Страница 16 из 65
Марта выжидающе взглянула на меня.
— Я слушаю, — улыбнулась она.
— Через несколько часов отряд дяди Вовы перестанет существовать, — медленно и четко произнес я, следя за выражением лица Марты. Она растерянно и изумленно смотрела на меня.
— Я не понимаю… — прошептала она.
— Территории основной и резервной базы блокированы полицейскими частями, подразделениями СД и войсками СС. Как только самолет совершит посадку, начнется артобстрел и зачистка территории. Никто не сможет спастись.
— Откуда ты знаешь?! — в ужасе воскликнула Марта.
— Я офицер СД, СС-оберштурмбаннфюрер, что соответствует званию подполковника, — жестко сказал я, твердо глядя в округлившиеся от ужаса и недоверия глаза Марты. — Командир ягдкоманды, охотников за партизанами. Я со своими людьми внедрился в отряд Коровина, чтобы его уничтожить.
— Нет! — закричала Марта, закрывая в ужасе уши ладонями.
— Тише, тише, милая! — прижал я ее к себе, зажимая ей рот, чтобы заглушить крик и гладя по голове, чтобы хоть как — то успокоить. — Ничего уже нельзя изменить, ничего, даже если ты пойдешь сейчас к Коровину и расскажешь ему все. Я не буду тебе препятствовать, можешь идти. Но тогда дети обречены на смерть, так же как и весь отряд. Только я могу их спасти.
Я отпустил Марту. Она машинально кинулась к выходу, но в дверях остановилась и, обернувшись ко мне, с болью и ненавистью спросила:
— Как ты мог?!
— Я немецкий офицер и всего лишь выполняю свой долг, — коротко ответил я. — Чтобы жил я, должны умереть Коровин и Федорцов. Я пришел за их жизнями, они могут забрать мою. Такова наша игра.
— Почему ты все мне это рассказал? — прошептала Марта.
— Потому, что я тебя люблю и хочу спасти, — ответил я.
Марта приблизилась и испытующе взглянула мне в глаза. Я выдержал ее взгляд.
— Спаси детей, — попросила Марта. — Ты сможешь это сделать?
— У меня приказ: самолет должен быть уничтожен сразу после посадки, — сказал я. — И я сам не могу поверить в то, что я сейчас скажу: я дам самолету улететь и только после этого подам сигнал к атаке. Я нарушу приказ, но только ради тебя, ради спасения детей. Но об этом должны знать только ты и я. Если об этом узнает мое командование, мне не поздоровится. Впрочем… если ты сейчас пойдешь к Коровину… то все это бессмысленно.
Я обессилено опустил голову. Я чувствовал себя выжатым лимоном: все силы ушли на борьбу за Марту. Но я чувствовал: я выиграл, она не пойдет к Коровину.
Я ощутил прикосновение губ Марты на своем лице.
— Я верю тебе, — прошептала она. — Я люблю тебя, я сделаю все так, как ты хочешь. Только спаси детей! Я прошу тебя! Спаси их!
— Я обещаю, что если прилетит самолет, то дети беспрепятственно улетят в Москву, — твердо сказал я. Я действительно был полон решимости пренебречь этой частью приказа Баха. Я чувствовал, что моя честь офицера СС омертвела еще с одной стороны. Но меня теперь это абсолютно не волновало.
Самолет появился в начале первого часа ночи. Коровин смотрел, как вспыхнули костры, затем несколько из них погасли, подтверждая, что это не ложная полоса. Он повернулся ко мне и приказал:
— Петерсон! Отправьте половину своей группы в Люшу на смену первой роте. Пусть держат под контролем дороги Люша — Валуга и Ганцевичи — Лунинец до подхода основной группы. Затем немедленно сюда.
— Есть, товарищ командир!
Я отошел от Коровина, внутренне ликуя. Все так, как я и планировал! Сейчас я отправлю группу Земелина в Люшу, а сам со своими людьми займу удобную позицию недалеко от взлетной полосы.
27 сентября 1942 года, Вайсрутения,
взлетная полоса у озера Круглое, 0 часов 35 минут
Транспортный самолет ПС-84 остановился метрах в пятнадцати от опушки леса. Открылась дверка, пилот выставил алюминиевую лесенку, и по ней спустились один за другим семь человек.
— Вон наше новое начальство, — пробормотал Федорцов, кивнув в сторону прибывших. — Генерала сразу видно: вырядился, словно на парад. Как же он в таком виде в рейд пойдет? Замарается ведь…
— Отставить разговоры, товарищ старший лейтенант госбезопасности, — счел необходимым одернуть не в меру саркастичного помощника по разведке Коровин. — Держи себя в руках.
— Виноват, товарищ майор госбезопасности!
Коровин с Федорцовым подошли к группе прилетевших
самолетом. Двое, в форменных фуражках НКВД, стояли поодаль и переговаривались, наблюдая, как остальные вытаскивают ящики и мешки из самолета. Один был одет в видавшее виды коричневое кожаное летное пальто без знаков различия, второй же был в шинели дорогого сукна с двумя ромбами в петлицах, — старший майор госбезопасности Георгий Цанава.
— Товарищ старший майор госбезопасности! Партизанский отряд «Дядя Вова» к выполнению рейда готов! Командир разведывательно — диверсионной группы особого назначения НКВД майор госбезопасности Коровин!
— Какой к чертовой матери рейд, майор?! — грубо ответил Цанава. — А я для чего здесь?! Вы в курсе, что теперь я назначен командиром всех сил, задействованных в операции «Лось», в том числе и этого партизанского отряда? А вы соответственно назначены моим начальником штаба! Или вы тут в лесу совсем одичали?
— Никак нет, товарищ старший… — начал было опешивший от неожиданной грубости Коровин, но Цанава не дал ему договорить.
— Я и только я буду определять, когда и как подчиненные мне силы пойдут в рейд! — заявил Цанава. — И пока я лично не одобрю плана операции, ни один боец не двинется с места. Вам ясно, майор?
— Так точно! — негромко, но четко ответил Коровин, скрипнув зубами.
— Вот так, майор, и не иначе! — удовлетворенно сказал Цанава и повернулся к стоявшему все это время молча рядом с ним мужчине в кожаном летном пальто.
— Мой заместитель по контрразведке лейтенант госбезопасности Торопец. Прислан для организации в отряде Особого отдела.
Торопец козырнул и пожал руки Федорцову и Коровину, благожелательно улыбнувшись. Его прозрачно — голубые глаза, впрочем, остались равнодушными.
— Я привез вам материалы, которые вы запрашивали, товарищ майор, — сказал Торопец, передавая небольшую дерматиновую папку Коровину. Коровин коротко поблагодарил и передал папку Федорцову.
— Помощник командира отряда по разведке старший лейтенант госбезопасности Федорцов, — представил Коровин своего заместителя.
— А ваш комиссар?
— Два дня назад ранен в бою, тяжело… Отправляем этим самолетом в тыл.
Из дверцы выглянул летчик и решительно крикнул:
— Товарищи начальники! Времени в обрез, давайте самолет помогите развернуть и загружайте. Нам линию фронта до рассвета миновать надо.
— Разрешите загружать самолет? — спросил Коровин у Цанавы.
— Загружайте, — разрешил Цанава, доставая из кармана серебряный портсигар с папиросами «Герцеговина Флор».
— Угощайтесь, товарищи, — покровительственно предложил Цанава. — Любимые папиросы самого товарища Сталина.
Большой московский начальник поставил всех подчиненных на место и теперь мог показать благожелательность.
Партизаны развернули самолет в сторону взлета, пронесли на носилках раненых. Появилась цепочка детей во главе с доктором и Мартой.
— Это что за дети? — нахмурился Цанава.
— Это дети работников НКВД Белоруссии, — торопливо ответил Коровин. — Выполняем приказ Москвы: детей надо эвакуировать при первой возможности.
— Хорошо, — неопределенно ответил Цанава. — Заканчивайте погрузку и отправляйте самолет. Пойдем на вашу базу, а там уж проведем совещание и досконально проработаем план операции.
— Так… Рейд отменен, уходим на основную базу. Я правильно понял приказ, товарищ старший майор госбезопасности? — спросил Коровин.
— Да, правильно! — раздраженно воскликнул Цанава. — Мне что, майор, по два раза вам все повторять? Давайте, заканчивайте тут. Выделите мне людей, которые проводят меня на базу, и сами подтягивайтесь. Караулы и все такое, я полагаю, вы сами организуете?
— Так точно, — мрачно отозвался Коровин. — Федорцов! Старший лейтенант госбезопасности Федорцов! Выделите группу сопровождения товарищу старшему майору госбезопасности, которая проведет его и прибывших с ним товарищей на основную базу.