Страница 9 из 13
Добрых два десятка динаров позванивали так мелодично, что Эйнар не устоял, – забрав динары, он вежливо пихнул Гуниллу. Девушка чуть не упала, но Аббас поймал ее, что-то ей втолковывая, а та лишь кивала в полной растерянности, не зная, радоваться ей или плакать.
Возможно, Аббас, вернувшись в свой Багдад или Исфахан, сделает Гуниллу любимой женой. Или наиграется и бросит. Хотя… вряд ли. Слишком дорогая игрушка вышла, чтобы бросать ее.
Эльвёр глядела вслед уводимой девушке и грустно вздыхала.
Как переменчив ветер жизни! Как неустойчива погода бытия!
Было хорошо, тепло и безветренно, и вдруг налетает буря – и сразу холодно, дождливо, неуютно. Или наоборот – злая метель уляжется вдруг, выглянет солнце, жаром своим растопит наметенные снега, и теплый ветерок ласково обвеет задубевшую кожу.
«Эваранди, где же ты? Солнышко мое лучистое…»
Глава 8. Константин Плющ. «Веселие Руси питие есть»
[22]
Восточное море, борт корабля «Рататоск». 20 мая 871 года
Ветер сменился, задул с юга, и Хродгейр приказал сушить весла.
Вагн и Хадд, при посильной помощи Эваранди, поставили парус.
Широкое в синюю и белую полоску ветрило надулось, устремляясь вперед, и потащило за собой кнорр.
Можно было отдохнуть, и Костя присел у борта, на бухту жесткого каната из моржовой кожи.
Небо было ясное, едва тронутое полупрозрачными сквозистыми облачками. Спокойное море отливало бутылочной зеленью, перекатывая пологие волны.
Вода разлилась на все четыре стороны, и чудилось, безбрежный океан раскинулся вокруг, но это была обманка.
Восточное море маленькое, отовсюду перекрытое сушей. На западе – Свеарики, на востоке – Эстланд.
День пути – и откроется берег.
Костя пригляделся – далеко позади, на юго-западе, белел парус, ма-аленький белый квадратик в рисочку.
С самого утра маячит. Не приближается, но и не отстает.
Не Харальда ль конунга людишки преследуют кнорр?
Да вроде как не должны – все делалось в тайне.
«Рататоск», конечно, и с берега заметить могли, но у кого мог вызвать подозрения небольшой купеческий корабль?
После полудня парус пропал, и Эваранди успокоился.
Оглядев кнорр, он ухмыльнулся, прикрыв рот ладонью. Носовая палуба больше всего походила на лежбище тюленей – викинги лениво развалились кто где и вели неспешный разговор.
– У франков винишко хорошее, – разморенно проговорил Йодур-хевдинг. – Кислятина, правда, но они там чего придумали – нагревают белое вино, оно у них стекает по таким круглым штукам, вроде дисков. Вода, короче, уходит, а крепость прибавляется. Ну это как в «зимнем пиве», только там воду замораживают, а тут испаряют. И забористое же питье выходит! Пробирает до самых печенок! Мы как-то прихватили пару бочонков, когда монастырь тамошний на копье брали, так на всю лодью хватило! Упились влёжку!
– Пробовал-пробовал, – покивал Бьёрн Коротыш. – Ничего так, пить можно. А мы, когда в Энгланд ходили, тоже в один монастырь заглянули. У них там такой короб был, из меди склепанный. Монахи под ним огонь разводили и цедили чего-то по капле в сосуд. «Это у вас чего?» – спрашиваем. А те трясутся да крестятся. «Ишке бяха!»[23] – бормочут. Ну и тролль с вами, думаем. Бяха так бяха. Попробовали мы ту бяху… О-о! Как жидкий огонь в глотку пролился! И сугрев такой приятный, и сразу хмель в голову. А опосля второй ноги уже не идут…
– Ирландцы, они тоже такое варят, – проговорил Хродгейр. – Пиво из ячменя получается, а эта их «ишке» – изо ржи. И неплохо получается… А вот… Йодур, помнишь, как мы с русами в Севилью хаживали?
– А то! – хмыкнул Беловолосый. – Хорошие были времена… Молодые были, наглые. И куда только в нас влезало… Арабы-то сами не пьют, им вера не позволяет, а вот те, кто там Христу молится, это дело дюже уважают – виноград растят по всей земле Андалус[24] и делают из него херес. Чуть крепче «зимнего пива», но вкусненько.
– Народ, он питие любит, – сделал вывод Свейн Копыто. – Как еще кровь по жилкам разгонишь? Особливо зимой? Вот и пьем.
– Ха! Да если бы не пьянели с того пойла, кто бы его глотал? Согреться – это, само собой, здорово, да только для сугреву и одной чарки хватит за глаза, а мы все хлещем и хлещем! Без счету, только и орем: «Наливай!»
Викинги расхохотались.
– Эт-то верно! – воскликнул Берси Южанин. – Нам только давай!
Глянув вперед, он обнаружил прямо по курсу два корабля, что гребли навстречу. Им бы на запад держать, тогда и паруса поднять можно, так нет же, упорно макали весла в воду.
Судя по силуэту, приближались два таких же «торговца», как и «Рататоск».
– Ишь ты… – процедил Йодур. – Никак на нас нацелились.
– Похоже, – кивнул Кривой, выглянув из-за борта. – Помнится, они на заход солнца держали, под парусом шли.
– А тут нас приметили! Вдвоем-то на одного, чего ж не попытаться.
– Уроды, – вставил слово Константин.
– Они и есть, – буркнул Беловолосый. – Ну что? Раз не хотят по-хорошему, будем по-плохому. Брони вздеть! Вагн, мухой за оружием!
– Щас я!
Вагн расторопно нырнул в люк носовой полупалубы и вскорости подал наверх тяжелый кожаный мешок. В мешке звякало железо.
– Ульф! – крикнул Хродгейр кормщику. – А ты чего ждешь? Давай готовь своих. Хватит нам скучать, веселуха назрела!
Кривой с сожалением поглядел на мачту – у боевых кораблей она снималась, дабы не мешать сражению, но на кнорре торчала крепко.
– Ладно, тролль с ней… – проворчал херсир.
Все деловито готовились к бою.
«Двенадцать с половиной викингов!» – подумал Эваранди.
Себя он скромно посчитал одной второй истинного бойца. Среди этих матерых человечищ он может сравниться разве что с близняшками. Да и то…
Что у него за спиной? Исторические реконструкции?
А Вагн с Хаддом в реальных заварушках опыта набирались.
Есть же разница?
Плющ живо напялил на себя стеганку. В такой быстро взопреешь на солнце – это ж та же фуфайка, зато поддоспешник смягчит удар. Да и какой дурак станет носить кольчугу на голое тело? Именно что дурак. А мы не из таковских…
Кольчуга у него, конечно, была не самая завидная – обычная бирни[25], но хорошей работы, как бы не арабской.
Быстренько нацепив наручи, натянув на голову вязаную шапочку-нурманнку, Эваранди приладил шлем. Вот шлем у него хорош – с выкружками для глаз, с бармицей-натыльником, прикрывавшим шею, – и сталь отличная, хрен прорубишь такую.
Щита своего у Кости не было, и он подхватил один из запасных, что были сложены стопкой в носу, как огромные блины. Сколоченный из досок, оббитый кожей, вываренной в воске, щит оттягивал левую руку, но без него никуда. Даже если научен воберучь биться на мечах, как защитишься от удара секирой, скажем? Клинком ее хрен отведешь, а щитом – пожалуйста. Конечно, хороший удар боевым топором он вряд ли выдержит, но уж лучше пусть щит треснет, чем твой череп!
– Ты гляди! – ухмыльнулся Хродгейр, оборотясь единственным глазом к корме. – Бойцы! Громилы!
Гребцы Ульфа Меченого были упакованы на славу – на всех стальные шлемы, а не кожаные, как обычно водится у ополчения. Четверо в бирни, а Снеррир Мокрый и Эйрик Свинья щеголяли в полных хауберках[26].
«Кучеряво живете, однако!» У половины викингов страны Норэгр кольчуги передавались в наследство, от отца к сыну, ибо стоили немало. Как и мечи, впрочем.
Клинками тоже дорожили, и в любом хирде лишь двое-трое из десяти были вооружены ими, а остальные пользовались секирами или копьями. Однако в команде Ульфа Меченого все были при мечах. Крутой, однако, купец. Ухарь.
– Обходят, – спокойно сказал Беловолосый, наблюдая за встречными судами – большими одномачтовыми скулами. Такие лоханки для всего годились – могли по морю ходить, товары возить, могли по реке вверх подняться, а то обвешаться щитами, как взаправдашний драккар, и в поход двинуть.
22
В этом высказывании Владимира Святославовича слово «русь» употреблено как название народа, а не страны – ее тогда не существовало.
23
Uisge beatha (гэльск.) – калька с лат. aqua vitae, «живая вода». От этого средневекового термина произошло современное «виски».
24
Иберийский полуостров в то время находился под властью Кордовского эмирата, а называлась будущая Испания Аль-Андалус.
25
Бирни – кольчужная рубашка с короткими рукавами, укрывавшая тело до пояса.
26
Хауберк – кольчуга до колен, с длинными рукавами.