Страница 50 из 65
У меня был шанс остановить Райхеля и спасти профессора от лап большевистских диверсантов: достаточно было снять трубку телефона и связаться с Бахом. Но в таком случае штурм базы неизбежен. Я не сомневался, что Коровин подтянет к базе крупные силы. Что следует ожидать? Наверняка минометный удар, огонь крупнокалиберных пулеметов. И еще в моей памяти всплыло донесение Штрауха, в котором он обращал внимание на загадочное исчезновение со старого склада Красной армии солидной партии огнеметов. Если не изменяет память, бесследно исчезли семнадцать ранцевых огнеметов «РОКС-2» и семь фугасных огнеметов «ФОГ-1». Каждый ранцевый огнемет метает на расстояние примерно 40 метров свыше 8 килограммов огнесмеси, а фугасный выплевывает 20 килограммов на 100 метров. Вот и средства для выжигания траншей и дотов!
Малоутешительно.
Бах будет действовать наверняка, он захочет разом покончить с русскими диверсантами: ведь это редкая удача — собрать партизанское соединение в удаленном от партизанских зон районе, зажать его в кольце блокады и разгромить. Поэтому он приостановил развертывание моего батальона в бригаду и запретил моим людям покидать базу: ведь мы — приманка, а приманка должна выглядеть слабой и беззащитной. И Коровин полезет в эту ловушку, поскольку точно знает: спецгруз он упустил, но вот профессора надо заполучить любой ценой!
Как он начнет штурм? Самое простое: захватить пару грузовиков и бронемашину, переодеть людей в немецкую форму и под предводительством Райхеля отправить ее к въезду на базу. Ведь я не знаю, что Райхель — русский шпион, и он проедет на территорию базы на законных основаниях. А дальше уже по обстановке. Либо я в соответствии с планом операции выдаю ему профессора и он спокойно уезжает, либо, если вдруг что — то идет не так, люди Райхеля — Сибирцева стремительным ударом громят гарнизон базы и захватывают профессора силой. Н-да, шансы на успех неплохие.
А если встретить Райхеля огнем? Тогда штурм базы неминуем, и это место превратится в ад. Что будет с Мартой и ее неродившимся ребенком? Если бы Бах позволил мне ее эвакуировать, я бы сражался до конца, а русского шпиона Сибирцева повесил на воротах базы! А теперь…
Что же делать?
Честь офицера СС велела мне немедленно позвонить Баху и разоблачить наконец русского шпиона. А чувства мужчины, вдруг обретшего в зрелом возрасте давно уже не ожидаемое счастье, приказывали мне использовать любую возможность, чтобы уберечь свою возлюбленную и нашего ребенка.
И еще мне не давала покоя мысль: под Демянском я должен был получить пулю в спину от своего же солдата. Вахман собирался уничтожить меня собранным материалом, и лишь вовремя принятые мной контрмеры сорвали этот план. А штурм базы будет прекрасной возможностью сделать то, что не удалось под Демянском: я не сомневался, что некто могущественный, который послал Хедера и Вахмана за моей жизнью, не упустит этого шанса разделаться со мной в горячке боя. А уж внедрить человека с таким заданием в массово пришедшее пополнение совсем несложно.
Я еще не принял окончательного решения, но одно я знал твердо: я не дам так просто покончить со мной до тех пор, пока Марта и ее ребенок не окажутся в безопасном месте. Я хочу, чтобы после меня осталось нечто большее, чем надгробная плита с рунами, поношенный мундир и кучка наград. Отныне я сражаюсь за фюрера и рейх только постольку, поскольку я сражаюсь за Марту и нашего ребенка.
В своем кабинете, в компании сигары и бутылки «мартеля», я размышлял до глубокой ночи, пока так и не уснул в кресле.
Меня разбудил Ланген. Он принес бутылку вина, стакан и виновато сообщил:
— Штандартенфюрер! Обергруппенфюрер Бах на проводе.
Почему он смотрит так виновато? Похоже, я выгляжу весьма неважно. Почти пустая бутылка коньяка красноречиво поясняла причину мерзкого состояния.
Я налил стакан вина, залпом жадно выпил его.
— Сколько времени, Ланген?
— Без четверти шесть утра.
— Принесите мне самый крепкий кофе, вареное яйцо и бритвенный прибор, — распорядился я и поднял трубку.
— Здесь Герлиак. Хайль Гитлер, обергруппенфюрер!
— Слушайте приказ, Герлиак! Завтра в период от девяти до десяти часов на аэродром базы-500 совершит посадку наш штабной «шторх», на борту которого будут Штадле и Райхель. В это же время к базе подойдет моторизованная колонна. Они должны остановиться в пятидесяти метрах от ворот. Если они продолжат движение, то вы должны уничтожить колонну. Далее, Штадле имеет при себе пакет, который он должен вскрыть в вашем присутствии. Именно Штадле и именно в вашем присутствии. Во всех остальных случаях операция прекращается, вы начинаете действовать по плану «оборона». Вам все ясно?
— Да, обергруппенфюрер.
— В таком случае искренне желаю вам успеха. Хайль Гитлер!
Колонна подошла к воротам базы утром следующего дня в девять двадцать. Она остановилась на предписанном расстоянии. На контрольный пункт прибыл обер — лейтенант, который доложил о готовности выполнить приказ. Приказ ему должен был передать оберштурмбаннфюрер Штадле.
— Пока отдыхайте, обер — лейтенант, — сказал я. — Штадле еще не прибыл.
Самолет Штадле появился над базой в девять сорок. Увидев самолет, я направился к контрольному пункту взлетной полосы, отделенной колючей проволокой от остальной территории сектора.
Из самолета вышли Штадле и Райхель и направились к контрольному пункту.
— Хайль Гитлер!
— Хайль! Рад вас видеть, Штадле, живым и здоровым.
— Да, невзирая на усилия врачей, я все — таки сумел встать на ноги, — улыбнулся Штадле и взглянул на часы.
— Господа! Согласно приказу обергруппенфюрера фон дем Баха, я должен вскрыть пакет с приказом ровно в десять ноль — ноль. Предлагаю выкурить на сигарете и погреться на солнышке.
День был действительно солнечный, хотя и морозный. Укрывшись за стеной контрольного пункта от ветра, мы нежились в лучах солнца и курили.
Штадле бросил окурок в урну, взглянул на часы.
— Итак, ровно десять.
Штадле вскрыл опечатанный пакет и огласил приказ:
— Настоящим приказом предписываю всему личному составу, участвующему в операции, выполнять указания СС-оберштурмбаннфюрера Штадле, как если бы они исходили от меня лично. Подписано: СС-обергруппенфюрер фон дем Бах.
Для меня подобный приказ был полной неожиданностью. Какая — то параноидальная секретность!
— Ну что же, Штадле, командуйте! — предложил я. — А то без вас мы и не знаем, что делать.
Почувствовав иронию в моем голосе, Штадле примирительно сказал:
— Видимо, в силу инстинктивного недоверия к самолетам, обергруппенфюрер опасался, что мы можем не долететь до базы, и, таким образом, существует опасность того, что пакет может попасть в руки партизан. В случае моей гибели операция сорвалась бы, но текст приказа не дал бы партизанам никакой информации.
— Разумно, — согласился я.
— Райхель! — обратился Штадле к своему заместителю. — Примете под командование колонну, дождетесь пассажира, посадите его в танк. Сами поедете в другом танке. Доведите до личного состава категорический приказ не вступать с пассажиром в разговоры. Порядок следования колонны, разработанный вами и штандартенфюрером Гер- лиаком, оставлен без изменения. Идите, я вас догоню.
Райхель направился к въезду на базу. Штадле повернулся ко мне и сказал:
— Герлиак, пригласите сюда профессора. Надеюсь, он уже переоделся в мундир? И еще вызовите офицера или унтер- офицера в мое распоряжение. И не забудьте дать приказ немедленно заправить мой самолет.
Я приказал командиру летной службы заправить самолет, затем позвонил дежурному и дал указание прислать на контрольный пункт взлетной полосы унтерштурмфюрера Флюгеля. Затем я лично отправился за профессором.
Профессор в буквальном смысле слова сидел на чемоданах: точнее, он сидел на одном чемодане, а рядом стоял чемодан поменьше.
— Профессор, объясните мне: каким образом вы умудрились в обстановке строгой изоляции обрасти имуществом?