Страница 73 из 73
Благодаря совершенно фантастической ситуации на поле подле Циклопоуборной любящие сердца встретили свое счастье (простите за эту досужую расхожесть, я не писатель, а наоборот, командир полка).
Помню ярость моего короля, когда я прибыл в сопровождении графа Михаэля Шроттмахера и придворного колдуна Тилля Всезнайгеля, дабы доложить о проделанной работе. О, это был нудный день – целый день наших объяснений перед его величеством.
Я проникся абсолютным уважением к господину Всезнайгелю. Он не только смог все доходчиво объяснить королю Генриху не менее трех раз, и притом разными словами, но и дать ему понять, что ваш покорный слуга проявил себя не с худшей стороны, хотя признаюсь с чистой душой: в деле о Николасе и принцессе я выступил настоящим кретином. Профессионал должен уметь признавать ошибки.
Среди колдовской братии встречаются поистине замечательные люди. Таковым предлагаю считать Тилля Всезнайгеля. Приношу ему самые искренние извинения за нелепые подозрения, которыми я его невольно оскорбил, посчитав заговорщиком…
Серьезное затруднение возникло только на этапе объяснения королю, как я допустил брак Катринель и принца Петера. Пришлось напомнить его величеству, что он лично дал мне исключительные полномочия. В том состоянии конфликта, в котором принималось решение о сочетании их высочеств, другого выхода не было. И хотя я участвовал в нем пассивно, всю следующую неделю после Великого Стояния у Циклопоуборной (да-да, в анналы тот памятный бескровный бой попал именно под этим нелепым названием) я исполнял счастливые обязанности посаженого отца красавицы принцессы. Граф Шроттмахер поддерживал меня и придавал нашей делегации особый статус.
В конце концов королю Генриху пришлось признать наши с господином придворным колдуном решения абсолютно верными и спасительными. Монарх Вальденрайха – это весьма мудрый правитель, учитывающий все последствия того или иного шага и готовый пойти на болезненные уступки сегодня, чтобы завтра наверстать упущенное. Мне, как и любому из вас, очевидно преимущество графа Михаэля Шроттмахера перед принцессой Катринель, если иметь в виду их будущее на троне всеми нами горячо обожаемого Вальденрайха.
Пусть лучше добродетельная принцесса будет опорой следующего монарха Наменлоса. А мы имеем все шансы стать усердными слугами Михаэля и Занны Шроттмахер (урожденная Знойненлибен). Да, и не поймите меня неправильно! Я сердечно желаю здоровья и долгих лет нынешнему королю – его величеству Генриху.
Та часть нашего рассказа, в которой описывалась драматическая схватка Николаса Могучего и странного колдуна по имени Товарищ Прапорщик, произвела на монарха неизгладимое впечатление.
Мои люди выяснили, что упомянутый неизвестный маг возглавлял темный орден и считался там Повелителем Тьмы. По всей видимости, Товарищ Прапорщик был весьма могущественным колдуном: у него в услужении находился самый натуральный черт. Я думаю (и господин придворный мудрец не опровергает моих выводов), барон Николас ценой собственной жизни избавил мир от страшной угрозы. Никто не знает, на что был способен Повелитель Тьмы, если без зазрения совести захватил в плен и ее высочество Катринель, и его высочество Петера. А как потом тосковал граф Михаэль Шроттмахер, летевший на помощь барону, и опоздавший на считанные мгновения!..
Позже выяснилось, что мерзостный преступник Товарищ Прапорщик давно преследовал принцессу, приманил ее адскими заклятьями в Зачарованный лес, где гонялся за ней с топором. Я немного знаком с этой гадкой колдовской братией (разумеется, сие не относится к уважаемому господину Всезнайгелю). Наверняка Повелитель Тьмы хотел принести принцессу в жертву. Но именно тогда Николас Могучий впервые помешал его страшным планам.
Последний же подвиг барона завершил его стремительное и яркое восхождение на вершину народной любви. Мы будем помнить о вас, уважаемый Николас Могучий!
Теперь же, когда произнесены все необходимые предисловия, а вы составили первые впечатления о событиях, легших в основу моей книги, я могу приступить к основному повествованию.
Итак, наша история началась этим летом, когда до столицы донеслись первые слухи о невиданно удалом герое по имени Николас Могучий…»
И еще раз эпилог
(Последний, честное слово!)
Солдат и прапорщик стояли, держась за знамя и буравя друг друга взглядами.
В комнате, где они очутились, царил полумрак. В стороне от Коли и Палваныча горели свечи.
«Опять в полку свет отключили!» – решил Дубовых, полагая, что виденная им воронка – это железный пропуск домой.
«Мы не дома», – подумал Лавочкин.
Они повернули головы к свету.
Два канделябра по три свечи в каждом покоились на маленьком столике. Возле него в кресле-качалке сидело серое существо в женском платье и вязало. Существо было рогатым, имело пятачок и копыта. Глянув на посетителей, оно сказало дребезжащим голосом:
– Здравствуйте, господа! Я бабушка Аршкопфа, к которой вы пожелали прийти.
Парень и мужик синхронно раскрыли и захлопнули рты.
– А вы, как я понимаю, товарищ прапорщик, – продолжила чертова бабушка. – Внук много о вас наболтал… разного. Да вы располагайтесь, раз уж зашли. Кресла там, позади. Эх, соколики, у нас уйма времени, потешьте старую, а то мне так скучно в последние триста лет… Ну, а потом и насчет вашего возвращения перемолвимся… может быть.
Декабрь, 2004 – январь, 2005