Страница 6 из 12
Иващенко в комнате сразу лег на свою кровать, оставив ноги на полу, и забросил руки за затылок. Стал вдумчиво, как в мудрую книгу, смотреть в потолок. Лесничий собрался было пойти в душ, но напарник и заместитель остановил его вопросом, на который требовалось все же ответить:
– Так, может, расскажешь мне все же, что там у вас в бригаде с Юрием Юльевичем произошло? Из информации СВР я пока ничего не понял.
Сергей Ильич намотал полотенце на кулак, стукнул импровизированной перчаткой в ладонь второй руки и ответил:
– А мне, думаешь, в подробностях докладывали? О слухах я уже рассказал.
– Но разговоры-то, наверное, разные были? Были и те, что не для генеральских ушей…
– Шилохвостов командовал другим баталь-оном…
– А ты с офицерами того батальона не знаком. Или почему-то мне сказать не хочешь…
Лесничий пожал плечами и сел на свою кровать.
– Могу и сказать, что слышал. Хотя сам этого точно не буду утверждать, поскольку не знаю почти ничего. А уж ты понимай сам как хочешь…
– Договорились. Я понятливый. Слушаю, командир.
– К нам в каждый батальон назначили заместителей командира по работе с верующими.
– Священников то есть. Это не только к вам. Это по всей армии прошло, еще когда я взводом командовал. «Комиссары в пыльных рясах»… И хорошо вам – только в каждый батальон. Кому-то даже в роты досталось.
– Да. Вот со своим помощником у Шилохвостова постоянно возникали конфликты. На почве вероисповедания, как я слышал.
– А что конфликтовать. У нас же большинство комбатов вообще – атеисты. Они служить еще при коммунистической власти начинали. Сами через одного партийными были.
– Православному священнику легче ужиться с атеистом, чем с баптистом.
– Два скорпиона в одной банке…
– Вот-вот. Там ситуация складывалась так… Комбат при солдатах задавал порой священнику вопросы, а тот ответить вразумительно не мог. Юрий Юльевич не для солдат спектакли устраивал, как потом его обвинили. Он просто вступал в религиозные споры. А получалось, комбат подрывал у солдат Веру. Проверки из каких-то инстанций пожаловали. Одна за другой. В результате приписали Шилохвостову и жестокое обращение с солдатами, и еще что-то. И финансовые нарушения нашли. И трофейное оружие у батальона, по сути дела, не сдавалось, как положено, и даже вообще не пряталось, как в других батальонах. А чем все закончилось, ты знаешь. В других батальонах нашей бригады, в том числе и у нас, проводились с офицерами беседы о том, что православие, хотя и не является государственной религией в России, все же является основой русского патриотизма и государственности. Офицерам предписывалось поддерживать священников, а не противостоять им. И даже какие-то законы, помню, назывались.
– А разве баптисты не пацифисты?
– Меня спрашиваешь? Я лично понятия не имею. Слышал где-то разговор, что баптисты воевали и в Первую, и во Вторую мировую войны, и среди них много награжденных героев, и даже есть Герои Советского Союза. А что тебя так баптисты заинтересовали?
– Не в целом. Только один из них. Шилохвостов.
– Мысли есть? – прочитав что-то в глазах своего заместителя, Лесничий отложил свое полотенце в сторону.
– Есть. И интересные. Только мне не слишком хочется персонально против Юрия Юльевича работать. Я его как человека сильно уважал и уважаю до сих пор. А его участие в каких-то действиях против России могу рассматривать только как недоразумение, непонимание ситуации, не более. Он патриотом был. Яростным патриотом. Не таким показушным, как наши казачки, но более убежденным и сильным.
– Выкладывай. Если интересно, почему бы не попробовать…
Проработкой операции, просчетом всех возможных и невозможных вариантов, моделированием ситуаций занимались, как обычно, в оперативном отделе диверсионного управления ГРУ. Причем две группы по отдельности разрабатывали действия «волкодавов» и действия Иващенко, идею которого, высказанную им после встречи с генералом Трофимовым, в ГРУ одобрили, посчитав перспективной, хотя и слегка рискованной.
Особое место в разработке «легенды» Иващенко было отдано интернет-изданиям и телевизионным новостям. Срочно был организован мощный выброс нескольких интервью, нескольких якобы «оперативных сводок» из полиции и ФСИН[8]. Причем делалось все задним числом. Поэтому, чтобы не вовлекать в дело журналистов, использовали хакеров. И уже через пару дней после осуществления первых мероприятий этого плана Иващенко заглянул вечером в комнату, в которой жили Суматоха и Величко. Бывшие лейтенанты играли в шахматы, но Иващенко их партию без стеснения прервал, считая свои дела более важными, чем игра.
– Я по твою душу, Егор Петрович…
Суматоха встал и услышал вздох своего противника по партии. Величко был близок к выигрышу, что вообще-то редкостью не было, тем не менее прерывать игру он не хотел.
Иващенко ситуацию понял, изрек почти приказным тоном:
– Объявляется официальная ничья, товарищи офицеры. Если кто-то против, я могу объявить «китайскую ничью»[9]…
– Не надо, мы потом доиграем, – попросил Суматоха. – Что от меня надо?
– Ты со своего ноутбука отсюда в Интернет выходишь?
– Только через USB-модем. Скорость маленькая. Лучше снизу, из класса. Я оттуда сегодня уже работал по просьбе полковника. Собирал данные на одного подполковника из нашей системы.
– На Шилохвостова?
– Ты в курсе? Да. На него.
– Много нашел?
– На него самого не нашел ничего. Но вот нашел его сына в «Фейсбуке». Там фраза интересная прозвучала: «Вчера мне папа рассказал…» Вчера рассказал. Кто? Умерший папа? Значит, есть зацепка. И подозрения не беспочвенны.
– Значит, можно из класса работать?
– Почему бы нет?
– Идем?
– Идем…
– Желаешь попросить подсказку у знакомого гроссмейстера? – высказал предположение Величко. – Не поможет… В таком положении гроссмейстеры сдаются…
– Не у всех гроссмейстеров есть русский характер, потому и сдаются. Пойдем, – повернувшись к Суматохе, еще раз позвал Иващенко.
– Я готов.
– Это надолго? – поинтересовался Величко.
– До выяснения… – дал Иващенко исчерпывающий ответ.
Бывшие старший лейтенант и лейтенант спустились на первый этаж. Ключ от компьютерного класса торчал, как обычно, в замке, поскольку на охраняемую территорию базы проникнуть постороннему было практически невозможно. Перед первой командировкой пара украинских военных разведчиков пыталась это сделать. Попытка закончилась для них плачевно. И в такой ситуации прятать ключи смысла просто не было.
Суматоха, зная местную технику уже достаточно хорошо, сел за самый быстрый, расположенный в углу компьютер и сразу запустил загрузку.
– Что нужно сделать, Виктор Юрьевич?
– Все, что можно найти, следует найти…
– На кого?
– На меня…
– Думаешь, что ты очень популярная личность, чтобы о тебе было много написано?
– Надеюсь. Не зря же целый коллектив старался!
Суматоха, будучи еще не в курсе разрабатываемых оперативных мероприятий, взглянул на заместителя командира группы с удивлением.
– За какой период?
– Все, что можно, вообще. Все, что «укропы» найти смогут… И даже их хакеры. Я слышал, у них в штабах официально ввели такую офицерскую должность.
Суматоха запустил программу поиска. К его удивлению, Интернет выдал ему целый многостраничный список. Смотреть стали по дате публикации. Первая касалась суда над старшим лейтенантом спецназа ГРУ Виктором Юрьевичем Иващенко. Ничего нового эта публикация не несла, поскольку сама по себе была действительной и старой, пусть и с подновленными хакерами ГРУ датами. Другого вмешательства хакеров в материал не было. Никто статью не дополнял уже давно, и необходимости в этом не было. И даже текст не правили, потому что он оперативный отдел диверсионного управления ГРУ устраивал. Оставили без изменений даже орфографию и пунктуацию, хотя они откровенно грешили. После этого о старшем лейтенанте Иващенко на какое-то время, ограниченное сроками следствия и суда, полностью забыли.
8
ФСИН – Федеральная служба исполнения наказаний.
9
«Китайская ничья» (в шахматах) – термин шестидесятых-семидесятых годов прошлого века; ситуация, когда проигрывающий противник просто переворачивает доску вместе с фигурами, чтобы невозможно было дальше продолжать игру. Возможность завершить партию «китайской ничьей» существовала только в том случае, если во время игры не велась запись ходов.