Страница 2 из 17
Сесилия скользнула взглядом по лицам соотечественников и поняла, чтó делает их столь привлекательными. Дело было в неосознанности смешения, в невозможности признать, что все они совершенно разных кровей, – а быть может, это было и не важно. Девушка посмотрела на соседей, и ей стало жаль этих викингов, пойманных в ловушку своего идиотского однообразия.
– Пойдем танцевать. – Фредди потянул ее за руку.
– С ума сошел? Я такое никогда не танцевала!
В юности Сесилия часто слушала песни о лестницах в небеса и кладбищенских поездах[3]. Рок был бунтарством, и это наполняло душу страстью. Но юность ее умерла, и теперь Сесилия отдала бы что угодно, чтобы станцевать эту гуарачу[4], заставившую всех посетителей подскочить со своих мест. Как она завидовала танцорам, которые вертелись, замирали, сплетались и расплетались, не сбиваясь с ритма!
Фредди утомился упрашивать и потянул за руку Лупе. И они вдвоем отправились на площадку танцевать в толчее. Сесилия сделала еще глоток своего доисторического мартини – напиток был уже на грани исчезновения. За столиками оставались только она да старушка. Даже потомки Эйрика Рыжего[5] – и те присоединились к всеобщему буйству.
Сесилия допила коктейль и, уже не скрываясь, поискала взглядом старушку. Девушка ощутила смутное беспокойство при виде этой фигуры, такой одинокой, чуждой веселой суматохе. Дым, точно по волшебству, неожиданно рассеялся, и Сесилии удалось присмотреться к старушке. Та с интересом поглядывала на танцевальную площадку, зрачки ее блестели. И вдруг она поступила совсем неожиданно: повернулась к Сесилии и улыбнулась. Когда Сесилия улыбнулась в ответ, старушка отодвинула стул от столика – это определенно было приглашение. И девушка без колебаний его приняла.
– Почему ты не танцуешь с друзьями?
Голос старой женщины слегка дрожал, но оставался чистым, звонким.
– Я никогда не училась, – ответила Сесилия. – А теперь уже слишком стара, чтобы учиться.
– Что ты можешь знать о старости? – проворчала старушка, и улыбка ее чуть поблекла. – У тебя еще полвека впереди.
Сесилия не отвечала, заинтересовавшись украшением на шее собеседницы: это была маленькая рука, державшая черный камень.
– Что это?
– А, это? – Женщина как будто очнулась ото сна. – Подарок моей матери. Это от сглаза.
Лучи света стали метаться во все стороны, освещая и женщин. Рядом с Сесилией сидела мулатка, почти белая, но по чертам лица можно было догадаться о смешении кровей. И она не была такой уж старой, как показалось Сесилии вначале. Или все-таки была? Игра света и тени все время вводила девушку в заблуждение.
– Меня зовут Амалия. А тебя?
– Сесилия.
– Ты здесь впервые?
– Да.
– Нравится?
Девушка задумалась:
– Не знаю.
– Вижу, тебе сложно в этом признаться.
Сесилия замолчала, Амалия теребила свой амулет.
Гуарача завершилась мощным грохотом маракасов, потом тихий голос флейты завел новую мелодию. Никто не собирался возвращаться на место. Старушка неотрывно следила за набирающими темп танцорами, словно это была дудочка гаммельнского крысолова.
– А вы часто сюда захаживаете? – отважилась спросить Сесилия.
– Почти каждый вечер… Я тут кое-кого поджидаю.
– Почему бы вам с этим человеком не условиться о встрече? Тогда не пришлось бы сидеть в одиночестве.
– Я наслаждаюсь здешней атмосферой. – Женщина кивнула в сторону площадки для танцев. – Она напоминает мне о других временах.
– А можно узнать, кого вы поджидаете?
– Это длинная история, но для тебя я могла бы ее сократить. – Старушка замолчала, чтобы погладить свой амулет. – Какую версию ты предпочла бы?
– Интересную, – выпалила Сесилия.
Амалия улыбнулась:
– Все началось больше века тому назад. Я хотела бы рассказать тебе, как это было, но сейчас уже поздно.
Сесилия от нетерпения забарабанила по столу, не понимая, что означает такой ответ – отказ или обещание. В ее памяти всплыли гравюры с видами старой Гаваны: женщины с бледными лицами и густыми бровями, в шляпках с цветами; китайцы-зеленщики с разинутыми ртами, предлагающие свой товар на каждом углу…
– Это было потом, – прошептала женщина. – То, что я хочу тебе рассказать, произошло намного раньше, на другом краю земли.
Девушка была ошарашена: как это Амалии удалось разглядеть картинки в ее голове? Но все-таки она постаралась успокоиться, когда женщина начала рассказывать историю, не имевшую ни малейшей связи с тем, что Сесилия когда-либо читала или слышала. То была история о знойных пейзажах и существах, говорящих на непостижимом наречии, о странных суевериях и диковинных кораблях, отплывавших в сторону неизведанного. Сесилия едва замечала, что музыканты продолжают играть, а парочки танцуют без остановки, точно между ними и старушкой заключен секретный договор, позволяющий двум женщинам вести беседу наедине.
Рассказ Амалии больше походил на волшбу. Ветер яростно задувал в тростнике далекой страны, отмеченной печатью красоты и насилия. В этой истории были праздники и смерти, свадьбы и убийства. Картины выплывали из какой-то трещины во вселенной, как будто кто-то проделал брешь и оттуда полились воспоминания о забытом мире. Когда Сесилия снова начала воспринимать происходящее в баре, Амалия уже ушла, а танцоры возвращались за столики.
– Ох, не могу больше, – отдувался Лупе, валясь на стул. – Кажется, я слегка подустал.
– Ты пропустила самый кайф, девочка моя. – Фредди покончил со своим напитком. – А все из-за того, что строишь из себя англичанку.
– С таким каменным лицом она за кого хошь сойдет. Из иного мира явилась – не видишь разве?
– Ну что, еще по одной?
– Уже поздно, – сказала Сесилия. – Нам пора.
– Прости меня, Сеси, но ты сейчас хуже йети. Ведешь себя от-вра-ти-тель-но.
– Извини, Лауренсио, что-то голова разболелась.
– Потише, доченька, – возмутился Лупе. – Не называй меня так, иначе у моих врагов возникнут вопросы.
Сесилия открыла сумочку, чтобы достать деньги, но Фредди не позволил ей расплатиться.
– Ну нет, эта ночь – за наш счет. Мы ведь тебя пригласили.
«И поцелуи, как бабочки, нежны». В полумраке Сесилия еще раз убедилась, что старушки за угловым столиком уже нет. Девушка сама не знала почему, но уходить из бара не хотелось. Она медленно брела, натыкаясь на стулья и не отрывая взгляда от экрана, на котором допотопная парочка танцевала сон[6], как не умел танцевать сон никто из сверстников Сесилии. В конце концов она вышла в гаванскую ночь.
Видения из рассказа Амалии и воспоминания о древней Гаване, населенной музыкальными божествами, оставили в душе странное ощущение двойственности. Девушка чувствовала себя как те святые, которые могут находиться в двух местах одновременно.
«Я здесь и сейчас», – сказала она про себя.
Сесилия посмотрела на часы. Было так поздно, что охранника у дверей бара уже не было. Так поздно, что на улице вообще не осталось ни души. Неотвратимость одинокой прогулки до угла вернула девушку к реальности.
Облака поглотили луну, но опаловые лучи пронзали их насквозь. Рядом со стеной вспыхнули два инфернальных глаза. По кустам шнырял кот, и он наблюдал за девушкой. И тогда, словно по сигналу, лунный диск вырвался из парового затмения и осветил кота: то был серебряный зверь. Сесилия видела две тени – свою и кошачью. Стояла, как поется в болеро, синяя ночь. Возможно, именно по этой причине девушка мысленно вернулась к рассказу Амалии.
Жди меня на небесах
Лингао-фа решила, что сегодня подходящая ночь, чтобы умереть. Горячий ветер гулял среди побегов риса, которые робко высовывались из воды. Быть может, именно этот ветерок, незримыми пальцами ласкавший одежды женщины, наполнил ее душу ощущением неизбежности.
3
«Лестница в небеса» («Stairway to Heaven») – легендарная песня группы «Led Zeppelin» (1971); кладбищенские поезда – вероятно, имеется в виду «Gravy Train» – название рок-композиций нескольких знаменитых групп.
4
Гуарача – шуточная народная песня.
5
Эйрик Рауди (Эйрик Рыжий; 950–1003) – скандинавский мореплаватель и первооткрыватель, основавший первое поселение в Гренландии.
6
Сон – жанр кубинской музыки негритянского происхождения.