Страница 47 из 95
Фрося тяжело вздохнула:
- Танюха, гордость вещь хорошая, но иногда ею надо поступаться, хотя бы ради выживания, ради своих детей, поверь мне девочка, мне в этой жизни на многое пришлось пойти, но я никогда не продавалась и не продавала людей, а вот, дружескую помощь оказывала и принимала без зазрения совести.
Таня расплакалась:
- Не могу, не могу я принять от вас эти деньги, поймите меня правильно, не могу.
Фрося спрятала деньги обратно в кошелёк, грузно села на табуретку и подпёрла рукой голову.
Повисла гнетущая тишина, только слышны были всхлипы Тани и кашель больных детей из комнаты.
Наконец, Фрося подняла голову и взглянула на успокоившуюся Таню:
- Скажи, что ты можешь шить такое ходовое, хорошо продаваемое на базаре?
- Не знаю, вы меня озадачили, хотя не могу сказать, что не думала на эту тему.
- Так, что ты думала на эту тему?
- Ну, если бы достать джинсовый материал, то можно было бы брюки из него сшить по аналогу импортных, тем более у меня осталась машинка, которая клёпки загоняет, а клёпки, наверное, можно на том же базаре купить.
- Держи, эта сотня будет для тебя авансом, высчитаю, когда готовая продукция реализуется, а материал расшибусь, но достану.
- Фрося, вы это делаете для меня из-за Сёмы?
- На всякий случай тебе напомню, что мы с тобой были знакомы задолго до того, как вы встретились с Сёмой.
Когда я сегодня ехала к тебе, о нём даже не вспомнила.
Как ты не понимаешь, что у меня совесть не на месте, вначале я тебя втравила в левые заработки, а потом, из-за меня ты вынуждена была уйти с работы, а с этим жить я не могу
и не буду.
Таня пыталась возражать, но Фрося решительно выставила продукты из сумки на стол, рядом положила всю ту же сотню рублей и пошла на выход.
Глава 36
Сидя в своей машине, по дороге от Тани к дому Фрося почувствовала разливающуюся ужасную усталость.
Давно на её долю в жизни не выпадали такие суматошные выходные и будни.
События последнего времени всколыхнули в ней не только забытые ощущения сладостного любовного томления, но снова она шагала по краю пропасти и горела в азарте бизнеса и, неважно, что на обычном языке большинства граждан этой страны, он назывался хлёстким и уничижительным словом - спекуляция.
Как и раньше, её совершенно не волновала криминальная и моральная подоплёка этой опасной деятельности, ведь ей было абсолютно ясно, что эту нишу обязательно кто-то займёт, так почему не она.
Фрося ежедневно могла наблюдать в Москве огромное количество иногороднего люда, шныряющего по столичному городу, скупающего всё подряд в магазинах от элементарных необходимых для жизни продуктов питания до разнообразных вещей ширпотреба.
Многие москвичи с ненавистью смотрели на этих заезжих провинциалов, из-за которых приходилось им самим выстаивать очереди в магазинах за самыми обыкновенными
продуктами каждодневного спроса.
Фрося наблюдала, как эти приезжие люди остервенело набивали огромные сумки и чемоданы: батонами колбасы, банками селёдки, мясом, маслом, сыром, консервами разного уровня и качества, какао, банками со сгущённым молоком...да и можно перечислить всё то, что вывозили по разным направлениям жители нашей необъятной Родины.
Разве могли москвичи представить пустые прилавки глубинки, вроде Смоленска, Тамбова, Брянска и многих других городов покрупней и помельче, где за каждый кусок колбасы нужно было кланяться людям, приближённым к этим дефицитам возникающем на ровном месте.
На некоторых крупных предприятиях рабочим выдавали талоны на определённые продукты и казалось, что это в какой-то мере решает нужды населения.
Решает, но только в малой мере, далеко не все работают на этих предприятиях, не у всех одинаковые семьи, да и не так это часто бывает. Разве могут, полученные раз в месяц, килограмм колбасы и мяса, четыреста грамм масла и двести грамм сыра закрыть повседневный спрос?!
Люди в этих сумасшедших очередях за дефицитным пайком постоянно наблюдали среди них, совершенно посторонних, в руках которых было по нескольку таких талонов. Что уже говорить про тех, которые с чёрного входа поспешно грузили в свои автомобили разбухшие саквояжи.
Когда она оставила Настю возле прилавка на толкучке и пробежалась по рядам, присматриваясь к ассортименту и ценам, то просто диву далась, чего только здесь не продавалось, а ведь большинство товара было краденным с заводов и фабрик.
Не зря в народе бытовало мнение, что крадут все, только возможности не у всех одинаковые.
Одни могли украсть слесарные инструменты, закаточные крышки, а другие, как они, могли вынести не подъёмные сумки из центрального универмага, где навар исчислялся
сотней процентов.
Поднимаясь в лифту, и, входя в свою квартиру, Фрося продолжала размышлять на эту волнующую её тему, вспоминая свои редкие наезды в Витебск.
Случайно как-то с утра зашла в магазин за какой-то мелочью и её взору пристал длинный хвост очереди в мясной отдел.
Больше всего потрясло, что люди стояли, держа возле себя малых детей, а некоторые и грудничков на руках.
Она наивно спросила одну из женщин в очереди, а детей то зачем мучить, какими глазами та смотрела на Фросю, что той пришлось быстренько ретироваться.
Дома Нина объяснила, что выдают по килограмму в руки и только с восьми до десяти утра, поэтому и берут с собой детей, чтобы заполучить лишний килограмм этих костей под названием мясо.
Фрося удивлённо заметила, ведь большинство людей в это время на работе, на что у невестки не было вразумительного ответа.
Спрашивать у своего партийного работника Стаса она не стала, зачем будить бешеных собак, но в холодильнике и на полках в кладовке у семьи второго секретаря обкома партии всё было по высшему разряду.
Невестка с радостью сообщила, что при обкоме существует буфет для партийных работников, все эти вкусности приносит в дом муж, а она только бегает в магазин за молочными продуктами и овощами.
Лёжа в ванне с любимым хвойным экстрактом, Фрося продолжала мысленный диалог
сама с собой.
Вот, Танюха сейчас попала в такое тяжёлое материальное положение и, куда смотрит государство, кому есть дело до того, что сбежавший куда-то на север муж, не платит
алименты на детей.
А тут ещё я, заманила её быстрым большим заработком, та и расслабилась, подкупила себе кучку шмоток, а за что её осуждать, молодая женщина хочет выглядеть симпатично и модно, тем более, рядом крутится молодой человек, а тут бац, и никому нет дела до её проблем, не считая матери.
А, чем та может помочь, только что не дать с голоду пропасть.
Фрося стремительно завершила моцион и решительно подошла к телефону:
- Аня, привет!
Есть к тебе серьёзный разговор, ответь только, не вдаваясь в подробности...
- Ах, Фрося, здравствуй!
Рада твоему звонку, только скажи с твоей подругой всё в порядке, а то, как услышала твой строгий голос, немножко сдрейфила.
- Аня, на этот счёт никаких проблем, в воскресенье выедем на прогулку.
- Фу ты, успокоила, теперь можно послушать о цели твоего звонка, не про здоровье ведь моё позвонила справиться.