Вчерашний разговор не шел у нее из головы. За всю ночь она так и не уснула.
– Я соскучилась по родителям, – сказала она. – Хочу домой.
Время шло. Где-то была ночь. Люди сидели в темных гостиных при свете единственной свечи. Где-то уже наступило утро. На улицах было тихо и пустынно, как никогда. По телевизору шли бесконечные репортажи изо всех уголков мира.
Около четырех дня трансляции стали обрываться. К половине пятого все каналы прекратили вещание; экраны погасли.
– Мне нужно проветриться. – Сара Грейс поставила тарелку на пол – на моей памяти, впервые. – Идем. – И она потащила меня сквозь толпу в холодный вестибюль.