Подарок из Египта

Компания опять разразилась громким ржанием.

Квинт сидел как ошпаренный. Он хорошо расслышал все, что говорил Темизон, и теперь тяжело переваривал обрушившуюся на него новость. Казалось, что сейчас его вот-вот разорвет переполнявшая злоба. Он громко сопел двумя ноздрями, словно бык, увидевший красную тряпку.

Самым печальным для Квинта было то, что всю эту грязь о Юлии слышали его рабы и клиенты. Вот кто будет зубоскалить у него за спиной от души. Один из охранников Квинта, бывший гладиатор, склонился к его уху.

— Разреши, хозяин, мы сломаем этому болтуну челюсть?

Гладиатор был полон решимости, и Квинт уже готов был дать свое согласие, но его остановил Луций:

— Не торопись, Квинт, неизвестно, что это за тип. Может у него есть влиятельные друзья или родственники. Если с ним что случится, за своих рабов отвечать будешь ты. Пусть лучше с ним твои клиенты разберутся, с них никакого спросу.

Как ни велика была ярость Квинта, он все же внял этому предостережению и, попридержав верного раба, подозвал к себе Псеку.

— Видишь того мужлана? — сказал ему Квинт, указывая на Темизона. Псека утвердительно кивнул головой. — Беги быстро за остальными клиентами, и разбейте здесь этому ублюдку всю морду об стену. Ты меня понял?

— Понял, владыка, — прошептал Псека, — сейчас мы ему бока намнем.

— Его дружкам тоже ребра переломайте, — добавил Квинт.

— Сделаем, — пообещал Псека и побежал за подкреплением.

А своим рабам Квинт приказал собираться. Он хотел побыстрее уйти из бани, чтобы никто не мог засвидетельствовать в суде, если вдруг до этого дой-дет, что он имел хоть какое-то отношение к предстоящей расправе.

Темизон это заметил и решил, что Квинт торопится поскорее разделаться с неверной женой. Теперь он задаст жару Юлии, и та уже не сможет таскать по-дарки Гермарху. Посмеявшись над Квинтом, Темизон с приятелями направились к выходу.

А Псека тем временем, шлепая босыми ногами по мраморным плитам пола, опрометью выбежал из бани в сад, где Квинта дожидались остальные клиенты. Голый запыхавшийся Псека их очень удивил.

— Что случилось, Псека? — смеялись они. — У тебя что, одежду украли?

Но Псеке было не до смеха. Он вкратце рассказал им, что произошло в бане. По словам Псеки, какая-то кучка то ли гончаров, то ли башмачников прилюдно оклеветала Юлию. Патрон был просто взбешен. Квинт послал за клиентами, чтобы они разделались с обидчиками. От себя Псека прибавил, что Квинт сегодня не даст никому из них ни одного асса, если проходимцы, дерзнувшие опорочить его жену, не будут как следует наказаны.

Клиенты, все как один, тут же порешили немедля набить негодяям морды. Они гурьбой ввалились в баню, разыскивая Темизона. По пути Псека не забыл прихватить с собой и Баселида.

Баселид одобрил всеобщую жажду мести и как автор поэмы о Троянской войне взялся предводительствовать карательным отрядом клиентов. Он бодро шел впереди всех, грозно потрясая своим голым пузом.

Темизона и его дружков нашли в раздевалке, но как только клиенты их увидели, то все сразу сникли. Шесть здоровенных мужиков с разбойничьими мордами что-то мало походили на башмачников.

Клиенты даже переспросили Псеку, а точно ли это те самые проходимцы, каких они ищут. Но Псека твердо указывал на Темизона. Темизон их тоже заметил и переглянулся с дружками.

— Это они нас ищут, — сказал он им тихо, — если что, все вместе пробиваемся к выходу.

Драки Темизон не боялся. Для него это было привычное дело, но его смущала многочисленность врагов. Поэтому он приготовился к серьезным разборкам. А клиенты в нерешительности столпились у входа в раздевалку. Они не знали, что делать. Нападать ни с того, ни с сего им было неловко, но надо было что-то предпринять, иначе боевой пыл клиентов мог совсем улетучиться. Поэтому Баселид взял инициативу на себя и заорал во все горло:

— Это они! Я узнал их! Они украли мою одежду! Это воры!

И с этим криком Баселид устремился на Темизона. Клиенты подхватили его клич:

— Воры! Воры! Бей их! — заорали они на всю раздевалку и поспешили в атаку за своим голым предводителем.

Клиенты решительно напали на своих врагов со всех сторон. Те яростно ста-ли отбиваться могучими кулаками. Началась настоящая свалка. Грохот падающих скамеек, брань, крики и визги неслись наружу и переполошили купающихся. Те, кто пришел в баню просто помыться, выскакивали теперь из раздевалки, чтобы не попасть под удары дерущихся. Другие же, привлеченные шумом и криком, на-оборот сбегались к раздевалке, беспокоясь за оставленные там вещи.

Кто-то говорил, что в раздевалке поймали шайку воров и теперь ее нещадно избивают. Иные утверждали, что на раздевалку напали грабители и хотят унес-ти все вещи купающихся. В суматохе ничего нельзя было разобрать, и у неко-торых и впрямь под шумок стащили одежду. Крики дерущихся и обворованных сме-шались в общий шум.

Клиенты дрались отчаянно. Никому из них не хотелось оставаться сегодня без денег. Темизона и его дружков спасло лишь то, что половина клиентов была укутана в длинные неудобные тоги. Клиенты путались в складках своей громоздкой одежды, падали на пол, и их топтали свои же. А тут еще раздевалку наво-днила голая толпа тех, кто пытался поскорее забрать из ниши в стене свою одежду. Некоторых из них клиенты принимали за своих врагов и тоже били. Всеобщая неразбериха и толчея помогли Темизону и его приятелям ускользнуть из раздевалки. Но ушли они оттуда порядочно потрепанными и помятыми. У одного клиенты вырвали целый клок волос, другому же зубами отодрали кусок кожи на ноге. Самому Темизону разбили губу, и он еще долго слизывал сочившуюся кровь.

А клиенты торжествовали победу. Несмотря на свои разбитые носы и синяки, они были в приподнятом настроении. Патрон должен был остаться ими доволен.

Пока клиенты бились в раздевалке за доброе имя своего патрона, Квинт, сидя в носилках, дожидался у бани своего раба. Он послал его в баню проследить, как клиенты выполнят его приказ и будут мстить болтунам.

Запыхавшийся раб доложил хозяину, что клиенты устроили в раздевалке целое побоище и что он не удивится, если сюда вскоре явятся солдаты унимать драку. Довольный Квинт приказал носильщикам нести его домой. Здесь ему теперь де-лать было нечего. Он опасался, как бы его потом не обвинили в подстрекатель-стве к беспорядкам. И только Луций не хотел уезжать.

— Давай, Квинт, останемся, — упрашивал он брата, — я хочу узнать, чем все закончит-ся.

— Потом узнаешь, — пробурчал Квинт в ответ, — и так все уже ясно. Набьют этим бродягам морды — вот и все.

— Да хотелось бы глянуть, что там происходит, — порывался Луций в баню.

— Иди, смотри, — не стал удерживать его Квинт, — только учти, я тебя ждать не буду.

Луций никуда не пошел и остался сидеть в носилках. Ему совсем не улыба-лось тащиться через весь город пешком. Он тоскливо поглядел на удаляющуюся баню.

— Эх, жаль, — проговорил он с досадой, — такое зрелище пропустим.

— Зрелище я сейчас у себя дома устрою, — зловещим голосом произнес Квинт. — Эта дрянь у меня попляшет.

Квинт имел в виду свою жену. Он не сомневался, что Юлия изменяла ему с каким-то атлетом, и горел желанием отбить у нее охоту таскаться по любовни-кам. Луций одобрял порыв своего брата и советовал Квинту отправить Юлию в имение. Пусть она там среди овец и баранов ищет себе ухарей.

— Отправлю, не сомневайся, — ответил Квинт, — но сначала я хочу узнать, как она умудрилась обмануть моих германцев. Это же такие псы, что их просто так не проведешь.

— А кто тебе сказал, что она их обманула? — рассуждал Луций. — Она могла их запросто подкупить. Варвары все продажны, за денарий родную мать продадут. Она им хорошо заплатила, вот они и делают вид, что ничего не замечают.

— Навряд ли, — засомневался Квинт, — они преданные рабы.

— Не смеши меня, Квинт, у варваров подлая натура. Им пятки надо поджарить, тогда они все расскажут.

— Не волнуйся, если они в этом замешаны, я им поджарю не только пятки.