Страница 15 из 61
— Подожди, — остановил его Коровин. — Получается, что тот радист, которого ты хочешь передать мне на связь в оперативном районе, в настоящее время работает на чужую разведку?
— Получается, что так, — жестко ответил Судоплатов.
Глава 5
Генрих Герлиак
5 июня 1942 года,
Генеральный комиссариат Вайсрутения, Минск
Я был ошеломлен признанием Баха. Дело приобретало совсем другой оборот. Вместо спокойной охранной службы предстояло противостоять не просто готовым на все коммунистическим фанатикам из местного подполья, но отлично подготовленным профессиональным диверсантам! Я сделал паузу, осмысливая заявление Баха, затем осторожно осведомился:
— Прошу прощения, обергруппенфюрер, но откуда это известно?
— Все очень просто, Герлиак! — усмехнулся уголками рта Бах. — Неделю назад гестапо задержало связного между подпольной группой в Минске и партизанским отрядом, оперирующим в районе Беловежской Пущи, между Слонимом и Пружанами. Партизаны только установили контакт с подпольем, имеющим связь с Москвой, и связной вез им первое задание. И знаете какое? Через подполье из Москвы партизанам передали приказ: установить назначение, систему охраны и подходы к объекту, находящемуся в Беловежской Пуще в девяноста километрах северо-восточнее Бреста. В качестве демаскирующих признаков объекта указана, в частности, железнодорожная ветка от магистрали Белосток — Волковыск. В Москве знают об объекте, Герлиак! Они знают о нем далеко не все, но знают его примерное местонахождение. Но главное: они всерьез им заинтересовались и теперь уже не остановятся!
— А что в Москве еще знают? — решился уточнить я. — Что по этому поводу сказали на допросах руководители подполья?
— К сожалению, их не удалось взять живыми, — помрачнел Бах. — Двое погибли при задержании, один умер в больнице, так и не приходя в сознание. А еще двое взорвали себя вместе с конспиративной квартирой. Они там накопили немало взрывчатки для диверсий, так что вместе с ними погибла вся группа захвата. Единственным источником информации был связной, при котором нашли зашитое в подкладку пиджака послание. Через три дня интенсивных допросов он запел как соловей.
— Я хотел бы с ним поговорить, — начал я делиться своими соображениями. — Я мог бы подсесть к нему в камеру в качестве беглого военнопленного или…
— К сожалению, он умер, — прервал мои рассуждения Бах. — После его признательных показаний охрана утратила бдительность, и он сумел повеситься на обрывке веревки. И где он ее только раздобыл?!
Бах раздраженно поиграл желваками, затем продолжил:
— Поэтому вопросами безопасности вам, Герлиак, лучше заниматься самому. У вас огромный опыт полицейской работы, так что действуйте сами, ни на кого не надеясь. Властей генерального комиссариата для вас не существует: здесь вы подчиняетесь мне и только мне. Итак, что следует вам иметь в виду?
Бах вскинул указательный палец, обращая внимание на важность его слов.
— Объект находится на краю Беловежской Пущи, населенной преимущественно польским или полонизированным населением. Поэтому сюда часто заходят отряды поляков, связанные с англичанами. Сюда заглядывают большевистские диверсионные подразделения из района Пинска, наверняка у них тоже есть здесь осведомители. В таких условия столь крупное строительство не может остаться незамеченным. Русские уже заинтересовались объектом, и я уверен, что и англичане не заставят себя долго ждать. Следует ожидать настоящей охоты, Герлиак!
Бах стал называть меня не по званию, а по имени: значит, уже записал в свою команду. Ну что же! Зная, какой гадюшник представляет собой наш тыл, всегда неплохо скрыться за широкой спиной полицайфюрера, который может в случае чего защитить своих подчиненных даже от гнева гауляйтера, а также имперского и генерального комиссаров.
— Кроме того, на расстоянии десять-пятнадцать километров от объекта находятся достаточно крупные населенные пункты, где может находиться большевистская агентура. Вы понимаете, Герлиак, что диверсанты легко могут тайно накопить силы в этих населенных пунктах? Пока наши полицейские части будут прочесывать леса, диверсанты отсидятся в подполье и нанесут удар в самый неожиданный момент с самой неожиданной стороны!
— Извините, обергруппенфюрер, — осмелился я прервать Баха. — Что означает «достаточно крупные»?
— Это означает, что данные населенные пункты не могут быть при необходимости обезлюжены, поскольку это может привлечь внимание противника, — последовал немедленный ответ. — Это деревеньку с сотней-другой жителей можно спалить под предлогом антипартизанской акции. А вот населенный пункт в пять-семь тысяч жителей уже не удастся просто так ликвидировать, поскольку сразу возникнет вопрос: зачем?
— Понятно, обергруппенфюрер, — кивнул я. Честно говоря, я не знал, с какой стороны подойти к делу: я никогда не занимался охраной объектов. Разве что охраной особняка в Шарлоттенбурге. Но там особняк располагался в центре рейха посреди участка площадью меньше гектара и для охраны вполне хватало десятка человек во главе с гауптшарфюрером. А здесь: двести гектаров в лесах и болотах, по которым до сих пор шляются окруженцы, партизаны и русские диверсанты!
— С чего планируете начать, пока не прибыли ваши люди? — спросил Бах.
— Для начала изучу обстановку вокруг объекта, обергруппенфюрер. Уровень активности партизан, надежность контроля над ближайшими к объекту населенными пунктами со стороны местных властей, подходы к объекту и прочее, — поделился я соображениями.
— Хорошо! — одобрил Бах. — Свяжитесь с офицером моего штаба штурмбаннфюрером Эрвином Штадле. Он хорошо знает отведенный вам оперативный район, и вместе с ним вы сможете определить порядок и последовательность выдвижения туда вашего подразделения. Следует при этом особое внимание уделить сохранению секретности. Штадле в курсе. Если у вас больше нет вопросов, Герлиак, то я вас больше не задерживаю.
Выйдя из кабинета Баха, я попробовал разыскать штурмбаннфюрера Штадле, но мне сообщили, что Штадле на выезде и появится лишь к вечеру. Я оставил для него сообщение у адъютанта Баха, пообедал в столовой СД, после чего направился отдохнуть в гостиницу.
Ланген и Махер с моего разрешения отправились развлекаться: я им уже сообщил, что, по всей видимости, нам очень скоро придется безвылазно сидеть в белорусских лесах, охотясь на партизан и вражеских диверсантов, — потому они спешили урвать как можно больше тыловых удовольствий.
Пользуясь вынужденным бездельем, я намеревался немного вздремнуть после обеда: когда еще представится такой случай?
Но сон не шел. Я ворочался на диване и осмысливал ситуацию. Итак, мое подразделение решили не отправлять на фронт. В принципе и я, как офицер СД, принимавший участие в секретных операциях и достаточно много знавший о работе РСХА (само существование которого являлось тайной для непосвященных), в соответствии с приказом рейхсфюрера СС никогда не должен был оказываться в прифронтовой полосе. Однако Гейдрих отправил меня с моим подразделением (специально обученным борьбе с партизанами) в мясорубку Демянска. Видимо, не полагаясь на русские пули, он отправил человека с приказом ликвидировать меня любой ценой. То, что это дело рук Гейдриха, совершенно очевидно. Вопрос в другом: его ли это инициатива? Что, если это Гиммлер приказал замести следы и убрать всех, кто участвовал в операции «Марьяж»? Хм… очень похоже на правду. Ведь непосредственно в операции за все пять лет ее проведения участвовало не так уж много людей. Гейдриха теперь нет, но если он вычеркнул меня из списка живущих на этом свете по приказу сверху, то дела мои плохи. Хуже некуда! Неужели меня снова хотят ликвидировать тихо и не привлекая внимания?
Я встал с дивана, достал сигарету, закурил и усмехнулся своим мыслям. Нет, ради моей ликвидации не будут разрабатывать специальную операцию. Гораздо проще угрохать меня здесь, на улицах полуразрушенного Минска. Одна автоматная очередь из руин и дело сделано… Ищи ветра в поле! Нет, вроде бы пока мне разрешили пожить. Похоже, что в секретной операции «Каменное небо» мне отведена важная роль. Интересно, а в чем суть операции? И какого черта понадобилось строить секретный объект в Беловежской Пуще? Я видел в штабе Баха оперативные сводки: в районе Беловежской Пущи пошаливают не то окруженцы, не то дезертиры, отмечается появление партизанских групп, состоящих — подумать только! — из бежавших от неминуемой смерти в гетто евреев. Кроме того, в районе высок процент поляков, поэтому в эту зону проникают и польские группы Армии Крайовой, а это — не еврейский бухгалтер с охотничьим ружьем, а бывшие офицеры и солдаты регулярной польской армии! В Польше мне пришлось повоевать в этими ребятами: они очень раздосадованы поражением Польши, вследствие чего готовы на любую авантюру, лишь бы утереть нос немцам! Ну что ж… Пшепрашем, панове!