Страница 7 из 20
И тут как раз под руку подвернулся Евгений Николаевич.
Откровенно говоря, Евгений Николаевич тоже не находка. Мальчишка. Совсем еще мало опыта. Но малоопытного все-таки можно научить. А учить ученого — дело совершенно безнадежное. К тому же ученые — известные спорщики.
— Что же мне — обратно возвращаться? — спросил Прометеев.
Андрей Константинович развел руками:
— Рад бы, как говорится. Но все, что могу предложить, — это место управляющего отделением. Вы же не согласитесь!
Он был уверен, что Прометеев с негодованием отвергнет такое предложение и уйдет, громко хлопнув дверью. Потому что работа управляющего совхозным отделением к науке совсем уж никакого отношения не имеет. Главная забота управляющего — следить, чтобы все люди на отделении были заняты делом. Чтобы коровы вовремя доились и полевые работы велись согласно утвержденному плану. Тут надо без устали крутиться — с темна и до темна. Все видеть, везде поспевать.
— Я согласен, — коротко обронил Прометеев, приглаживая встопорщившиеся было усы.
Андрей Константинович от неожиданности даже поперхнулся:
— Э… Что?!
— Согласен, говорю, работать управляющим, — громче и отчетливей повторил Прометеев и, сняв очки, стал их протирать.
— Извините, — пошел на попятную Андрей Константинович. — Вы, должно быть, не совсем представляете…
— Прекрасно представляю, — перебил его Прометеев. — После института мне пришлось два года быть управляющим в отстающем совхозе. Уж потом, когда дела пошли на поправку, нашли мне замену и перевели главным агрономом.
— Но Клюквина!.. — Андрей Константинович зажал голову ладонями, сокрушенно помотал ею. — Деревенька без всяких перспектив. Школы и ясель нет, клуб разваливается. Люди оттуда переселяются на центральную усадьбу…
— Можно вот этот листок взять? — и не дожидаясь согласия, Прометеев подхватил с директорского стола чистый лист.
Присев к столу бочком, он написал корявой клинописью: «Прошу принять на работу управляющим Клюквинского отделения». И подписался: «Кандидат сельскохозяйственных наук Б. Прометеев».
Андрей Константинович не знал, что и делать. Очень уж не хотелось ему принимать на работу Прометеева. Чтобы выиграть время и придумать предлог для отказа, Андрей Константинович трижды прочитал заявление. Вздохнув, медленно стал выводить резолюцию: «В отдел кадров…»
— Работать там, в Клюквиной, некому, — продолжал он между тем стращать Прометеева. — А требования к управляющему предъявляем строгие: в лепешку расшибись, но чтоб вовремя было посеяно, вовремя убрано. Никаких скидок. Иначе…
— Иначе нельзя, — согласно кивнул Прометеев. «Оформить на работу», — скрепя сердце дописал Андрей Константинович. Осталось поставить внизу закорючку.
— И все-таки советовал бы вам подумать, — крепко прижимая пальцами заявление к настольному стеклу, он выжидательно смотрел на Прометеева. — А может, подождем до завтра? Утро вечера мудренее: отдохните с дороги, а завтра часиков в восемь…
(Завтра в семь утра Андрей Константинович уже будет мчаться в «уазике» на областное совещание и вернется в совхоз только на третьи сутки. Долго придется ждать Прометееву.)
— Некогда отдыхать, — поднялся Прометеев. — Весна не ждет, — и выхватил из-под руки Андрея Константиновича заявление.
— Стойте, я же еще не подписал! — крикнул тот вдогонку.
Прометеев от двери показал ему листок. Под резолюцией стояла директорская подпись-закорючка. Андрей Константинович не верил глазам: ведь он и не собирался подписывать свою резолюцию. Неужели машинально черкнул?
— Ладно, оформляйтесь, — устало махнул он рукой. — Но только признайтесь откровенно: зачем вам все это понадобилось?
— Что — «это»? — не понял Прометеев.
— Зачем вы приехали в совхоз?
— Искать клад, зачем же еще! — и Прометеев исчез за дверью.
Глава ШЕСТНАДЦАТАЯ
в которой Прометеев приступает к поискам клада
В Клюквиной он объявился через час. Оставил в конторе отделения чемодан и ушел прямиком через лес к полям.
Клюквина — деревенька лесная. Лес подходит к ней со всех сторон. Начинается он сразу за огородами. И все поля, сенокосы и пастбища — тоже в лесу. Если зайти слишком далеко, то, не зная дороги, можно и заблудиться. Или того хуже — угодить в болото. Бывали такие случаи.
Прометеев долго не возвращался. Уже вечерняя дойка на ферме началась, а его все нет. Кончилась дойка, разошлись доярки по домам, а Прометеева все нет и нет.
Уже сумерки надвинулись, когда он вышел из лесу. И сразу — на ферму. Жители Клюквиной, кто еще не спал, видели, как он вошел в первый коровник, как немного погодя тенью переметнулся во второй. А потом наступила непроглядная ночь.
Никто не видел, как Прометеев вышел из последнего, пятого коровника и направился к конторе, находившейся в другом конце деревни. Только по суматошному, заливистому собачьему лаю можно было догадаться, что по деревне идет чужой человек.
Нашарив на стене выключатель, Прометеев включил свет, достал из чемодана электронный микрокалькулятор и занялся расчетами. Множил, делил, складывал, вычитал. А потом глянул на часы и вспомнил, что сегодня еще не обедал. Достал из чемодана пачку апельсиновых вафель. Поужинав всухомятку, Прометеев постелил на скамейке пальто, разулся и тотчас же уснул сном праведника.
Утром чуть свет в контору заглянул тракторист Иван Алексеич Махнев, Ромкин отец. Надо было ему позвонить в МТМ насчет нового масляного насоса для трактора. Отворив дверь, он увидел спящего на скамейке управляющего. Кирзовые сапоги стояли как на часах — пятки вместе, носки врозь.
Пока Иван Алексеич дозванивался до МТМ, управляющий открыл глаза, рывком поднялся и сунул ноги в сапоги.
— Ты чего это по лесу столько времени шастал? — спросил у него Иван Алексеич.
— Клад искал, — протирая очки, улыбнулся Прометеев.
— Ну, положим, — принял шутку Иван Алексеич. — А в коровнике ночью чего делал?
— Тоже клад искал, — Прометеев надел очки и в свою очередь спросил: — Не подскажете, у кого тут можно снять комнату?
— Пошли, — кивком показал Иван Алексеич на дверь. — Сперва позавтракаем, а потом что-нибудь придумаем.
Придумывать ничего не понадобилось, потому что старший сын Ивана Алексеича в прошлом году ушел служить в армию и его с Ромкой комната все равно наполовину пустовала.
Вот так и случилось, что Прометеев стал жить у Махневых.
Глава СЕМНАДЦАТАЯ
в которой Ромка не нахвалится Прометеевым
Он прибежал в школу как угорелый. Швырнув в парту портфель, шумно, ликующе возгласил:
— Ура, победа!
Слава покрутил пальцем у виска:
— Совсем уже?
Не обращая внимания на насмешливый тон приятеля, Ромка стал рассказывать о последних событиях, случившихся в доме Махневых: — Я тебе говорил, что у тлей крылышки выросли? Ну так вот. Вчера я показал перец Борису Васильичу, а он сразу: «У вас на веранде, я видел, помидорная рассада в ящиках растет. Отнеси туда же и свой перец». Я спрашиваю: «А зачем?» А он: «Неси, неси, не разговаривай!» Ну я и отнес. Потом гляжу — все тли перелетели на помидорную рассаду. Ух, я даже испугался. Говорю Борису Васильичу: «Теперь она, что же, на помидорах расплодится? И помидоров, говорю, у нас не будет». А Борис Васильич как рассмеется! «Это, говорит, ее последний перелет. Больше, говорит, она никуда летать не будет».
— Ну и что? Не съела еще помидоры? — спросил Слава.
— Съела?!. Как бы не так! — с торжеством выпалил Ромка, словно ждал такого вопроса. — Утром сегодня гляжу — висят мои букашки на помидорных ворсинках и не шевелятся!
— Может, опять оживут?
— Нет, теперь все!.. Хана им. А у мамы два года подряд астры гибнут… Забыл, как болезнь называется. Тоже все средства перепробовала. А Борис Васильич говорит: «Вы их посадите вместе с петуньями — не будут болеть». Здорово, правда?