Страница 20 из 25
Оклеветанный Фемистокл уехал в Аргос. Предполагают, что в это время Павсаний на самом деле предложил Фемистоклу вступить вместе в тайные сношения с персами. Фемистокл предложение отклонил, но огласке не предал. После смерти Павсания спартанцы обнаружили письма, адресованные ему Фемистоклом, что послужило поводом обвинить Фемистокла в предательстве греческих интересов. Такое тяжкое преступление, как государственная измена, подлежало судебному разбирательству представителями нескольких греческих городов-государств.
Решив, что справедливого суда ему не дождаться, Фемистокл стал колесить по Греции, переезжая из одного места в другое. Однако ни в одном греческом поселении надежного убежища он не нашел. Тогда он подался в Сузы, где правил Артаксеркс I, сын Ксеркса I. Это было связано с риском. Вряд ли победителю персов в Саламинском сражении можно было рассчитывать в Сузах на радушный прием. Однако Фемистоклу удалось завоевать доверие Артаксеркса, и тот даже доверил ему управление несколькими сатрапиями в Малой Азии. Фемистокл окончил жизнь в Персии, предположительно приняв яд (бычью кровь), после того как его обязали возглавить персидское войско и выступить против Афин.
Кажется странным, что афиняне, воспользовавшись наветами, изгнали из страны Фемистокла, человека, который спас Афины (а возможно, всю Западную Европу) от персидской экспансии. Похожая незавидная участь постигла и Мильтиада, победителя персов в битве при Марафоне. Да и чуть ли не все афинские лидеры были преданы остракизму или подвергались угрозе высылки из страны.
Остракизм озадачивает современного западного читателя, да и отцы-основатели американской представительной демократии относились неодобрительно к афинским демократическим институтам.
Джон Адамс, к примеру, так писал об остракизме:
История никогда не представляла столь откровенного признания людьми их собственной немощи в устройстве исполнительной и законодательной власти, как при установлении этого института [остракизма]. Разве можно себе представить более унылое зрелище, чем то, при котором сначала в течение года возвеличивают патриота или героя, в следующем году свергают его беззастенчиво с пьедестала, а спустя еще год воздвигают памятник в его честь?
Но если не считаться с репликой Адамса и руководствоваться лишь тем, о чем рассказано выше, то становится ясным, что в основание демократии Древних Афин было заложено сочетание остракизма, грамотности и представительной системы управления государством. Современный читатель, вероятно, удивится тому, что в Афинах чуть ли не каждый горожанин, наделенный амбициями и соответствующими способностями, стремился приобщиться к политике, занятию, грозившему карой даже за малейшее отступление от закона, действительно совершенное или сфабрикованное политическими противниками. В четвертом веке до нашей эры за должностные преступления преследовались судебным порядком двадцать семь афинских стратегов – четверых предали смертной казни, пятерым, приговоренным к такому же наказанию, удалось вовремя скрыться, остальных выслали из страны или оштрафовали.
Среди преследовавшихся судебным порядком было немало военачальников, но еще рискованнее была должность судьи, занимавшегося рассмотрением дел уголовных преступников – за иное вынесенное решение можно было поплатиться жизнью. Судьей мог стать любой гражданин, и от этой должности не отказывались, ибо служение правосудию считалось великой честью.
Афинское гражданство получал, как правило, любой человек, чьи родители были гражданами Афин, а для всех остальных, населявших Афины, получение этого статуса являлось наиболее востребованным желанием. Афиняне оценивали друг друга не по достатку, а по участию в политической и военной жизни страны. Люди, оказавшиеся под следствием и судом, не уклонялись от судебного разбирательства, хотя рисковали жизнью и собственностью – для них главным было не потерять уважение полиса. А высшей честью для афинян считалось пасть за свой полис на поле сражения.
Таким образом, в течение почти двух столетий основу афинской демократии составляли два фактора: широчайшее участие граждан в управлении государством (что невозможно в нынешних государствах) и специфические институты остракизма и изгнания из страны. Эти институты служили предохранительным клапаном, препятствовавшим сосредоточению власти у противников демократии. Трудно представить, что должностные лица в Афинах, выбранные вслепую из неученого, в большинстве своем, населения, могли почти два столетия поддерживать государство в более или менее организованном состоянии, и так же трудно представить, что остракизм и правовое изгнание из страны могли бы гладко функционировать в малограмотном обществе.
Хотя отцы-основатели американского государства относились скептически к «радикальной демократии» афинян, а остракизм считали неразумным явлением, даже беглое рассмотрение истории афинского города-государства свидетельствует, что оно добилось наибольшей стабильности в период с конца шестого до конца четвертого века до нашей эры, то есть от проведения в жизнь реформ Клисфена до завоевания Греции македонцами. Правда, в 411 и 404 годах к власти в Афинах пришли олигархи, установив тираническое правление, но оба случая были краткосрочным явлением, связанным с Пелопоннесской войной. После окончательного свержения тирании афинская демократия еще более укрепилась, и только вторжение в Грецию македонцев привело к ее гибели[31].
Афинская демократия оставалась крепкой до самого конца своего двухвекового существования. Остракизм, предотвращавший сосредоточение власти в руках горстки людей, стал цементом, скреплявшим афинскую демократию, главным ингредиентом которого являлась широкая грамотность населения. Соответственно, без необходимого числа грамотных граждан, выбиравшихся наугад на законодательные судебные и административные должности, трудно себе представить, что демократические Афины смогли бы не только так долго существовать, но и возвыситься в древнем греческом мире.
В отличие от Афин, в Спарте лишь немногие умели читать и писать, что подтверждается дошедшими до нашего времени репликами заносчивых афинян и незначительным количеством письменных памятников, обнаруженных в Южном Пелопоннесе. Представляется, что существовавшие в Спарте законы в письменном виде не излагались, а грамотой в необходимых для них пределах владели только цари, эфоры, военачальники высокого ранга и граждане, занимавшиеся межгосударственными сношениями.
Развитие грамотности в этом городе-государстве в немалой степени сдерживала общественная структура. Спарта была самым большим греческим городом-государством, добилась своего территориального превосходства путем захвата Мессении, области на юге Пелопоннеса. Спартанцы поработили мессенцев, сделав их государственными рабами – илотами. Илоты значительно превосходили численностью спартанцев (по некоторым оценкам, чуть ли не в десять раз), и, чтобы держать их в страхе и не дать взбунтоваться, за ними следила криптия, организация молодых спартанцев, возникшая из обрядов инициации и выступавшая в качестве «тайной полиции».
Спартанцев постоянно тревожило возможное восстание неблагонадежных илотов, и потому они не заботились о распространении грамотности, опасаясь, что знания попадут не в те руки. Неприятие грамотности способствовало тому, что не только илоты оставались невежественными, но и сами спартанцы, а это воспрепятствовало зарождению демократии.
А вот в Афинах, где поощрялась грамотность населения, вероятно, не уделялось внимания составлению и хранению документов, и это, как ни выглядит странным, содействовало четкой работе демократических институтов. Только в середине пятого века до нашей эры в Афинах появился государственный архив Метроон, в котором преимущественно хранились законы, договоры, постановления народного собрания и другие официальные документы. Что касается частных деловых бумаг афинян, то они, видимо, вовсе не составлялись. К примеру, не обнаружено ни одного договора о купле-продаже земли или о межевании. Афиняне на границах своих земельных угодий ставили камни с начертанным на них именем владельца участка.
31
Типичной для Адамса является критика реформ Солона в следующих выражениях: «Он передал всю полноту власти в руки тех, кто был наименее к этому пригоден, и оные люди, объединившись, изменили конституцию по собственному усмотрению и обрекли государство на гибель». Подробный критический обзор современных точек зрения на афинскую демократию см. в работе: Je