Итака — закрытый город

Габер понял меня.

— Забудь, — тряхнул он длинными локонами. — Ты вел себя по-мужски.

— Я виноват, — настаивал я. — Просто я еще не знаю Итаки.

— Ладно, — ухмыльнулся Габер. — Мыслишь ты верно. Драку все равно начал сам доктор. Ты ведь, кажется, тоже видел это?

— Нет, — замотал я головой. Я вовсе не стремился во всем поддакивать Габеру. — Самое начало драки я не захватил.

Всем своим видом я показывал, что мне плевать на эту историю, но в тот же день меня все-таки вызвали к санитарному инспектору Сейджу.

— Герб, — строго заметил он. — Твоя машина всегда должна быть на ходу.

Он произнес это тоном, не оставлявшим сомнений: он все знает о моем вчерашнем приключении. Я кивнул.

— Ты всегда должен быть в форме, Герб. Наши поездки, как правило, будут связаны с санитарным контролем города. Чтобы ты не задавал лишних вопросов и не нарывался на неприятности, объясню: мы следим за моргачами. Это жаргонное слово, Герб, старайся не пользоваться им. В Итаке не любят напоминаний о несчастье, постигшем город. У нас есть другой термин: колонисты. Это те, кто в свое время не уберегся от болезни Фула, да, да, болезни Фула! Она названа так в честь доктора Фула, сумевшего первым найти ее возбудителей. Санитарная инспекция выделила колонистам особый район, но ты сам должен понимать, больные люди не всегда могут отвечать за свои поступки. Бывает, они бегут с определенной им территории. Наше дело — водворять их на место, чтобы не повторилась трагедия прошлых лет, когда Итака потеряла немало своих обитателей. Комбинат «СГ» вкладывает колоссальные средства в борьбу с болезнью Фула. Следить за колонистами не последнее дело. Болезнь Фула разносят именно они.

Я кивнул.

— Надеюсь, я все объяснил понятно?

— Вполне.

— Район, где нынче живут колонисты, — это Старые дачи. Он охраняется. Имей это в виду, чтобы в тебя случайно не выстрелили.

Я кивнул.

Старые дачи…

Я хорошо помнил этот район… Песчаные берега, за ними начиналось и тянулось мелководье… Там же стоял в свое время бревенчатый дом старого Флая… Много позже именно на те пески выбросило ночным штормом его шхуну «Мария»… По незаметным, но хорошо известным нам, мальчишкам, бродам не раз удавалось пересечь всю бухту из конца в конец. Туристы диву давались, видя шествующих через бухту пацанов… Сохранились ли те броды?

— Получается, что я не просто водитель?

Санитарный инспектор Сейдж удивленно и высоко вскинул брови. Его забавляла моя тупость. Он, кажется, начинал доверять мне.

— Если дела будут идти на лад, получишь желтую форму.

Я с трудом сдержал улыбку. Больше того, я сумел высказать искреннюю признательность. Желтую форму!.. Еще чего не хватало! Они набьют ее микроклопами и будут знать все о каждом моем шаге.

Тем не менее, я высказал Сейджу самую искреннюю признательность, и санитарный инспектор остался довольным мною.

Желтую форму!

Обрадованный тем, что пока что она мне не грозит, я позволил себе притормозить перед костелом на Святой площади.

Отсюда, с холма, я видел почти всю Итаку. Низкая, каменная, на удивление серая, она уныло расползлась по плоским песчаным берегам. Цветные ленточки дыма лениво извивались над многочисленными трубами, пахло химией. Даже океан, плоский, усмиренный, запертый в бухте кривыми узкими косами, казался химически обесцвеченным.

Я снял эту унылую панораму.

Выезжая с площади, я обратил внимание на массивную глыбу розоватого гранита.

Памятник? Кому?

Ничего такого тут раньше не было.

Я притормозил.

По розоватому граниту было крупно выбито:

«Нашему Бэду».

8

За два дня в санитарную инспекцию поступило двенадцать вызовов. Семь из них оказались ложными. Забавно, но я попал почти на все ложные. Зато Габеру и Фрайдхальману, здоровенному шведу, не интересующемуся ничем, кроме гоночных машин, пришлось поработать. Я ни о чем не жалел. Ведь находясь в гараже, я раскрутил историю «нашего Бэда», в чем мне немало помог хмурый старший механик.

В любое время дня и ночи Бэда Стоуна могли оторвать от обеда и поднять с постели, как только у кого-то вдруг возникало подозрение, что в полученном им пакете заключена пластиковая бомба, а автомобиль, оставленный на улице, начинен взрывчаткой. Рискуя жизнью, Бэд Стоун проверял содержимое подозрительных пакетов и разбирался — чем начинена машина. Такой была его работа, требовавшая немалой сметки и крепких нервов.

Рано или поздно Бэд Стоун не мог не попасть в госпиталь. Он туда и попал. Причиной, правда, оказалась не пластиковая бомба. Просто Бэд Стоун был гурманом и свободное время предпочитал проводить в «Креветке». Он обожал морскую кухню. В процессе очередной трапезы Бэд почувствовал себя плохо. Прибывший врач сразу определил все признаки активно развивающейся болезни Фула. Естественно, Бэд Стоун был отправлен в госпитальный бокс.

Два дня Стоун обдумывал случившееся, а на третий, трезво осознав, какую опасность он представляет, Бэд умудрился добраться до окна и выбросился с седьмого этажа госпиталя прямо на бетон, давно заливший все улицы Итаки. «Нашему Бэду» — начертали на гранитной глыбе патриоты Итаки.

На фотографиях (старший механик показал мне старую газету) Бэд Стоун выглядел профессиональным боксером — рослый, длиннорукий, прекрасно сложенный. Умные глаза смотрели спокойно и уверенно, это вдруг подбодрило меня — все эти дни я не мог найти ничего, что особенно бы заинтересовало Консультацию. Я снимал бары, больные лица, дважды снял моргачей. Все это было не то. Сам не понимая почему, я стремился к океану. Этот треугольник так и сидел в моем мозгу: моргачи — доктор Фул — океан. Что бы там ни было, я привык доверяться интуиции.

Улучив момент, я попросил санитарного инспектора Сейджа оставить за мной машину на весь воскресный день.

— Есть проблемы?

Я пожал плечами:

— Я рыбак. Всегда старался подкормить себя рыбкой. А тут океан под боком.

Он внимательно взглянул на меня:

— Собираешься рыбачить один?

— Разыщу химика Хоукса. Знаете его? Шумный толстяк из последнего набора.

— Еще бы не знать, — хмыкнул Сейдж. — Но не думаю, что Хоукс может увлечься рыбалкой.