Подарок из Египта

— В вине? Это ты хорошо придумал. Тогда я и горло попарю, а то совсем охрип в этом трактире, — притворно прохрипел Теаген.

Петляя по узким извилистым улочкам, Марк и Теаген с трудом нашли дорогу к пристани. «Кентавр» спокойно покачивался на волнах без единого человека на палубе. Все матросы сошли на берег и прятались в тени от палящих лучей солнца.

Марк взбежал по сходням на корабль. При звуках его шагов из каюты высунулось заспанное лицо матроса.

— Куда все подевались? — спросил у него Марк.

— Да вон они, в трактире сидят, — ответил матрос, указывая на ближайшее питейное заведение.

— Беги, зови всех на корабль, — сказал Марк матросу, — мы сейчас отчаливаем.

— Как отчаливаем? — удивился матрос. — А Глазурия мы, что, ждать не будем?

— А он разве не там? — кивнул Марк на трактир.

— Нет, он пошел вместе с Трифоном к храмовым проституткам. Сказали, через пару часов вернутся.

— Проклятье, — выругался Марк, — это Трифон его туда потащил?

— Если бы. Глазурий сам напросился. Ему бабу грудастую захотелось. Говорит, здесь в трактире одни худые, даже пощупать у них нечего.

— Он у меня дощупается, — недовольно проговорил Марк. — Ты вот что, давай дуй в трактир, зови всех наших сюда, а потом живо беги в храм. Отыщешь там Глазурия и Трифона и скажешь им, чтобы они бросали все и немедленно шли на корабль! Ты меня понял?

Матрос сказал, что все понял, только вот где в храме искать проституток, он не знал.

— Там спросишь, — сказал ему Марк. — Ну же, давай быстрее. Если ты не приведешь Глазурия через полчаса, мы уплываем без вас.

Матрос побежал к трактиру. Моряки, сидевшие там, вскоре уже взбирались на палубу. Марк приказал им приготовить корабль к отплытию, чтобы в любой момент можно было отчалить.

Матросы зашевелились, налаживая снасти и недоумевая при этом, к чему такая спешка. Марк стоял у борта и напряженно всматривался туда, откуда должен был появиться кормчий.

— Да где ж их носит? — нервничал Марк. — И надо же, как не вовремя потянуло Глазурия на девок. Не мог, сволочь, потерпеть до Мемфиса.

— Ничего с ним не случится, — спокойно произнес Теаген. — Сейчас вернутся.

Но Марк волновался не за него, а за себя. Если легионеры примутся их искать, то начнут скорее всего с порта. Поэтому надо было убираться отсюда как можно быстрее.

Опасенья Марка оправдались. Порядком помятые солдаты, покинув «Похотливый сфинкс», направились прямиком в свой лагерь, где подняли на ноги весь гарнизон. Солдат в лагере было немного, всего чуть больше сотни, каждый друг друга знал, и все в гарнизоне были либо друзьями, либо приятелями. Не стоит и говорить, что ког-да Дацим и четыре его легионера вернулись в казармы и всем там рассказали о дерзких наглецах, попытавшихся на них напасть, то сразу нашлось немало охотников посчитаться с ними. Дацим поведал сотоварищам, как все происходило. Си-дели они, значит, впятером в «Похотливом сфинксе», пили с девками пиво, никого не трогали, как вдруг слышат: рядом кто-то на чем свет стоит кроет римских сол-дат Крокодилополя, обзывая их то тупыми баранами, то вонючими свиньями. Ну, конечно, Дацим не стерпел и пошел затыкать рот этим выродкам. Но те первые набросились на него, и прежде чем друзья Дацима пришли ему на помощь, негодяи сбежали из трактира. И хотя им удалось улизнуть, Дацим все же разузнал у трактирщика, что нападавшие были приезжими римлянами. Теперь оставалось лишь разыскать их и наказать как следует.

Солдаты стали спорить, в какой из постоялых дворов им нагрянуть в первую очередь, но тут один из легионеров рассказал товарищам, что видел сегодня на пристани вновь прибывший корабль. Краем уха он слышал, что это корабль какого-то богатого путешественника из столицы, приплывшего в Крокодилополь, чтобы поглазеть на ручного крокодила. По всей видимости, это и есть те самые римляне, что напали на Дацима. Было решено немедленно идти на пристань и схватить их, пока они не уплыли.

Руководить поимкой взялся командир гарнизона Ценцилиан. Однако его рвение подстегивала отнюдь не месть за синяки Дацима, а неожиданная возможность пополнить свой ото-щавший кошелек. Ведь если окажется, что те римляне, чей корабль сейчас стоит на при-стани, действительно напали на его солдат, то, припугнув их судом, можно будет содрать с них немало денег.

Чего-чего, а денег Ценцилиану очень недоставало в этом захолустье. Сам он был родом из Рима и привык к роскошной жизни. От отца ему осталось хорошее наследство, но за несколько лет он все промотал, и если бы не его те-тя, которая была замужем за очень влиятельным римлянином, Ценцилиану приш-лось бы податься к какому-нибудь богатею в клиенты. Тетя выхлопотала для племянника должность легата в этой спокойной римской провинции. И вот уже, как два года Ценцилиан изнывал от жары и тоски в Фаюмском оазисе. Порой он даже мечтал, чтобы на них, для разнообразия, напали какие-нибудь дикие кочевники. Но кочевники не нападали, и приходилось проводить время или в гостях у греческих купчи-шек, заискивающих перед римскими властями, или, на худой конец, в левом крыле храма Себека с проститутками. Даже когда удавалось вырваться в Александрию, у Ценцилиана не было средств развлечься там как следует. Теперь же ему представлялась хорошая возможность потрясти заезжих римлян.

Ценцилиан быстро собрался и, взяв с собой два десятка вооруженных воинов, чтобы нагнать побольше страху на своих жертв, отправился к пристани.

На пристани они появились одновременно с кормчим Глазурием и Трифоном.

— А вот и Глазурий! — сказал Теаген Марку, кивая на кормчего. — Смотри, какой недовольный. Представляю, как ему не хотелось египтянку оставлять.

Но тут они увидели толпу солдат, приближавшихся к кораблю с другой стороны пристани. Марк и Теаген сразу догадались, что легионеры разыскивают их. Одна-ко отчаливать было уже поздно. Единственное, что Марк успел сделать, — это спря-тать под скамейку своего золотого орла.

— Присмотри-ка за моей птичкой, — наказал он гребцу, а сам направился встре-чать «гостей». Теаген был рядом.

— Не робей, Марк, — подбадривал он друга. — Делай важное лицо и не церемонься с ними. Говори им, что ты сын сенатора.

Марк кивнул головой, мол, он все понял, и тоскливо посмотрел на воду за бортом, прикидывая, куда он сиганет, если станет совсем жарко.

Легионеры, бряцая оружием, взошли на корабль во главе со своим легатом. Те-аген с бесстрашным видом устремился им навстречу.

— Что вам здесь нужно? — смело заговорил он. — Это корабль сенатора Квинта Серпрония, друга Сеяна. Вы что, хотите неприятностей? Так я быстро напишу префекту, что вы здесь вытворяете. Это ты у них главный? — подступился он к Ценцилиану.

Но легат не обращал внимания на его возмущение. Он вопросительно посмотрел на Дацима.

— Да, это они, — уверенно сказал Дацим, злобно глядя на Теагена и Марка.

— Что, привел заступничков? — насмешливо заговорил Теаген, обращаясь к Дациму, — Надеюсь, ты рассказал командиру, как со своими четырьмя головорезами напал на меня и сына сенатора Серпрония? — Теаген указал на Марка. — Это тебе с рук не сойдет. Это измена! Сеян все будет знать! Вы все под суд пойдете! — кричал Теаген страшным голосом.

— Заткните ему пасть! — послышалось из толпы легионеров. — Чего мы ждем? Тащи-те их на берег! — требовали воины, жаждавшие мести, но легат движением руки остановил их. Ему показалось, что он раньше уже видел Теагена. Он внимательно всматривался в его лицо и вдруг спросил:

— Слушай, а ты случайно не Теаген по прозвищу Резец?

Теаген в недоумении уставился на Ценцилиана.

— Ну да, это я, — проговорил он.

— Как же я тебя сразу не узнал! — радостно воскликнул Ценцилиан. — А я смотрю, что-то лицо у тебя знакомое. Думаю: Резец — не Резец. Я же на тебя пять тысяч ставил, когда ты с африканцами из Картахены бился. Помнишь, в Риме, два года назад на Аполлоновых играх?

— Ты имеешь в виду тех разрисованных обезьян в перьях? — уточнил Теаген, припоминая свой давний бой в Риме.