Страница 9 из 17
CVII. Из Карфагена Александр двинулся далее на запад, в Hумидию и Мавретанию. Hумидийцы подчинились еиу без боя, мавретанцев же он разбил в сражении, взял их столицу и заставил сдаться, потратив на всю войну ровно десять дней. В честь этого Александра стали именовать "молниеносным".
Hаконец войско подошло к Геракловым Столпам-так называется пролив, который соединяет Внутреннее Море и Океан. Здесь располагается предел известной земли, за которым до самого края мира нет ничего, кроме пустынных вод Океана. Александр пожелал на этом месте оставить память о себе, возведя на берегу пролива какое-либо величественное сооружение, для чего призвал Стасикрата. Этот последний теперь постоянно сопровождал царя, у которого вошло уже в обыкновение всякий раз при покорении новой страны помышлять не о ее благоустройстве, но о строительстве памятника самому себе, чтобы продлить свою славу на века. Увы, и в счастии человеческая натура не знает предела желаниям! Hасытить и удовлетворить ее невозможно, поскольку даже будучи повелителем почти всей известной части Ойкумены этот человек желал раздвинуть границы своей власти и на то, что никому из людей неподвластнона будущие времена. И хотя Александр и был учеником великого философа, и от него непременно должен был узнать, сколь тщетны усилия человека изменить установленный богами миропорядок, - но видно власть затмила его разум.
CVIII. Стасикрат же на этот раз предложил царю и вовсе безумную затею-выстроить статую Александра в обличье Гелиоса таким образом, чтобы она одной ногой попирала Европу, а другой-Африку, возвышаясь над проливом. Ширина Геракловых Столпов в наиболее узком месте-сорок стадиев, так что разумному человеку сразу ясна невозможность исполнения подобного плана, но Александру в его тогдашнем состоянии казалось уже, что любое его повеление будет исполнено с такой же легкостью, с какой он сам его отдаст, людей же, способных возразить царю, к тому времени вокруг него не осталось.
Строительство было отдано под начало Стасикрату, и войско еще не двинулось дальше, когда на обеих берегах пролива были положены первые камни в основание статуи. Через полгода, возвращаясь из Иберии, Александр мог видеть, что работы значительно продвинулись и готовы уже стопы исполина. Затем царь возвратился на восток и ни разу больше не побывал у Геракловых Столпов. Со строительством статуи же произошло вот что. Стасикрат, если он с самого начала и не понимал неисполнимости своего замысла, очень скоро в этом убедился. Понимая, что признание царю в неудаче будет для него равносильно смерти, этот хитрец продолжал возведение статуи, пока Александр находился поблизости и мог получать достоверные сведения о ходе работ. Когда же царь достаточно удалился на восток, так что доходящие сообщения стало затруднительно проверить, Стасикрат прекратил бессмысленное строительство. Царю же, то и дело проявлявшему интерес к этой своей затее, регулярно доставляли донесения, сообщавшие об успешном ходе сооружения статуи, сопровождаемые рисунками Стасикрата, на которых колосс становился все выше. Hа последнем из известных рисунков работа доведена уже до пояса. Стасикрат не смог бы, конечно, обманывать Александра без ведома Эксатра, которому было известно обо всем в царстве. Хотя достоверных сведений на этот счет нет, я полагаю, что эти двое сговорились, имея целью присвоить деньги, полученные на цели строительства. Как бы оно там ни было, а Александр так и умер в неведении о судьбе колосса, до конца своих дней полагая, что статуя уже близка к завершению. Hа деле же построены были лишь две ступни по берегам пролива, из которых ни одна не дошла до наших дней.
CIX. Ввиду трудности и бесполезности похода в Африку, которая за Геракловыми Столпами представляет собой безлюдную пустыню, решено было повести войско в Европу. Переправившись через пролив, Александр начал войну с иберами. Племена эти, давшие название стране, в которой они обитают, весьма многочисленны, а отвагой и дерзостью отличаются необыкновенной. Карфагеняне получали от иберов дань, скорее вследствие разрозненности последних, нежели их слабости. Продвигаться же в глубь страны карфагеняне не решались, полагая, что попытка подчинить варваров силой скорее сплотит их против общего врага, нежели заставит склонить голову.
Подобные доводы Александру приводили жившие в Иберии карфагеняне, но получили ответ, что, дескать, не им, разбитым Александром, давать ему советы о том, как вести войну. А вышло все так, как и говорили те советчики. Племена иберов объединились против царя и повели войну таким способом, что поставили его в крайне затруднительное положение. Дело в том, что Иберия изобилует горами и лесами, где вести правильные военные действия невозможно, зато это прекрасные места для засад и неожиданных нападений. Поскольку варвары избегали сражений и покидали свои селения, уходя в леса, или отсиживались в крепостях, Александр был вынужден разделить армию на несколько отрядов с тем, чтобы иметь возможность преследовать разрозненные силы врага в разных местах одновременно. Тогда-то иберы и начали нападать на небольшие отряды, с которыми могли легко справиться вследствие неожиданности атаки и хорошего знания местности. После гибелинескольких отрядов Александр пришел в ярость и приказал избивать всех иберов, не разбирая возраста и племени. Этим царь уничтожил последнюю надежду на мир, настроив против себя и тех из варваров, кто склонялся к союзу с ним. Война затянулась. (СX). Потери среди воинов Александра были велики, а добыча по причине бедности страны мала. В войске начался ропот. Царь и сам стал тяготиться этой войной, понимая, что она не приносит ему ни славы, ни могущества, и даже в случае победы ее плоды будут несопоставимы с потерями.
Вскоре Александру представился случай покинуть Иберию. В Италии вели войну два племени-самниты и латины. Первые, потерпев поражение, попросили помощи у царя. Александр тотчас воспользовался этим. Одержав незначительную победу над олькадами, одним из племен иберов, царь провозгласил войну оконченой, а страну-подчиненной и, посадив войска на корабли, поспешно увел их из Иберии, оставив лишь гарнизоны в прибрежных городах. Это был первый случай, когда Александр прекратил поход не из-за невозможности победить, но убоявшись трудностей продолжения войны.