Шарлотта

— Я с восхищением прочитала несколько поэм Бернса, — сказала Шарлотта, когда у нее появилась возможность вставить слово, — но я недостаточно поэтична, чтобы полностью отделять поэзию мужчины от его характера. Кроме того, неорганизованность и поведение бедного Бернса в значительной мере ослабили то удовольствие, которое я получила от его стихов. Мне трудно поверить в правдивость его чувств как возлюбленного. У меня нет веры и в искренность его привязанности как мужчины. Он чувствовал и написал, а потом забыл.

— О! Нет, нет! — в волнении вскричал сэр Эдвард. — Он был сама искренность и правда! Гений и слабости Бернса могли привести его к некоторым безрассудствам. Но кто совершенен? Посредственный ум склонен ожидать от души возвышенного гения преувеличенного критицизма или псевдофилософствования. Всплеск сверкающего таланта, порождаемого страстными чувствами, вероятно, несовместим с некоторыми правилами хорошего тона, принятого в обычной жизни. Ни вы, прекрасная мисс Хейвуд, — заявил он с видом глубокого сочувствия, — ни любая другая женщина не могут выступать справедливым судией того, что движет мужчиной и заставляет его говорить, писать или делать, на что могут подвигнуть его блистательные порывы неукротимого духа.

Все это было просто прекрасно, но, если Шарлотта разбиралась хоть в чем-нибудь, высокой моралью здесь и не пахло. Тем не менее, будучи несомненно польщена его крайне необычной манерой говорить комплименты, она рассудительно ответила:

— Я действительно ничего не знаю об этом. Какой очаровательный день! Ветер, я полагаю, дует с юга.

— Счастливый, счастливый ветер, он занимает мысли мисс Хейвуд!

Шарлотта уже начала склоняться к мысли, что он непроходимо глуп. Теперь она понимала, почему сэр Эдвард решил составить ей компанию. Это было сделано в пику мисс Бреретон. Она прочла это в тех взволнованных взглядах, которые он бросал в ее сторону, но она никак не могла взять в толк, зачем ему болтать такую чепуху, разве что он просто не мог иначе. Он казался очень сентиментальным, переполненным чувствами, и, по-видимому, испытывал слабость к новомодным жестким словам, иногда ругательствам. При этом он обладал недалеким умом и употреблял эти слова механически, не понимая их истинного значения.

В будущем она наверняка узнает его получше.

Но когда последовало предложение заглянуть в библиотеку, Шарлотта решила, что для одного утра сэра Эдварда с нее достаточно, и с радостью приняла приглашение леди Денхэм остаться вместе с ней на Террасе. Прочие покинули их, на лице сэра Эдварда было написано чрезвычайно галантное отчаяние, оттого что они вынуждены расстаться. Оставшись наедине с Шарлоттой, леди Денхэм, как настоящая гранд-дама, говорила только о своих собственных заботах, а Шарлотта слушала, про себя поражаясь контрасту между двумя своими компаньонами.

И в самом деле, в разглагольствованиях леди Денхэм не было ни сомнительных сантиментов, ни каких-либо фраз, допускающих двойное толкование или вообще не поддающихся интерпретации. Взяв Шарлотту под руку с непринужденностью особы, считавшей, что любой знак внимания с ее стороны будет принят за честь, и с живостью, которая проистекала либо из тех же причин, либо просто объяснялась природной разговорчивостью, она немедленно и с большим удовлетворением изрекла, напустив на себя лукавый и проницательный вид:

— Мисс Эстер хочет, чтобы я пригласила ее с братом провести неделю со мной в Сандитон-хаусе, как прошлым летом. Но я не сделаю этого. Она все время пытается подольститься ко мне, восхищаясь то тем, то этим, но я-то вижу, чего она добивается. Я вижу ее насквозь. Меня не так-то легко обмануть, дорогая.

Шарлотта не смогла придумать ничего более безобидного, чем просто уточнить:

— Сэр Эдвард и мисс Денхэм?

— Да, моя дорогая. Мои молодые люди, как я их иногда называю, поскольку они буквально кормятся у меня из рук. Прошлым летом, примерно в это самое время, они жили у меня — с понедельника по понедельник, и они остались очень довольны и благодарны. Потому что на самом деле они очень хорошие молодые люди, моя дорогая. Мне бы не хотелось, чтобы вы думали, будто я привечаю их только ради покойного сэра Гарри. Нет-нет, они вполне достойные люди сами по себе, иначе, можете мне поверить, они не проводили бы столько времени в моем обществе. Я не из тех женщин, которые помогают первому встречному. Я всегда тщательно обдумываю, что собираюсь предпринять и с кем мне придется иметь дело, прежде чем пошевелю хоть пальцем. Не думаю, чтобы меня хоть раз обманули в жизни. А это многое говорит о женщине, которая дважды была замужем. Между нами говоря, бедный дорогой сэр Гарри рассчитывал на большее. Но, — вздохнула она, — о мертвых или хорошо, или вообще ничего. Никто не мог жить счастливее, чем мы, — а он был человеком чести, истинным джентльменом из старинного семейства. После его смерти я отдала сэру Эдварду его золотые часы.

При этих словах она бросила такой взгляд на свою компаньонку, который, очевидно, должен был произвести на нее неизгладимое впечатление, но, не заметив на лице Шарлотты особого восторга, быстро добавила:

— Он не завещал их своему племяннику, моя дорогая. Это не было выполнением воли Гарри. Об этом вообще не упоминалось в завещании. Он всего лишь сказал мне, да и то только один раз, что хотел бы, чтобы они достались его племяннику, но это меня ни к чему не обязывало, не захоти я поступить так.

— Это очень любезно с вашей стороны! В самом деле, очень мило, — сказала Шарлотта, вынужденная изобразить восхищение.

— Да, моя дорогая, и это — не единственное доброе дело, которое я сделала для него. Я была очень добрым другом сэра Эдварда. А он, бедняжка, так нуждается в этом! И, хотя я всего лишь вдова, моя дорогая, а он — наследник, между нами нет таких противоречий, какие обычно обнаруживаются между этими сторонами. От поместья Денхэмов я не получила ни шиллинга. Сэр Эдвард не обязан ничего мне выплачивать. Вовсе не он занимает главенствующее положение. Это я помогаю ему.

— В самом деле! Он очень приятный молодой человек, особенно в том, что касается его манер.

Эти слова были произнесены, главным образом, только ради того, чтобы хоть что-то сказать, но Шарлотта сразу же заметила, что возбудила подозрения, потому что леди Денхэм бросила на нее острый взгляд и сказала:

— Да-да, на него очень приятно смотреть. Остается надеться, что так подумает и какая-нибудь состоятельная леди, потому что сэру Эдварду просто необходимо жениться на деньгах. Мы с ним часто разговариваем на эту тему. Приятный молодой человек вроде него может улыбаться направо и налево, осыпая девушек комплиментами, но он знает, что должен жениться ради денег. А сэр Эдвард — весьма упорный молодой человек и придерживается очень правильных взглядов.

— Сэр Эдвард Денхэм, — произнесла Шарлотта, — обладая такими личными достоинствами, почти наверняка сумеет увлечь состоятельную леди, если того захочет.

Этот блестящий дипломатический ход, кажется, рассеял подозрения леди Денхэм.

— Ах, моя дорогая, какие умные вещи вы говорите! — воскликнула она. — Если бы только мы смогли заполучить в Сандитон какую-нибудь молодую наследницу! Но их так трудно найти! По-моему, с тех пор как Сандитон превратился в общественное место, у нас здесь не было ни одной наследницы или хотя бы сонаследницы. Семьи приезжают одна за другой, но, насколько мне известно, хорошо, если у одной из ста имеется какая-нибудь реальная собственность, земли или вклады. Может быть доход, но никакой собственности. У нас бывают священники, или стряпчие из города, или офицеры на половинном окладе, либо же вдовы со своей частью наследства. Ну, и какой, спрашивается, от них толк? Разве что они занимают наши пустующие дома, хотя, между нами говоря, по-моему, они совершают большую глупость, не оставаясь дома. Ах, если бы здесь появилась молодая наследница, которую отправили бы сюда поправить здоровье, и если бы ей прописали пить коровье или козье молоко, которое я могу ей поставлять! Как только она поправилась бы, я сумела бы сделать так, чтобы она влюбилась в сэра Эдварда!