Подарок из Египта

Шумшер предвидел надвигающуюся грозу и решил нанести удар первым. Он не бу-дет ждать, когда его вышвырнут на улицу. В его черной голове под белым тюр-баном созрел коварный план. Он слышал о предстоящем выступлении в театре Марцелла и решил воспользоваться этим в своих целях. А замысел его был очень прост. Он хотел подсыпать крокодилу в питье перед выступлением какой-нибудь жгучей дряни, чтобы крокодил, мучаясь болями в животе, взбесился, и его не смогли бы вытащить на сцену. За сорванный спектакль Квинт отыграется на Рахонтепе, а его крокодила если не изжарит, то по крайней мере продаст в амфитеатр. «Двоим нам здесь делать нечего», — ухмылялся про себя Шумшер, предвидя изгнание Рахонтепа. Завтра Шумшер пойдет в лавку к своему земляку, торгующему разными лекарствами, и купит у него нужное зелье. После этого дело останется за малым: подсыпать зелье перед выступлением в питье крокодилу.

В десять часов утра Баселид, наконец, закончил свое творение и дописал последнюю строчку. В открытые ставни окна лился яркий солнечный свет и падал на стол, усеянный кусками исписанного папируса. Сценка была готова. Оставалось только собрать воедино разрозненные отрывки и прочитать все Квинту. Но на это у Баселида уже не было сил. Ему страшно хотелось спать. Он решил подре-мать на своем столе часок-другой, а уже потом со свежими силами добить сцен-ку. Баселид сладко зевнул и улегся на свое сочинение.

А в это время за дверями его комнаты, сидя на полу и облокотившись о сте-ну спиной, на весь коридор храпел Луперк. Он крепко проспал почти всю ночь и только сейчас проснулся. Продрав глаза, он сразу вскочил на ноги, сам не понимая, как это он смог так неосторожно уснуть. Да, видно, не стоило ему так часто отхлебывать вино из того кувшинчика, что он принес Баселиду ночью по прика-занию Марка. Луперк поспешил заглянуть в комнату Баселида и к своему великому ужасу увидел, что тот спит. Наверняка Баселид уснул, как и он, посреди но-чи, и уж, конечно же, ничего не написал. Луперк в страхе стал будить Баселида.

— Эй, ты! Вставай! — тормошил он поэта за плечо. — Писать надо! Квинт может сейчас нагрянуть!

Баселид открыл красные мутные глаза и тупо посмотрел на Луперка.

— Что, проснулся? — проговорил Баселид вяло. — А ты знаешь, варвар, что из-за тебя я ничего не написал!

— Как это из-за меня? — испугался Луперк.

— А вот так. Почему ты меня ночью не разбудил? Теперь я Квинту скажу, что по твоей вине я уснул и ничего не написал. Так что выдерет он тебя за это по-страшному. Будешь знать, как дрыхнуть под дверью.

Перепуганный варвар стал просить Баселида не выдавать его хозяину.

— Ладно, так и быть, — смилостивился Баселид, — Квинту я не скажу, только когда я проснусь, чтобы рядом со мной стоял полный кувшин вина. Тебе все ясно?

— Все, — кивнул варвар и побежал с пустым кувшином на кухню.

А Баселид опять ткнулся лицом в свою писанину и заснул.

Слуги разбудили Марка в двенадцатом часу утра и сказали ему, что его немедленно хочет видеть Квинт.

— Зачем это я ему понадобился? — спросил Марк у слуги.

— Не знаю, — пожал плечами тот. — Но хозяин не в духе, — добавил он шепотом.

Марк подумал, что после вчерашней попойки даже слон будет не в духе. Но как ни было Марку муторно, ему все же пришлось встать. Надо было уважить отца и узнать, чего он хочет. Марк опасался, что отец, проспавшись, передумает и запретит ему выступать в театре Марцелла.

Однако в комнате отца его ожидал совершенно иной разговор. Квинт встре-тил сына суровым взглядом исподлобья.

— Ты что, Марк, себе позволяешь?! — набросился на него Квинт, лишь только Марк переступил порог его комнаты. — Или у тебя руки чешутся? Так я их тебе живо пообрываю!

— А что случилось? Чего ты на меня кричишь?.. — произнес оторопевший Марк.

— Ты тут дурачка из себя не строй! — напирал на сына Квинт. — Ты прекрасно знаешь, что случилось. Ты чего к моим артисткам лезешь, гаденыш?

— Да ни к кому я не лез, — оправдывался Марк, — с чего ты взял? А, хотя я догадываюсь, откуда ветер дует. Это что, Таида тебе тут наболтала? Так она все врет! Она…

— Я сам знаю, что она, — перебил его Квинт. — Еще раз ты хоть пальцем ее тронешь, я тебя с дерьмом смешаю! Я вижу, ты, Марк, себя уже хозяином тут возомнил, привык деньги швырять во все стороны, так я тебя быстро бобы жрать приучу. Будешь, как мои клиенты, по десять сестерциев в день получать, если хоть одна царапина появится на Таиде. Ты меня понял?

— Да она все врет! Я ее вообще не трогал! — попытался выкрутиться Марк. — Я у Гликерии был, она подтвердит. А к Таиде я и не заходил. Зачем она мне нужна?

— Вот и хорошо, что не нужна. К другим артисткам, чтобы ты тоже не лез. Я их не для тебя покупал. Иди шлюх на Субуре души, там твои девки. А здесь все для меня. Ты меня понял?

Марку ничего не оставалось, как сказать, что он все понял.

— Иди, чего стоишь? — указал ему Квинт на дверь.

— Я это, — начал Марк, запинаясь, — хотел о матери поговорить. Пусть она останется до моего выступления. Я хочу, чтобы она посмотрела, как я буду играть.

— Меня не волнует, что ты хочешь, — отрезал Квинт, — она уедет сегодня. И скажи ей, чтобы она больше не подсылала тебя ко мне. Ей меня уже не удастся оду-рачить.

Марк покидал покои отца раздавленным и взбешенным. Ох, как ему хотелось придушить Таиду или хотя бы подолбить ее головой об стену. Злоба прямо-таки разрывала Марка. Попадись она ему сейчас на пути, Марк бы точно не сдержался и повыбивал ей зубы. В голове его рождались планы мести один страшней другого. Самым подходящим ему казалось прокрасться к ней ночью в комнату и грохнуть ее по голове стулом. Кто там потом будет разбираться, чья это работа? Рабов в доме много. Мало ли кто ее прибил. Но в ближайшее время не стоило это делать. Отец сразу подумает на Марка. И кто знает, чем это тогда обернется для него. Нужно было подождать какое-то время, а потом, когда все забудется, Марк посчитается с этой стервой. Кроме того, не всегда же она бу-дет любовницей отца. Когда-то он ее обязательно разлюбит. Такое уже было не раз, сегодня с одной, завтра с другой. Вот тогда Марк припомнит ей все.

Марк направился к Баселиду. Он заглянул к нему в комнату и увидел, что Баселид развалился на столе среди листов папируса и сопит в обе ноздри на всю комнату. «Я так и знал», — подумал Марк и пожалел, что послал вчера ночью Луперка за вином.

— Баселид, подъем! — крикнул Марк над самым ухом поэта.

Баселид вздрогнул и поднял голову.

— А, это ты Марк, — проговорил он сонным голосом, — Чего орешь? Дай поспать.

— Хватит спать, — тормошил его Марк, — ты всю ночь спал. Давай работай!

— Кто всю ночь спал? — возмутился Баселид. — Да я всю ночь писал как проклятый. Вон, даже ни одного глотка не сделал, все некогда было, — и Баселид кив-нул на полный кувшин вина.

Это Луперк только что приволок его из кухни и поставил на стол Баселиду, как и было условлено. Но Марк об этом не знал и с удивлением заглядывал в кувшин.

— Что совсем не пил? — не верилось Марку.

— Да ни капли, — уверял его Баселид. — А знаешь, как хотелось. Но я сказал себе: «Пока все не напишешь — не прикасайся», — и Баселид потянулся к кувшину.

— Так ты что, все уже написал?

— Конечно, написал. А ты как думал? Я же сказал, что напишу, значит напишу. Осталось только слепить куски, но это ерунда, на полчаса работы.

— А моя роль хорошо получилась? — поинтересовался Марк.

— Лучше всех, — обрадовал его Баселид. — Так что готовься, Марк, пожинать лавры.

Баселид поставил кувшин и взял в руки один из листов, но тот задрожал у него в руках, как на ветру.

— Проклятье, — пробормотал Баселид, — руки трясутся. Как я буду писать?

— Вина еще выпей, — подсказал ему Марк. — А я сейчас переписчика приведу. Продиктуешь ему, он все запишет.

Через полчаса работа по переписке сценки была в самом разгаре. Баселид рылся в своей писанине, отыскивал нужные стихи и диктовал их переписчику. Марк помогал Баселиду в этом. По ходу сценки он что-то вставлял свое, что-то совсем выкидывал, а что-то исправлял. Марк ведь тоже был не лишен поэтичес-кого дара и привнес в сценку много ценного. Баселид не всегда с ним согла-шался, и тогда они горячо спорили друг с другом. Баселид при этом вскакивал со стула и начинал нервно расхаживать по комнате.