Страница 39 из 60
«Против каждого из русских людей, против всего нашего отечественного рынка, против нашего кредита и против целого общества ввозом фальшивых бумажек ведется война, — от преступления здесь страдает и отдельная личность, и целое общество», — писал известный юрист А. Ф. Кони.
Старообрядцы, известные своей небывалой приверженностью к строгим нравственным правилам, часто оказывались фальшивомонетчиками. Их строгое следование суровым канонам своей веры было только видимостью.
Весной 1912 года Кредитная канцелярия (подобие нынешнего Центрального банка) с тревогой сообщила полиции о том, что в обращении появились фальшивые сторублевки превосходного качества. Часто они появляются в Поволжье и Читинской области.
Когда руководитель Московского уголовного розыска А. Ф. Кошко получил из Канцелярии образцы фальшивок, то был удивлен их совершенством. В сопроводительном письме его просили обратить внимание на разницу в рисунке «сетки» по сравнению с настоящей и на точку в конце текста, где говорилось о наказании за подделку банковских билетов. На настоящих банковских билетах точка отсутствовала.
Взяв одну поддельную сторублевку, А. Ф. Кошко отправился в Московский купеческий банк и попросил кассира разменять банкноту. Кассир внимательно рассмотрел ее, спокойно положил в кассу и принялся отсчитывать разменные деньги. А. Ф. Кошко остановил кассира, сказав, что банкнота фальшивая. Кассир рассмеялся. Только после того как посетитель показал свое удостоверение и обратил внимание на злополучную точку, кассир схватился за голову.
…Из разных концов России продолжали поступать тревожные сообщения о появлении фальшивых сторублевок. По всем сыскным отделениям А. Ф. Кошко разослал необходимые указания. Начальству всех тюрем было наказано сообщить, не находится ли в бегах кто-нибудь из преступников, отбывающих наказание за фальшивомонетничество.
Из сыскных отделений утешительных вестей не поступило. Начальство Читинской каторжной тюрьмы порадовало. Из нее шесть месяцев тому назад бежали два заключенных, приговоренных к длительному сроку за подделки пяти и десятирублевых банкнотов. Фамилии фальшивомонетчиков: Левендаль и Сиив. Тщательные поиски беглецов оказались безрезультатными.
Волна фальшивок нарастала. Полиция сбилась с ног. А. Ф. Кошко пришел в отчаяние. И вдруг неожиданно ему принесли донесение от начальника Читинского сыскного отделения, немного отличающееся от его предыдущих. В донесении предлагалось подойти к поимке фальшивомонетчиков с другой стороны.
«Живут у нас в Чите три брата С. местные золотопромышленники, богатые староверы, пользующиеся всеобщим уважением, — указывается в донесении. — Живут они замкнуто, дел их точно никто не знает. Я, разумеется, никаких улик против них не имею, но считаю своим долгом рассказать о подмеченном мною странном явлении. Младший из братьев часто ездит в Париж и всякий раз после его возвращения поддельные кредитки вновь наполняют край. В Чите они не появляются, но распространяются усиленно по округу. Я, было, хотел произвести у братьев С. обыск, но боюсь испортить дело, решил дождаться вашего распоряжения».
Естественно, что А. Ф. Кошко сразу же телеграфировал в Читу, чтобы обыск не проводили, поскольку туда немедленно выезжает опытный следователь Н. Н. Орлов.
Три месяца бесполезной безрезультатной езды по золотоносным приискам края совсем обессилили И. Н. Орлова. На одном отдаленном прииске он встретил «чалдона» (промывателя золота вручную). Тот за бутылкой доверительно сообщил, что два сбежавших из тюрьмы каторжника, побывавших в этих краях сразу после побега, похвалялись, что они нашли богатого капиталиста, который согласен помочь в покупке оборудования для изготовления фальшивых денег. Чалдон имени этого щедрого мецената не назвал. След же беглых давно простыл. И все же это было уже кое-что… Когда Н. Н. Орлов сообщил, что один из братьев собирается в Париж, то А. Ф. Кошко сразу ответил, чтобы он сопровождал его до Москвы. В первопрестольной надзор за подозреваемым поведут другие.
По просьбе А. Ф. Кошко в Париже к слежке за двумя россиянами присоединились два опытных полицейских агента. Поначалу слежка за С. ничего не принесла. Правда, полицейских удивило его неожиданное посещение оперы. Этого никак нельзя было ожидать от старовера.
Потом С. посетил небольшую лавку, расположенную вдали от центра. Здесь продавались изготовленные в прилегающей к лавке мастерской чемоданы, несессеры и другие дорожные товары. Это насторожило сыщиков. Рядом с гостиницей «Нормандия», где остановился брат С., имелось множество превосходных магазинов, имеющих более обширный выбор подобных товаров. А его понесло на окраину города! Все это было необычайно странно. Внезапно С. ночью скрылся из гостиницы, оставив в номере все вещи. Правда, он предупредил администратора, что уезжает в Лион и возвратится через неделю. Французские, агенты в Лионе не обнаружили С. Оставалось лишь одно: круглосуточно дежурить у гостиницы «Нормандия». Русские представители пришли в глубокое расстройство.
Но вот через неделю и на самом деле С. возвратился в гостиницу с каким-то свертком. В тот же день он отправился к лавочнику, но без свертка. Вскоре хозяин лавки вынес и помог С. разместить на экипаже чемодан солидных размеров. Оставив за С. наблюдать двух французских агентов, русские представители зашли в лавку. Лавочник откровенно признался, что С. уже четвертый раз в этом году приезжает за таким же чемоданом. У этого чемодана двойное дно. В гостинице агентам сообщили, что С. потребовал счет и заказал билеты на поезд.
До границы с Россией подозреваемого С. не трогали. Лишь только он оказался в приграничном городе Александрове, его арестовали. При осмотре чемодана там обнаружили тайник, где лежали 300 000 фальшивых сторублевых банкнотов. Сумма по тому времени колоссальная.
Господин С. все отрицал. Его отправили в варшавскую тюрьму (Польша тогда входила в состав Российской империи).
А. Ф. Кошко немедленно послал телеграмму в Читу с просьбой провести обыск в квартире братьев С. Обыск, к великому сожалению, ничего не дал. Тогда А. Ф. Кошко принялся активно искать «монетный двор». Для этой цели в камеру, где находился С., подсадили своего человека. Два месяца просидел полицейский агент вместе с фальшивомонетчиком. «Подсадке» удалось установить с С. доверительные отношения, но ничего существенного в разговорах он не узнал.
«Подсадку» решили выпустить, но сделать так, чтобы у С. не возникло даже малейшего сомнения, что рядом с ним сидел настоящий преступник. Все документы оформили как полагается и на руки выдали справку об освобождении. Здесь-то С. и решил воспользоваться случаем, что его сокамерник выходит на свободу. Он попросил вынести за пределы тюрьмы и отправить во Францию небольшое письмо.
Освобождающийся сокамерник разыграл комедию, отказываясь взять письмо, поскольку снова боялся попасть за решетку.
Потом все же милостиво дал согласие. И вот письмо на столе у А. Ф. Кошко. На письме адрес: Париж, 25 улица Муни, мадемуазель Гренье. В письме господин С. просил повидать Левендаля и передать ему, что в Ницце все уничтожено и что он сидит в тюрьме. Вот почему дальнейших расчетов не предвидится.
Письмо снова запечатали в конверт и отправили по адресу. Одновременно в Париж послали чиновника К., который был там недавно и вместе с С. возвратился в Россию. Трое суток К. следил за мадемуазель Гренье, но ничего подозрительного не заметил. Только на четвертый день агент К. был вознагражден. Глубокой ночью мадемуазель Гренье вышла из своего дома, быстро перебежала улицу и скрылась в подъезде старого дома. Пробыв там минут пятнадцать, она вышла на улицу с рослым, неряшливо одетым мужчиной. Распрощавшись с ним, мадемуазель направилась к своему дому, а ее сопровождающий пошел в сторону центра города.
Была светлая летняя ночь и К., смог рассмотреть лицо этого господина. Это был Левендаль. Следя за ним в отдалении, К. заметил дом, куда зашел Левендаль. Борясь с дремотой, сыщик остался ждать.