Шарлотта

— Эпсом, несомненно, превратился в развалины, — согласился Доусон. — В самом деле, сэр, те бега, которые мы наблюдаем поблизости от Флит-стрит, никак не могут удовлетворить взыскательного джентльмена. Но как насчет того, другого места, хотелось бы мне спросить? Что оно собой представляет?

Его поэтически настроенный собеседник не замедлил ответить:

— Как вы можете сомневаться в привлекательности такого идеального местечка, как Сандитон, сэр? В особенности если учесть, что притягательность моря сочетается там с возможностью чудесного исцеления посредством принятия ванн, а морской ветер будет только помогать лошадям? Даже сейчас на его улицах строительство в самом разгаре, а роскошные дома ожидают своих новых обитателей. И, подумайте только, он расположен к Лондону ближе, чем даже Брайтон или Уэймут! С появлением новой беговой дорожки, которая обещает побить все рекорды, будьте уверены, что весь Лондон, весь Сассекс — да что там, вся Англия — ринутся туда в поисках удачи.

Пожилой джентльмен молча стоял и смотрел на Денхэма, который явно гордился собой и собственной речью. К счастью, его аргументы были подтверждены еще одним человеком. К ним приблизилась знакомая фигура. Это оказался лорд Коллинсворт — та самая элегантная персона, которую увлек за собой в Сандитон Сидни Паркер. Он появился как раз вовремя и занял свое обычное место за столом. Денхэм увидел в этом своего рода знак и новую возможность, которой незамедлительно решил воспользоваться.

Он напомнил Коллинсворту о своем присутствии и, едва успев поприветствовать его, продолжил с того самого места, на котором остановился, неустанно преследуя свои цели:

— Как славно вновь встретиться с вами, Коллинсворт, в особенности, когда вы только что возвратились из того места, о котором я рассказываю своему компаньону.

Познакомив Доусона со своим приятелем, Денхэм предоставил последнему описывать восхитительное расположение Сандитона на морском побережье, любезность и обходительность его развивающегося общества, и все такое прочее.

Коллинсворт, хотя и был удивлен, охотно взялся выполнить столь неожиданное поручение. Правду сказать, Доусон не нуждался в дополнительных рекомендациях. Молодой лорд, не понаслышке знакомый с миром благородного сословия, сразу узнал этого известного всему Лондону человека, с которым он к тому же как-то встречался.

Он ограничился всего лишь простой констатацией того, свидетелем чего был сам.

— Очаровательный городок, его местоположение имеет целый ряд преимуществ. Прекрасный пляж, с чудесным южным бризом с моря. Гарантирую, ванны там столь же великолепны, как и на любом морском курорте на побережье.

— Да, но вот Денхэм, — вмешался Доусон, — предполагает устроить там гоночный трек. Он считает, что эта беговая дорожка вполне может стать центром скачек. Что вы скажете на это, Коллинсворт?

— Можете быть уверены в этом. Разве можно найти лучшее место для джентльменов, желающих поставить на лучших скакунов? Разумное предложение, в этом нет никакого сомнения.

Доусон подумал немного, явно взвешивая все шансы. Похоже, он с удовольствием выслушал доводы Коллинсворта. Перспектива строительства подобной беговой дорожки не могла не радовать. Она положительно соблазняла его, в особенности если подберется подходящая компания для поддержки.

При том что проект его сдвинулся с места, сэр Эдвард отбыл с триумфом. Что еще могло так надежно гарантировать будущее Сандитона, как не строительство поблизости беговой дорожки для конных скачек? Разве не привлечет это энтузиастов на его побережье?

Стремясь вернуться к прерванной нынче вечером игре, Коллинсворт уже перенес свое внимание на стол, но не раньше, чем коротко поинтересовался здоровьем мисс Денхэм и подтвердил свое намерение нанести им визит в самое ближайшее время.

Торжествующему сэру Эдварду осталось только с восторгом согласиться. Как ему представлялось, все его нынешние старания увенчались полным успехом. А ведь его деятельность на благо Сандитона только началась. Он унесся мыслями вперед, в его воображении уже рисовалась ассамблея в Алмаке, где он надеялся собрать сливки лондонского общества, самых богатых наследниц этого года.

Глава двадцать третья

При том что развлечения множились день ото дня, у Шарлотты все меньше оставалось свободного времени. К тому же она подозревала, что уже давно пришло время написать очередное письмо своему семейству. Итак, она приступила к делу.

«Милый папа, — начала она.

Если за прошедшие недели я не слишком спешила со своими письмами, то надеюсь на тебя, папа — прежде всего, на тебя, мой добрый отец, — что ты простишь меня. А пока что я молю еще об одном одолжении: чтобы ты передал наилучшие пожелания моей дражайшей мамочке, моим братьям и сестрам — всей нашей семье — и уверил их, что со мной все в порядке и что мне вполне благополучно с Паркерами в Сандитоне. Объясни им, пожалуйста, что именно в этом и кроется причина моего кажущегося пренебрежения своими обязанностями по отношению к ним!

Что до моего окружения, то это благословенный прибрежный рай, где дует нежный бриз и на берег опускается призрачная мгла, а воздух на суше отдает соленым ароматом моря, что само по себе удивительно, и где фантастические глубины моря оказывают самое благотворное влияние на всех вновь прибывших. Это настоящее сумасшествие — испытать все на себе, насладиться каждым глотком жизни, но оно же отвлекает твою покорную дочь от того, чтобы выказать должное внимание своему дорогому семейству. Увы, она тоже начинает сомневаться, не зная более, что следует считать подобающим и приличным.

Сэр — и я действительно задаюсь подобной мыслью, — что следует думать о вашем собственном пилигриме, оказавшемся в окружении большого мира? Как, во имя всего святого, вы сможете отличить ее от этих выдающихся профессионалов? В самом деле, когда каждая минута дня или ночи, буквально все время, причем с неослабевающей энергией, посвящается тому, чтобы укрепить здоровье! И ежедневно появляются все новые способы и методы лечения, превосходящие те, что существовали до них! Что вы на все это скажете?

Что касается меня, то я по-прежнему нахожу все происходящее вдохновляющим. Как приятно наблюдать то же вдохновение у мужчин и женщин, молодых и пожилых, и у тех, чьи жалобы на здоровье незначительны, и у тех, кто по-настоящему нездоров и болен! Они в равной степени меняются к лучшему: обретают крепость тела и духа, продлевая свою жизнь. Находясь в таком далеке от развлечений порочного города, они похоже, всерьез увлечены подобными тонизирующими упражнениями, которые гарантируют им высокие моральные цели и, более того, поддерживают в них убеждение, что они могут навсегда отказаться от безнравственного и вредного образа жизни после своего возвращения домой!

Сначала я была ошеломлена, наблюдая их усилия; тем не менее я готова поклясться, что в них есть нечто чудесное, даже чудодейственное. Вот почему, дорогой мой папочка, я еще раз признаю свою вину — задержку с письмами; ты сам видишь, что подобные наблюдения поглощают все мое время.

Вот только вчера утром, возвратившись в свою освещенную лучами солнца комнату в Трафальгар-хаусе, я стала свидетелем сцены, которая может считаться подтверждением того, что я имею в виду. Я столкнулась с младшим братом наших вновь обретенных друзей, мистера и миссис Паркер. Артур Паркер — джентльмен примерно двадцати одного года, чьи предыдущие физические усилия строго ограничивались: его тщательно оберегали от любого воздействия внешнего мира, которое якобы могло нанести ущерб его здоровью.

По моему мнению, папа, этого молодого человека ожидала судьба инвалида, хотя при взгляде на него этого не скажешь. Бог свидетель, когда он появился здесь, я сочла его достаточно крепким и здоровым. Можно было с уверенностью предположить, что до недавнего времени чрезмерный объем его талии объяснялся неуемным аппетитом. Разумеется, это породило во мне уверенность в том, что его нескончаемые жалобы вызваны исключительно последним обстоятельством. И вдруг, ранним утром, передо мной предстал молодой человек, которого купания в холодной воде несомненно возродили к жизни.