Грешная девственница

Эйвери взял Лору за руку, когда девочка, на прощание погладив пони, побежала к дому.

– Благодарю вас.

– За что?

«За то, я час наслаждалась обществом дочери? За то, что я убедилась – моя дочь не безразлична графу и он позаботится о ней?»

– За то, что вы подыскали ей эту одежду и убедили меня, что кататься верхом очень полезно. Алиса в восторге, а это залог успеха. Через неделю-две она сможет покататься, сидя в дамском седле.

Лоре казалось, что она ничего не сказала, но граф вопросительно взглянул на нее.

– Нам не придется ничего заказывать. Феррис уже нашел одно маленькое дамское седло на чердаке конюшни. Вы останетесь на завтрак?

– Я…

«Я бы вошла в дом, если бы могла. Все осмотрела бы, все вспомнила бы. Через неделю-две мы могли бы учить Алису сидеть в дамском седле…» Как соблазнительно было бы остаться, все больше погрузиться в жизнь Алисы, узнать о ее привязанностях.

– Вас смущает то, что придется войти в дом холостяка? Как вам кажется, разве Алиса и ее няня не проследят за соблюдением приличий должным образом?

– Да, конечно. Я с радостью принимаю ваше приглашение.

Конечно, ей было все равно, что скажут дамы из церковного прихода, если узнают правду. Пройдет несколько дней, и Лора уедет отсюда, к тому же она встречалась с ними с одной целью – найти Алисе маленьких друзей для игр. Эта цель была достигнута.

Теперь Лору волновало лишь обретение собственного душевного равновесия. Еще, однако, ее волновал этот мужчина.

Когда рядом не было Алисы, Эйвери будто нависал над ней. В воображении Лоры, да и в самом деле он вырисовывался точно огромный объект. Алиса любила его. Лоре пришлось признать, что он тоже любит девочку. Граф был умным, приятным и симпатичным собеседником. Часть сознания Лоры была не прочь полюбить его, даже возжелать… его. И все же он похитил ее дочь с ясным намерением разлучить ребенка с матерью. Взятками граф подтолкнул на ложь арендаторов другого землевладельца. Он готов добиваться своей цели любыми средствами и без угрызений совести. Лоре следовало ненавидеть его, но она напрасно старалась. Она завидовала ему, ревновала и опасалась его.

И все эти чувства были недостойными, думала Лора, идя рядом с Эйвери Фолконером в сторону дома. Дома Пирса. То обстоятельство, что Эйвери здесь так легко освоился с ролью хозяина, стало для Лоры еще одним огорчением. И в этом случае ей не пристало быть недовольной, ибо с арендаторами обращались хорошо, земля давала обильный урожай, слуги находились при деле. Этот мужчина ведь не виноват, что его кузен умер, что Пьер нарушил данное слово, бросив ее накануне свадьбы, оставив ради какого-то романтического понятия долга и доблести.

Легкий ветерок трепал ее волосы, выбившись из-под шляпки, они то и дело закрывали ей лицо. Лора отбрасывала их назад. Ей хотелось обхватить голову руками и поразмыслить трезво, ясно, чтобы избавиться от сонма противоречивых чувств.

Лора заметила, что Эйвери смотрит на нее. Она не поднимала глаз, желая избежать взгляда графа именно сейчас, когда стала единственным объектом его внимания. Кроме той фразы, о физическом влечении, Эйвери не сказал ничего непристойного или дерзкого. Лора все время ждала от него каких-то слов и действий, но тщетно. И еще ее возмутило то, что она думала о нем как о мужчине, привлекательном и желанном.

А что, если его поведение – уловка для достижения намеченной цели? А что, если Эйвери вел свою игру, надеясь, что слова о физическом влечении заинтригуют ее? Возможно, это лишь начало рискованной игры в обольщение.

– Вы тяжело вздохнули. Устали?

– Да. Я устала, – ответила Лора, не подумав. – Я устала оттого, что меня водят за нос. Два дня назад вы говорили о том, что нас с вами влечет друг к другу, и на этом все закончилось. Вы никак не объяснили свое поведение, вы не заигрываете, вы не добиваетесь физической близости. Видите ли, мне это не нужно. Просто как-то не по себе… я хочу понять, что все это значит?

Его рука, поддерживавшая Лору, напряглась.

– Я уже все объяснил. Я говорил, что чувствую влечение к вам и пытаюсь разобраться в этом.

– Вам вообще не стоило говорить ничего подобного. – Лора думала по ночам об этом и подолгу не могла уснуть. – Я чувствую себя неловко. Мне кажется, что вы добивались именно этого.

– Вы хотите, чтобы я заигрывал с вами? – спросил граф. Не дождавшись ответа, он добавил: – Вы хотите, чтобы я добивался физической близости с вами?

– Нет! – Лора вырвала свою руку. Эйвери поймал ее, и она невольно оказалась лицом к лицу с ним.

Граф смотрел серьезно, словно внимательно изучал ее. Он желал ее, Лора видела это по его лицу, по раскрывшимся губам и напряженному взгляду.

– Я не заигрываю. – Это была ложь. Вся ее жизнь вдали от этого дома была сплошной игрой, флиртом, пустым фарсом.

Воцарилось напряженное молчание. Здание конюшни осталось позади них, они только что вошли в аллею, обсаженную кустами. Аллея тянулась вдоль восточной стороны дома, здесь чувствовался густой аромат лавровых листьев, самшита, вечнозеленых растений. Высоко на ясене пела малиновка, под ногами Эйвери хрустел гравий. У Лоры бешено билось сердце.

– Нет, вы не сделали ничего такого, что можно было бы принять за флирт. Интересно, понимал я тогда, что говорил? Наверное, я принял желаемое за действительное, – объяснил Эйвери.

По его едва заметной улыбке Лора поняла, что он заметил, как она покраснела.

– Вы сказали, что не доверяете мужчинам. Кэролайн, вы мне хоть немного доверяете?

– Да, – кивнула Лора и насторожилась, сама не веря тому, что сказала. Или что чувствовала. Он собирался поцеловать ее. Как же она поступит в таком случае?

– Почему? – Эйвери подошел так близко, что носки их обуви соприкоснулись. Лора почувствовала тепло его дыхания. Самец малиновки над их головами старался перещеголять всех птиц, оказавшихся поблизости. Еще один высокомерный самец.

– Потому что Алиса любит вас, – просто ответила Лора и наблюдала за его губами, только за его губами. Он расплылся в кривой улыбке, на его правой щеке появилась чуть заметная ямочка. И хотя Лора почти была готова к этому, поцелуй стал для нее полной неожиданностью.

Эйвери наклонил голову и коснулся своими губами ее губ. От этого возбуждающего и щекочущего прикосновения у нее волосы на затылке встали дыбом. Эйвери не пытался обнять ее или продлить поцелуй, а просто взял ее под руку и зашагал дальше.

– Вы умная женщина, раз решили отбросить свои опасения и поверить чутью невинного ребенка.

– Я не говорила, что боюсь вас. – Губы Лоры дрогнули, и она, пытаясь скрыть волнение, поджала их. Лора ожидала страстного поцелуя. Тогда она ответила бы с такой же страстью, а затем, как всегда в таких случаях, дала бы ясно понять, что продолжения не будет. Она нашла бы выход и в том случае, если бы мужчина грубой силой попытался добиться большего. Лора без угрызений совести нанесла бы ему удар коленом в промежность или укусила бы его за ухо. Словом, она применила бы любой неподобающий, но необходимый для леди прием, после чего наглец охал бы, лежа на земле, и испытал бы страх за сохранность своего мужского достоинства. Лора уже поступала так, и не один раз.

Но это прикосновение к ее губам – что оно означало? Неужели ее дразнили так же, как она дразнила мужчин уже много раз? Лучше не придавать этому значения, притвориться, будто ничего не произошло, сделать вид, будто ее не охватил жар, будто она не ждет прикосновения его рук и губ к своей груди. Будто она не ждет, как его раскрытые губы прильнут к ее губам. «Ах, Пирс, как я могу испытывать такие желания к другому мужчине?» Может быть, это происходит потому, что Эйвери и Пирс похожи друг на друга? Лора отказалась от этой мысли. Неужели она способна вести себя так легкомысленно?

– Я набросал черновой вариант объявления о том, что мне требуется гувернантка, – заговорил Эйвери, когда они вышли из аллеи и оказались на лужайке.

– В каких газетах вы собираетесь поместить его?