Страница 63 из 91
Обмен впечатлениями
Чудес никогда я от жизни не требовал, Без них мне на свете светло. А вам вспоминается то, чего не было, Что с вами не произошло? Вам помнятся в рощах тропинки, проложенные К знакомым как будто местам? Там вроде бы все вами лично исхожено, — Да только вы не были там. А то вдруг какой-нибудь день необыденный Вам в спешке припомнится, — но Ведь это не с вами, не вами увидено, Никем вам не сообщено. И мне в моей жизни запомнилось многое — Распутья, моря, города... Но память порою шагает дорогами, Где я не ходил никогда. Долины и лица ей видятся дальние, Она не скупа, не скупа, — Она меня вводит в какие-то здания, Куда на порог не ступал, Ведет косогорами и коридорами, Сквозь грозы и уличный смог, На горные выси ведет, на которые Вовек я подняться б не смог. Быть может, мы памятью с кем-то меняемся, Быть может, не зная о том, Мы воспоминаньями перекликаемся С друзьями, которых найдем? Еще не знакомы, еще в отдаленье мы, Но к нам на незримой волне Летят чьи-то помыслы и впечатления, Отчеты о прожитом дне. ...Куда-то идем мы холмами, долинами, Несем свою честную кладь, Чтоб где-то за миг, с полуслова единого Кого-то навеки понять.Стрела
Хотел я смерти не орлу, Не хищникам чащобы — Я в друга выпустил стрелу Несправедливой злобы. Я промахнулся... Повезло, Быть может, нам обоим? Но мною посланное зло Летит, летит над полем. Летит сквозь строй лесных стволов, Сквозь городские стены, С океанических валов Срывает клочья пены. Пронзая ливень и метель, Соборы и заборы И, словно дьявольская дрель, Просверливая горы, Летит стрела с моей виной, Летит в мою долину — И огибает шар земной, Чтоб мне вонзиться в спину.Размышление в полете
Башенной, горной страшусь высоты я, Но в самолет вхожу спокойно. Вот уж внизу купола золотые — Будто головки гвоздей обойных. Вижу: с крышами вровень — площадь, С нивами вровень — леса и рощи, В землю, как сваи, вдавились башни, Стала планета совсем простою. Так высоко, что уже и не страшно, Страх высоты побежден высотою. С юностью я боялся расстаться — Канула юность, ушла в былое. Гасли огни промелькнувших станций, Как угольки под седой золою. Первые встречи, первые чувства, Радости молодости своевольной Так далеки, что уже и не грустно, Так далеки, что уже и не больно...Инфляция слова
Романтика, кто ты? Неужто Опущен таинственный флаг?.. Усталое слово — кормушка, Банальности фирменный знак. Ты храбрых водила в разведку, Во гневе вздымала копье — Теперь обернули конфетку В бумажку, где имя твое. Ты с выгодой пущена в дело, Тебя на расхожий мотив Поет безголосая дева, Слюней в микрофон напустив. В лесу, где лютуют туристы, Березки и елки губя, Под вечер гундосый транзистор Расслабленно славит тебя. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Когда-то рожденные новью, С годами теряя права, На сером кресте суесловья Распятые гибнут слова. Живая их суть остается, Да только не сразу она По-новому нам отзовется, Не сразу войдет в письмена.1973
Тыловая баллада
Дразнили крысой тыловой, А был он писарь полковой, Нестроевой солдат. За то, что почерк был красив, За четкий воинский курсив Он был зачислен в штат. Поскольку он в детдоме рос, Никто не загрустил всерьез, Когда он призван был. Он, непригож и неженат, Один шагал в военкомат — Никто не проводил. Кого-то он давно простил, Кого-то он в письме просил: «Хоть строчку напиши...» Ответа ждал напрасно он — Других, счастливых, почтальон Поддразнивал: «Спляши!» ...В штабной землянке он сидел, Немало было всяких дел Поручено ему. (Ах, жизнь у писаря легка, Передовая неблизка — Издалека, издалека Казалось кой-кому.) Гремел, гремел военный гром, А писарь все водил пером С рассвета дотемна. Не только кровь войне нужна — Бумагу жадно жрет война, Чернила пьет она. ...В то утро враг — в который раз! — Решил побеспокоить нас Средь елей и болот; Он орудийные стволы Навел на ближние тылы — Обычный артналет. Минут пятнадцать бил подряд, Обстреливая наш квадрат, И вот снаряд шальной, Нежданный двухпудовый гость, Накаты прорубив насквозь, В блиндаж попал штабной... Теперь уж не придет ответ — Ни тыла нет, ни фронта нет Уже тридцатый год. Связист не тянет провода, И письма не идут сюда — За тридевять невзгод. Могила поросла травой, И ель над самой головой Уходит в облака... Он был не трус и не герой, Не командир, не рядовой — А просто писарь фронтовой Пехотного полка.