Подарок из Египта

Но сперва нужно было вытянуть из триклиния пьяного крокодила. А то он, чего доброго, еще раз стол опрокинет. Однако крокодил покидать свое убежище просто так не собирался. Приказов Рахонтепа он не слушал, и как египтянин ни кричал на него, Сух не хотел вылазить из-под ложа. Пришлось обмотать вокруг его хвоста крепкую веревку и вытаскивать крокодила из триклиния с помощью целой тол-пы рабов. Слугами командовал Марк. Он суетился возле крокодила больше всех и следил, чтобы Суха не поранили эти бестолковые рабы.

— Тяните его плавно, — кричал на них Марк, — не дергайте, а то хвост ему оторвете! Это вам не ящерица, второго хвоста у него не вырастет!

Хорошо, что пол в триклинии был устлан мраморными плитами. По ним крокодил без труда скользил своим желтым брюхом, царапая мрамор когтями. Суха с шумом выволокли из триклиния и потащили в цветник, где для него бы-ла приготовлена большая ванна.

На шум сбежались почти все рабы дома. Были среди них и танцовщицы. Марк любил заглядывать к ним по ночам, и особенно ему нравилась Гликерия. Уезжая в Египет, Марк пообещал привезти ей, что-нибудь в подарок. Сейчас она тоже пришла сюда со светильником в руках, чтобы самой посмотреть, из-за чего подняли шум. Марк заметил ее, и их взгляды встретились. Гликерия недвусмысленно ему улыбнулась, и Марк сразу протиснулся к ней.

— Ну как тебе мой крокодильчик? — спросил он ее, но тут же заорал на ближайшего раба. — Куда лезешь, бестолочь! Назад отойди, ты же на лапу ему наступишь.

Марк повернулся к Гликерии.

— Посвети-ка сюда, — попросил он ее, — а то я чувствую, эти бараны ему все лапы отдавят.

Гликерия подошла ближе к крокодилу и протянула над его головой светильник.

— Ничего себе, какой он большой, — проговорила она восхищенно, обегая крокодила взглядом от головы до хвоста. — Как ты его, Марк, привез?

— Это разве большой, — усмехнулся Марк. — Ты еще не видела по-настоящему больших крокодилов. Есть такие чудовища, что куда там этому малышу. Я такого чуть было не поймал в Меридовом озере. Матросы, сволочи, подвели.

Расплескивая во все стороны воду, рабы опустили крокодила в ванну.

— А он спьяну не захлебнется? — спросил Марк у Рахонтепа, глядя на погрузившегося в воду крокодила.

— Нет, не захлебнется, — ответил Рахонтеп и погладил Суха. — Видишь, вода до ноздрей не достает. Значит, все в порядке.

— Это хорошо, — проговорил Марк и, оставив Рахонтепа присматривать за крокодилом, направился с Гликерией в ее комнату.

По пути он захватил и Хиону, артисточку домашней труппы. Марку она тоже нравилась, и он решил позабавиться с ними двумя. Ведь он так долго не был дома и уже успел соскучиться по обеим.

Гликерия жила в небольшой комнатке на первом этаже с тремя своими подру-гами — танцовщицами, как и она. Подруги увидели Гликерию с Марком и сообразили, что возвращаться им в комнату в ближайший час не стоит.

По пути Марк рассказывал своим нимфам, как он охотился в Египте на гигантского крокодила:

— Я его уже загарпунил, уже стал тянуть на корабль, осталось только сеть на него накинуть, а эти трусливые матросы отбежали к другому борту и затряслись там как зайцы. Ну, крокодил, не будь дураком, перегрыз веревку да и удрал; что он их ждать, что ли, будет?

— А как тебе, Марк, египетские танцовщицы, — спрашивала его Гликерия, — понравились? Я слышала, они очень гибкие.

— Да, и еще какие гибкие, — подтвердил Марк, — настоящие змеи. Выгибаются так, что аж смотреть страшно. В Мемфисе одна как выгнулась, так переломилась пря-мо на сцене.

Девушки засмеялись.

— Ну что ты, Марк, врешь! — не верила ему Хиона. — Такого не бывает.

— Да я клянусь Меркурием, — божился Марк, улыбаясь, — я сам потом помогал ее выравнивать.

Но девушки, конечно же, ему не поверили. Они привели его в комнату Гликерии, и все вместе повалились на кровать. Марк стал целовать Гликерию и шарить рукой у нее под туникой.

— А ты, Марк, подарок мне привез? — спросила его Гликерия, отрываясь от губ Марка.

— Какой еще подарок? — удивился он.

— Как!? — воскликнула Гликерия. — Ты что, забыл? — проговорила она обиженно. — Ты же мне обещал, помнишь? Говорил, что из Египта что-нибудь привезешь.

— Ах, да, — вспомнил Марк, — конечно, привез. Он там наверху, в моей комнате, — Марк показал пальцем на потолок. — Я потом тебе его отдам.

И он опять стал лезть к Гликерии под тунику.

— А что ты мне привез? — нежно, но настойчиво выпытывала она.

— Жука скарабея, — ответил Марк.

— Жука?! — воскликнула Гликерия, — Какого еще жука?

Живого?

— Нет, серебряного. Это амулет такой. Ты что, не знала? В Египте жуки-скарабеи священны. Там все с такими жуками ходят. Ну, давай, снимай тунику.

Услыхав, что жук серебряный, Гликерия успокоилась.

— А он большой? — допытывалась она, сбросив с себя одежду.

— Кто большой? — не понял ее Марк, целуя теплые груди.

— Ну, жук твой, большой?

— Мой жук? — переспросил он ее. — Ну да, большой. Даже очень, — проговорил Марк, погружаясь в мягкую прелесть грудей.

— А куда его вешать, на шею? — донимала Марка Гликерия.

— Можешь на шею, можешь на лоб прицепить, мне все равно.

— А египтяне, что, носят его на лбу? — удивилась она.

— Да что ты пристала ко мне с этим жуком! — не выдержал Марк. — Носи его где хочешь, хоть на заднице.

— Да я просто спросила. Интересно же.

Больше Гликерия про жука не спрашивала. Ей и Хионе было не до того. Де-вушки своим искусством любви дали почувствовать Марку, что египтянки, хоть они и гибкие, как змеи, в постели с ними не сравнятся. И действительно, Марк чуть было не умер под Гликерией от наслаждения. Он сразу позабыл о смуглых египтянках и нимало не пожалел, что вернулся домой.

После получасовой любовной битвы Марк лежал в расслаблении, прижимая к себе с двух сторон своих подруг. Он похвалялся перед ними своей будущей ролью жреца в сценке с крокодилом. Марк вкратце рассказал девушкам ее со-держание. Им очень понравилось место, где жены жрецов ласкают Суха.

— А крокодилу повезло, — сказана Гликерия. — Будет все выступление скулить от удовольствия.

— Но он же тоже мужик, — сказал Марк. — И ему хочется женского тела.

И Марк еще крепче прижал к себе Гликерию.

— Ага, а вдруг он захочет это тело слегка надкусить? — сказала Хиона. — Нет, с таким чудищем страшно играть. Я бы не хотела получить роль жены.

— А тебе ее, Хиона, никто и не даст, — сказала Гликерия. — Вот увидишь, жен будут играть Таида и Леда.

— С чего ты это взяла? — спросил ее Марк.

— А разве непонятно? Они же любимицы твоего папаши, — с сарказмом прого-ворила Гликерия. — Они его попросят, он им и даст главные роли. Особенно Таида любит роли выпрашивать, ей твой отец не откажет.

— Что, он ее так слушается?

— Да, Марк, — кивнула Хиона, — пока тебя не было, эта проныра так присосалась к твоему папаше, что он для нее все делает.

— И комнату ей отдельную дал, — подхватила Гликерия, — и подарков ей уже кучу надарил. Вот-вот вольную ей подпишет.

— Ну надо же, — проговорил Марк, — кто бы мог подумать, что она так пролезет. А была такая скромная девочка. Даже раздеваться стеснялась.

— Она умеет притворяться, — сказала Хиона. — Чтоб ей крокодил ногу откусил, когда она будет выступать, — добавила она.

— Не откусит, он ручной, — разочаровал ее Марк.

— А ты его разозли.

— Ну ты и скажешь. Он же может и на меня тогда наброситься.

Марк призадумался. Ему вспомнились слова матери о том, что Таида грозилась родить ребенка от его отца. А теперь еще получалось, что она будет играть с ним вмес-те на одной сцене, и даже может прославиться на весь Рим. Не слишком ли для нее жирно? Марк вез крокодила совсем не для того, чтобы возвеличивать ка-кую-то стерву. Марк решил, что Таида выступать с ним не будет.

— А где сейчас ее комната? — спросил он у Гликерии, поднимаясь с кровати.

— Пойдем, покажу, — охотно взялась она проводить Марка. — Хочешь с ней поговорить?